Райан вздрагивает.
— Что такое? — спрашивает он.
Он смотрит на Рокси.
— Я хочу есть, — говорю я.
Он вздыхает и садится рядом со мной. Львица сворачивается вокруг него, однако достаточно близко, чтобы я продолжала чесать ей голову.
— Нет, — возражает он, — не хочешь.
— Хочу, — настаиваю я. — Умираю с голоду.
— Я тоже, — говорит Стэн. — Но это странно. Никто из нас не знает, что сказать на это, разве что: «Ты хочешь расчленить нас и поглотить нашу грязную плоть?»
Звучит неуклюже и может огорчить Стэна.
— Ты, может, и проголодался, — говорит наконец Райан Стэну. — Но ты — нет, Элли. Ты не можешь здесь проголодаться. Это все у тебя в голове.
Я сужаю глаза.
— Я голодна, — говорю я, — и устала оттого, что не понимаю, что происходит. Здесь есть правила, которые я нарушаю, и вовсе не преднамеренно, и от этого я злюсь. Я хочу помочь, черт побери, но не могу, раз ты ничего мне не рассказываешь!
— Я… — Райан оглядывается на Кристиана, чей паук скользит лапами верх-вниз по скале, потом расстроенно смотрит на меня. — Рокси тебе расскажет. Мне надо отойти ненадолго.
Конечно, расскажет она. Но Рокси, по всей видимости, слушает и не держит на меня зла, потому что отрывается от созерцания плещущейся воды и подходит к нам.
Я поднимаю очки на макушку. Рокси смотрит на меня. Ненавижу признаваться в этом и никогда не скажу этого вслух, и буду отрицать даже под присягой, если меня спросят, но она права. Мне нужна шляпа.
— Ну так расскажи мне о том, о чем я не знаю, — начинаю я, и это доказывает, что я выиграла в разговорном гамбите.
Рокси пожимает плечами:
— Особо нечего. Когда дело доходит до драки, шансы за то, что мы знаем больше тебя, поэтому не мешай нам разобраться. Держись подальше от Стэна не только потому, что ты нам нужна, — он теперь оборотень. И если увидишь бога, попроси его о помощи. Хорошенько.
— Но о чем мне просить? — раздражаюсь я. — Никто до сих пор не рассказал мне о худшем сценарии!
Рокси задумчиво хмурится, достает нож и начинает рисовать завитушки на грязи перед ней.
— Мир может погибнуть разными способами, дорогуша. Иногда мы можем что-то сделать, иногда — нет. Некоторые способы предопределены, и тут уж ничего не попишешь. Мир может погибнуть в огне и воде — однажды это случилось в Калифорнии, лет сто назад. Двери начали закрываться и исчезать. Баланс вещей нарушился, но обошлось. Со всей страны приехали охотники и заставили Двери снова открыться. И это произошло до того, как какой-нибудь чертов лоа встал на пути охотников.
Я представляю многочисленные ряды дружно марширующих крутых ребят, затянутых в кожу. С обрезами и солью в руках.
— Теперь, — продолжает Рокси, — другое, мир кончается в земле и воздухе. И у охотников нет приемов, чтобы исправить это. Когда Двери открываются и открываются, мир без конца… как Кристиан уже говорил, это территория богов. Никакое человеческое существо не может справиться с этим. — Она вздыхает. — Но мы охотники, и это наш долг. Вот почему мы в Аду, ищем богов, способных изменить судьбу. Если ее надо менять, конечно.
Я пытаюсь сделать вид, что у нас только что чуть не произошел самый пугающий разговор в моей жизни.
— Значит, мы просто будем брести по адским измерениям вечно?
— Да, — говорит Рокси. — Таков план. Но мы все-таки надеемся уговорить какого-нибудь бога или кого-то столь же полезного.
— Ладно, ребята! Мы правда в адском измерении? Это чересчур замысловато для простой шутки. — Стэн улыбается, но он очень слаб.
— Заткнись! — командует Рокси.
Я изо всех сил пытаюсь не согласиться с ней мысленно. Что, если я про себя велю ему заткнуться и он навсегда замолчит? Я не в состоянии нести ответственность за что-нибудь еще в этой жизни. Не могу брать на себя что-то еще. Никогда больше.
— Послушай… — Я делаю глубокий вдох. Спокойно. Спокойно. Спокойно. — Послушай, — повторяю я, — я не хочу обидеть тебя. Сегодня я это и так не раз уже делала. Но разве не было бы легче, если бы у нас был более конкретный план, чем «брести по адским измерениям в ожидании, пока какой-нибудь бог вступит с нами в контакт и скажет, что делать»?
— Совершенно верно, — говорит Рокси. Она рисует маленькие завитушки ножом на земле между нами. — Но какой план мы можем составить? Мы никогда этого не делали.
— Большинство из нас. — Райан вернулся, он устраивается поближе ко мне. — Элли, ты ближе всего подошла к тому, чтобы пройти сквозь Дверь, из всех, кого я знаю. Кто выжил, чтобы рассказать. У большинства людей, коснувшихся Двери, душа была высосана, и они превратились в демонов.
Его львица сидит позади него и взмахивает лапой. Исида кивает.
— Отлично, — говорю я. — Я все еще могу превратиться в демона?
Райан кивает:
— С учетом того, что ты делала в последнее время, — определенно. Но каждый из нас и так в любой момент может стать демоном. — Он бросает взгляд на Кристиана, тихо клацающего сам с собой. — Похоже, Кристиан уже на этом пути.
Я смотрю на Рокси, шокированная, но она уставилась вниз.
— Серьезно?
— Да. — Райан вынимает нож и начинает перечеркивать завитушки Рокси.
Может, это такое развлечение у охотников?
— Я думала… Я не знаю, что я думала, — говорю я. — Не думаю, что я поверила, когда ты сказал, что души можно высосать и люди могут превратиться в демонов.
— Тебе следовало поверить мне. Я не лгу, — говорит Райан, и Рокси фыркает:
— Конечно, дорогуша. — Она смотрит на меня. — Ты знаешь достаточно, чтобы не призывать Двери. Вот и все, что я хочу сказать на эту тему. Я не знаю, что нам надо здесь делать. Но если Нарния говорит, что это поможет…
— Нарния говорит загадками. — Райан закатывает глаза. — Если бы она не была такой занозой в заднице, это не так раздражало бы, но…
— Сомневаюсь, — говорит Рокси и тоже закатывает глаза. — Стерва.
Львица Райана шевелится, придвигаясь ко мне. Я прислоняюсь к ее боку. Она такая твердая, огромная и успокаивающая. Она зевает. И я зеваю, хотя не хотела.
Рокси тоже зевает. Я где-то читала, что серийные убийцы не зевают после того, как зевают другие люди, потому что коллективное зевание — это эмпатическая реакция. Шансы за то, что я не отправилась в Ад с серийной убийцей?
— Ты спишь со мной, — говорит Райан, и я думаю, что он говорит это Рокси, потому что смотрит на нее.
Мы собираемся поспать? Мне наплевать, что она не серийная убийца.
— Нет, я не хочу спать одна. — Я знаю, что это звучит ребяческим нытьем, но я не хочу спать одна в Аду, о боже мой.
Рокси смотрит на меня, как на ребенка, и я знаю, что она именно так ко мне и относится.
