успехах, и получил в ответ одобрительную телеграмму, изрядно приправленную юмором.
Поиски в Бадене не затянулись. Леди Франсес пробыла в отеле «Энглишер Хоф» две недели. Там она завязала знакомство с доктором Шлессингером, миссионером из Южной Америки, и его женой. Как большинство одиноких дам, леди Франсес находила утешение в религии и уделяла ей много времени. Незаурядная личность доктора Шлессингера, его поглощенность своим призванием и то обстоятельство, что он выздоравливал после болезни, которую подхватил, исполняя свой апостольский долг, произвели на нее глубокое впечатление. Она помогала миссис Шлессингер в уходе за святым, который постепенно шел на поправку. Доктор, по описанию хозяина отеля, проводил день в шезлонге на веранде, а дамы сидели по обеим сторонам. Доктор работал над картой Святой Земли, где особое внимание уделялось царству мадианитян, о которых он писал монографию. В конце концов, заметно поправив здоровье, доктор вернулся с супругой в Лондон, а леди Франсес к ним присоединилась. Это произошло тремя неделями раньше, и с тех пор управляющий отелем ничего о них не слышал. Что касается Мари, она уехала за несколько дней до того, заливаясь слезами и сообщив другим служанкам о том, что навсегда оставляет свое место. Перед отъездом доктор Шлессингер полностью оплатил совокупный счет.
– Кстати, – сказал владелец гостиницы, – вы не единственный друг леди Франсес Карфэкс, который о ней спрашивает. Примерно неделю назад к нам приходил человек, ею интересовавшийся.
– Он назвал себя?
– Нет, но он англичанин, хотя и необычного типа.
– Дикарь? – По методу моего друга я связал факты между собой.
– Именно! Очень точное определение. Грузный, бородатый, загорелый детина – он уместнее смотрелся бы в каком-нибудь трактире для фермеров, чем в фешенебельном отеле. Надо думать, тяжелого, свирепого нрава, и ссориться с ним вышло бы себе дороже.
Наконец-то тайна начала проясняться: так, когда рассеивается туман, отчетливее видны фигуры прохожих. Добрую, набожную леди гонит с места на место зловещий неумолимый незнакомец. Она его боится, иначе не бежала бы из Лозанны. Он погнался за ней. Рано или поздно он ее настигнет. Или уже настиг? И этим объясняется ее затянувшееся молчание? Могут ли добрые супруги, ставшие компаньонами леди Франсес, оградить ее от насилия или шантажа? Что за чудовищная цель, какой хитрый умысел таятся за этим упорным преследованием? На эти вопросы мне и предстояло ответить.
Я написал Холмсу отчет, продемонстрировав, как просто и уверенно мне удалось добраться до сути дела. В ответ получил от него телеграмму с просьбой дать описание левого уха доктора Шлессингера. Чувство юмора у Холмса проявляется своеобразно и порой оскорбительно, а потому эту неуместную шутку я обошел молчанием. Собственно говоря, его послание пришло, когда я уже прибыл в Монпелье в поисках служанки Мари.
Я без труда нашел бывшую горничную и разузнал все, что ей было известно. Она преданно служила своей госпоже, которую оставила, только убедившись, что та в добрых руках; кроме того, ввиду скорой свадьбы им пришлось бы расстаться в любом случае. Мари с огорчением признала, что во время их пребывания в Бадене леди Франсес выказывала по отношению к ней некоторую раздраженность и однажды даже строго ее допросила, словно питала сомнения в ее честности; это сделало их расставание легче, чем оно было бы при других обстоятельствах. Леди Франсес преподнесла ей пятьдесят фунтов в качестве свадебного подарка. Как и я, Мари с глубоким недоверием отнеслась к незнакомцу, заставившему ее хозяйку покинуть Лозанну. Она собственными глазами видела, как он грубо схватил леди Франсес за запястье на променаде у озера. Это человек яростный и страшный. Мари полагала, что только из-за страха перед ним леди Франсес и согласилась сопровождать супругов Шлессингер в Лондон. Сама она никогда об этом с Мари не заговаривала, однако многие признаки убедили служанку, что ее хозяйка жила в постоянном нервном напряжении. Едва упомянув об этом, Мари вдруг вскочила с кресла, и на лице у нее выразились удивление и страх.
– Взгляните! – вскричала она. – Негодяй не угомонился! Это тот самый, о ком я говорила.
Через открытое окно гостиной я увидел смуглого верзилу со щетинистой черной бородой, который медленно шел посередине улицы и внимательно вглядывался в номера домов. Было ясно, что он, по моему примеру, выслеживает служанку. Повинуясь неодолимому порыву, я выбежал из дома и подскочил к нему с вопросом:
– Вы англичанин?
– И что, если так? – злобно осклабился он.
– Можно узнать ваше имя?
– Нельзя! – отрубил он.
Положение было неловкое, но чаще всего лучше действовать напрямик.
– Где леди Франсес Карфэкс?
Он уставился на меня в изумлении.
– Что вы с ней сделали? Почему ее преследовали? Требую от вас ответа!
Он взревел от ярости и бросился на меня, как тигр. В поединках я одерживал верх над многими, но этот громила обладал необычайной силой и не помнил себя от бешенства. Он стиснул мне горло, и я уже начал терять сознание, когда из cabaret[8] напротив выскочил небритый ouvrier[9] в синей блузе и дубинкой ударил моего противника по руке, что заставило того разжать хватку. Минуту он стоял, кипя гневом и раздумывая, не возобновить ли атаку. Потом с недовольной гримасой оттолкнул меня и вошел в дом, где я только что побывал. Я повернулся, чтобы поблагодарить моего спасителя, стоявшего на проезжей части дороги.
– Да, Ватсон, – заговорил тот, – хорошенькую вы тут устроили неразбериху! Думаю, нам лучше вместе вернуться в Лондон ночным экспрессом.
Часом позже Шерлок Холмс, вновь, как всегда, элегантно одетый, сидел в моем номере в гостинице. Его неожиданное и своевременное появление объяснялось чрезвычайно просто: посчитав возможным покинуть Лондон, он решил перехватить меня в следующей очевидной точке моего маршрута. Переодевшись рабочим, он засел в cabaret, ожидая моего прихода.
– Вы провели на редкость стройное расследование, мой дорогой Ватсон, – резюмировал Холмс. – Не припомню ни единой грубой ошибки, которой вы бы не допустили. Главный итог вашей деятельности – вы всех переполошили и ничего не выяснили.
– Возможно, и вы бы не справились лучше, – с горечью отозвался я.
– Слово «возможно» тут неуместно. Я справился лучше. В одном отеле с вами остановился достопочтенный Филип Грин. Быть может, он посодействует нам в более успешном расследовании.
На подносе нам подали визитную карточку, вслед за которой появился тот самый бородатый мерзавец, напавший на меня посреди улицы. Увидев меня, он вздрогнул:
– Что такое, мистер Холмс? Я получил вашу записку и пришел. Какое отношение имеет этот человек к нашему делу?
– Это мой старинный друг и коллега – доктор Ватсон, помогающий нам в расследовании.
Незнакомец протянул
