– Для чего же он потребовался? – поинтересовалась Лора.
– Перераспределение крупного бизнеса. Приходят молодые и голодные и вырывают доходные места у тех, кто успел разбогатеть и расслабиться. Кончится перераспределение – отпадет необходимость и в Угрюмове. КГЭК продолжит свое существование, но уже с меньшими полномочиями, станет одной из рядовых структур. Самое страшное то, что Угрюмов порочит саму идею честного ведения бизнеса, своими методами отпугивает инвесторов.
– Выходит, был бы на его месте другой человек, ситуация немного исправилась бы? – спросил Андрей.
– Несомненно. Владислав Святославович даже взяток в классическом понимании не берет. Он просто требует у тех, кто от него зависит, определенных услуг. Скажем, поставить и оплатить на стройку в Никитиной Гриве турецких рабочих, технику, завезти песок для пляжа, отлить и установить в особняке колонны из цветного хрусталя. Откуда возьмутся деньги, из каких проектов и инвестиций их выдернут, его это не интересует…
Павел Игнатьевич замолчал, но продолжал нарезать круги вокруг пылающего костра. Лора и Ларин следили за ним, поворачивая головы. Наконец Дугин остановился у кромки воды и произнес:
– Классические схемы, по которым мы работали раньше, к Угрюмову применить невозможно. Он слишком высоко забрался, чтобы использовать физическое устранение. А собирать на него компромат и выкладывать в Сети бесполезно – ведь он государственный контролер, а эту породу людей не любят по определению. Поэтому в народе любой компромат на него будет воспринят просто как месть, как фальшивка. Но тем не менее его надо остановить. Строительство частной резиденции, из-за которой пострадала половина поселка и десяток деревень, – это только начало, как и приобретение супердорогой яхты, во время перевозки которой была парализована жизнедеятельность всего региона. Угрюмов достаточно крепок и амбициозен, чтобы пробиться потом в большую политику. Вот тогда его уже будет не сковырнуть. Он умеет поворачивать проигрышные ситуации себе на пользу. Угрюмов для виду согласится стать договорной фигурой, но потом сумеет подмять под себя тех, кто его поставил. Этим он понемногу сейчас и занимается – так сказать, первые звоночки. А потому его надо вывести из игры тихо и незаметно – так, чтобы он утратил желание двигаться наверх.
– Подойти к нему и дружески посоветовать, – ухмыльнулся Ларин, – мол, остановись, мужик, и погрозить пальчиком – ай-ай-ай.
– Андрей, я говорю о серьезных вещах. Над способом подумаем вместе, и он обязательно отыщется. Теперь же перейдем к строительству и странным делам, которые возле него творятся. Эксперты отсмотрели и проанализировали видеосъемку, которую сделали двое твоих погибших напарников.
– А свисток? – спросил Ларин. – Что это за штука и почему погибший охранник так беспокоился о нем, когда он пропал?
– Свисток, – проговорил Дугин, – он еще и ключ к объяснению чупакабар с огненными глазами. Это ультразвуковой свисток, издает звуки очень высокой частоты, которая не воспринимается человеческим ухом. Тебя родители в детстве в цирк водили?
– Не часто, но случалось, – ответил Андрей.
– А я цирк любила, даже мечтала стать укротительницей крупных хищников, – рассмеялась Лора. – В чем-то мои мечты сбылись.
– Вот тогда ты и должна знать, для чего дрессировщики в цирках используют ультразвуковые свистки.
– Элементарно, Ватсон, – Лора повернулась к Ларину: – Теперь все ясно. Помнишь эффектный фокус с дрессированной собачкой? Перед ней выкладывают табличку, на которой написано «2+2». «Скажи-ка, песик, сколько это будет?» – спрашивает дрессировщик. А умный песик лает в ответ четыре раза. Ты никогда не думал, почему ответ правильный?
Ларин пожал плечами:
– Даже самой умной собаке школьная арифметика не под силу. Она же не человек.
– Правильно, – хлопнула в ладоши Лора. – Собака – не человек. Именно поэтому она слышит ультразвук. Вот ассистент дрессировщика из-за кулис и свистит в ультразвуковой свисток четыре раза, а пес за ним повторяет. Так что чупакабры на «зоне» – это собаки, которых выпускают на ночь. А управляет ими охрана с помощью тех самых ультразвуковых свистков. Псы приучены к командам. Скажем, два коротких свистка – это фас. А один длинный – отойти, не трогать.
– А может, наоборот? – спросил Андрей.
– Может, и наоборот, – согласилась Лора. – Мы не знаем, как конкретно их натренировали.
– Так что ультразвуковой свисток тебе вряд ли поможет при следующем визите на «зону». И все же возвращаю его тебе, – Дугин подал Ларину свисток, вложенный в прозрачный пакетик. – Поэкспериментируешь, только сильно не рискуй. А почему про огненные глаза не спрашиваешь? – прищурился Павел Игнатьевич. – Или, по-твоему, у всех собак в ночи глаза и пасти зеленым огнем горят?
– Не зря Лора доктора Ватсона вспомнила. «Собака Баскервилей» Конан Дойля. Там тоже псу-волкодаву фосфоресцирующей мазью вокруг глаз и пасть намазывали. Вот так и бегал по болоту… Не удивлюсь, если Угрюмов – большой почитатель Шерлока Холмса.
Дугин нагнулся, пошевелил палкой поленья в костре.
– Угрюмов вообще странный человек. У него есть одна слабость, правда, пока еще не знаю, как ей воспользоваться. Даже забыл, как эта болезнь называется, хоть мне аналитики и докладывали. Он страшно боится подхватить какую-нибудь заразу, даже за дверные ручки берется стерильной салфеткой. Его кабинет, помещение, где он живет, постоянно кварцуют, как в операционной. Его невозможно заставить погладить кошку или собаку. Все вокруг него дезинфицируют, моют по десять раз за день.
– Интересная черта характера, – согласился Ларин.
– Это на грани умопомешательства, – кивнула Лора. – Штука типа мании преследования.
– Помнишь, Андрей, помещение в самом конце съемок, когда появляется охранник? – спросил Дугин.
– Там еще что-то вроде небольшого бассейна.
– Вот именно. Когда по материалам съемок составили план здания, то получилось, что это помещение – личная баня Угрюмова, как и положено, с бассейном. Она примыкает к спальне. Туда ни один человек, кроме него самого, доступа иметь не будет. Он же на стерильности помешан.
– Что, и девочек туда водить не станет?
– Думаю, да.
– И как мы этим можем воспользоваться? – поинтересовалась Лора.
– Пока еще точно не знаю, но какая-то зацепка в этом есть, – Дугин присел на бревно напротив Андрея и Лоры. – Ты меня просил насчет участкового Прохорова узнать. Есть информация. Официально получается, что его никто не задерживал.
– Где же он сейчас?
– Иноземцев хитро поступил: нейтрализовал участкового на время. Завез его в райотдел и приказал начальнику держать Прохорова под замком до особого распоряжения. Вроде бы ФСО начальнику райотдела приказывать не может, но на деле, как ты понимаешь, Иноземцева на хрен не пошлешь; приходится повиноваться, даже если все оформлено в виде устной просьбы.
– Кажется, у меня есть план, – ухмыльнулась Лора.
– Насчет того, как вытащить Прохорова? – тут же с надеждой спросил Андрей.
– Мелко мыслишь. Насчет Прохорова я тебе совет уже давала. Кажется, я знаю, как нам без лишних шума и пыли со временем вывести Угрюмова из игры.
– Меня пока больше Прохоров волнует. Я ему по жизни обязан, а у него дочка на «зоне» пропала вместе с двумя одноклассниками… Вы, Павел Игнатьевич, тот микроавтобус с аппаратурой, который призраков на кладбище запускал, из Никитиной Гривы еще не отослали?
– Пока еще нет, тут держу на всякий случай.
– И случай этот настал. Дадите мне возможность им воспользоваться?
– Если с толком, то почему бы и нет, – пожал плечами Дугин.
– Толк будет, я вам обещаю. И от тебя, Лора, помощь потребуется. Раздобудь мне литр твоего отвара из мухоморов.
– Какой такой отвар? – насторожился Дугин. – Ты кого-то отравить решил?
– Про грибной отвар я вам потом расскажу, Павел Игнатьевич. Я тут с известным дизайнером познакомилась – Артуром Клиновым, он на оформлении резиденции Угрюмова работает…
– Погодите, ребята, давайте все по порядку, а-то загадками какими-то говорите…
* * *
Районное отделение полиции – такое учреждение, которое обязано функционировать даже в ночное время. Ведь общественный порядок должен поддерживаться в любое время суток. Конечно же, практически все сотрудники в это время отдыхают, но существуют патрули, а за пультом в райотделе остается дежурный. Сидеть в холле за стеклянной перегородкой, когда город спит, занятие не такое уж и пыльное. Это вам не на выезды отправляться и не преступников задерживать. Принял вызов, зафиксировал его в журнале и передал информацию по эстафете, вот и всех делов.
Этой ночью, когда с Ладоги наползали низкие дождевые облака, по графику выпало дежурить сержанту Жукову. Пожилой, с седыми усами, он сидел за помигивающим лампочками пультом; фуражка с блестящей золотистой кокардой лежала на подоконнике у приоткрытого окна, словно была не головным убором, а тарелкой с супом, которую выставили на сквозняк, чтобы побыстрее остыла.
