НА ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ ЭР-ГА (если бы он остался жив)
По-своему – смеясь и досадуя,Притворствуя, дразня, вышучивая,Я с радостью в Ваши вглядываюсьСозвучия и противочувствия.
Вы смотрите измокшим котеночком,Чуть вытащенным из воды на берег:Висят еще лапки беспомощные,А когти уж выпущены в за гребе,
А ветер уже шерстку опахивает,А солнце уже щурит глаза ему.Минутка – и прыгнет, отряхиваясь,И – мяу на четыре окраины.
VII-VIII.1918
А. КОЧЕТКОВУ
I. «Что, кроме песни, дать поэту?..»
Что, кроме песни, дать поэту?Что, кроме песни, даст поэт –Очаровательный приветРазочарованному свету?
Споем ли песнь, еще не пету?Быть может, да, быть может, нет.Что, кроме песни, дать поэту?Что, кроме песни, даст поэт?
Пойдем искать весенний цвет –Мечты счастливую примету,Но если не найдем, не сетуй –На скорбь, и страсть, и смех – в ответЧто, кроме песни, дать поэту?
II. «Смотри, смотри: еще вчера под снегом…»
Смотри, смотри: еще вчера под снегомТвои поля как мертвые лежали –Зимы немые, белые скрижали –А нынче вдруг, навстречу солнца негам,Стремглав ручьи, как рифмы, побежали.
И первый цветик, маленький и скромный,Поднял головку, бледную немного.О, в час твоей печали хмурься строго,Томись, грусти, не верь – но помни, помни:За дверью – тайна, чудо – у порога.
IV.1920
Е. РЕДИНУ
Ваш дальний родич, светлый Моцарт,За то что жил и пел легко,Испил отравы тайной оцет,Налитый дружеской рукой.
Но в наши дни иные травыИным сжинаются серпом –И стих, пропетый для забавы,Нам служит огненным столпом.
21.I.1922
ЕМУ ЖЕ
Не хочется дразнящий силуэтМне Вам писать на Ваши именины,Но, вспомнив лад галантный и старинный,Вам посвятить ласкательный сонет.
Итак, примите дружный наш приветЗа то, что в век нестройный и бесчинныйВы пишете без цели, без причины,Как пишет только истинный поэт.
О, в песне Вашей процвела наглядноСухая трость лозою виноградной,Чей плод вернет полузабытый рай.
Нам не уйти из радостного пленаИ мы легко прощаем, если пенаИгры таланта льется через край.
4.II.1922
АВТОРУ CI-DORE
А. КочетковуТы вопросил – нельзя нелепей –Расширить детские глаза:«За что в греховном Ci-ВертепеЯ отпущенья ci-коза?»
За то, что ты гулял, проказник,Средь белых рук жестоких лилий,«Когда мы чтили каждый праздникИ каждый цветик на могиле».
За то, что, когда мы безбожноЛомали – для жены – ребро,«Перебирал ты осторожноСтрун утомленных серебро».
И, наконец, за то, что ныне«От пляски с пеньем на заре»Уносишься «еще невинней»К своим лягушкам в Ci-Dore.
12/25.VI.1924
М. СЛ. («Опять Ваш день,Михал Иваныч…»)
Опять Ваш день, Михал Иваныч –В июле беды все лихи –Опять кропать мне, поздно за ночь,Вам именинные стихи.В моей заигранной колодеНемало нераскрытых карт –И к ним влечет меня, уводитВоспоминания азарт.«Онегин, помните тот» вечер,И перса пышные хлеба,Когда углом впервые встречнымСвела две линии судьба?К Вертепу дверью оказаласьПекарни узенькая дверь.Но я «неузнанной» осталасьДля Вас тогда – как и теперь.С тех пор все знаки в ЗодиакеСменило солнце три раза –А мы всё грызлись как собаки,Как кошки фыркали в глаза.И даже становилось жалко,Когда стихал сраженья пылИ несговорчивый МихалкаКак агнец тих и мирен был.Но в смене Ваших декорацийСледила я и взгляд, и жест –И ведал тайну муз и грацийВаш полустертый палимпсест.
И на лице бесстрастном этом,Где стынет стали полоса –Клянусь, я вижу КифарэдаОпустошенные глаза.И этот голос монотонный,Где моря пенится бурун –Клянусь, я слышу потаенныйНестройный рокот строгих струн.И этот жест, где вызов скован,Где за враждой горит любовь –Клянусь, я чувствую: готов онСразиться насмерть с Музой вновь.
Так вот что мне шептали карты,Тасуясь в вещей пестроте,Пока Вы августы да мартыВлачили в тусклой немоте,Сажали птенчиков по гнездам(Кляня меня исподтишка),Гадали по вертепным звездамО дальнем будущем стиха.А шифр на последней картеРастолковал мне старый парс:Своей Comedia dell’ ArteНе обратите в жалкий фарс,И не топите сердца грузаНа дне приманчивом стекла –Зане боровшемуся с МузойИ побежденному хвала.
12-25.VII.1924
М. М.
Удел досадный и нелюбый,Но одинаков у двоих:Ты век свой кротко лечишь зубы,Я – заговариваю их.
Морочим головы мы людям,Ты – по науке, я – стихом.И верно после смерти будемПомянуты мы не добром –
А станут, в запоздалой злобе,Одно и то же говорить:Они умели ловко обеГлаза нарочно отводить.
Никто, внимая нашим сказкам,Не угадал, в конце концов,Что за чужою темной маскойТаилось ясное лицо.
Что ж, так и будем в жизни длиннойВытягивать бессрочный стаж –Пока не стала бормашинаИ не сломался карандаш.
22.VII.1924
МИЛОЧКЕ АНГЕЛИДЗЕ
I.«Помечтала барышней уездной...»
Помечтала барышней уездной,Почитала Жития монашкой,Постояла куколкой любезнойРядом с палевою в розах чашкой,Соловьем запела во скворешне,Стрекозой на травке стрекатая,И лепечет под родной черешней:«Старый мир… прочь руки от Китая».
Кто же эта в лицах небылица?Кто она – восьмое чудо света?Это Милка, в зелени Девица,В крыльях стрекозы – душа поэта.Это Милка в Скипе и в Вертепе,Плача и смеясь (но не пророча),Просто шьет из жизненных отрепийРедкого искусства узорочья.
II. «Не потому ль от горькой жажды…»
Не потому ль от горькой жаждыПоблекнул уст твоих коралл –Что Пушкин-Редин не однаждыТебя стихами истязал?
Не оттого ль, в приливе враждыТвои глаза как ихтиол –Что ван-Бетховен-Тюлин дваждыТебя романсом обошел?
Но да, сгорая, не сгоришь ты,Да твой не расточится стих!Зане тебя восславлю триждыИ за себя я, и за них.
16.IX.1924
М. СЛ. («Карандашом в стакане…»)
Карандашом в стаканеМешая невзначай,Не мыслит он, что станетКастальской влагой чай.
И выпив, вместо кваса,Химических чернил.Не мнит он, что ПегасаЗа гриву ухватил.
Нет, борзому пиитеВнегда же песнь творить –Не ясти и не пити,А вяще – не курить.
Молитвой и постамиПриуготовив дух,К созвездью Лиры прямоВзлетит он, аки пух.
А мы, роняя шляпы,Знай будем созерцать,Как Кочеткову лапыОн станет пожимать.
И мы протянем длани,Дабы писать сонет –Понеже и в стаканеБыл обретен сюжет.
25.VII.1925
СИЛУЭТ Л. БЕРИДЗЕ
