«Долетевший с вами горный ветер…»
Клоде Арх.Долетевший с вами горный ветерМне донес подводный звон винеты,Милой жизни легкое дыханье,Взгляд любимых, чьи сомкнуты веки.
Отнесите им вы строчки эти,С ними – все мольбы и все обеты,И мое единое желанье:К ним вернуться, и уже навеки.
19.VII.1936.Старки
«Еще вот здесь, пока у нас…»
А. Ахм.Еще вот здесь, пока у нас,Совсем близка, почти доступна,Но миг – и скроется из глаз,Неумолима, неподкупна.
А мы вздохнем (о, вздох ПьероВслед горлинке – Киприды птице!)И оброненное пероУкроем в сердце, как в божнице.
24.VII.1936
С. В. ШЕРВИНСКОМУ [11]
Кто был недаром именованШеллинским в прошлый месяц май,Когда, застигнут невзначайИ к нашей тачке пришнурован,Стал невпопад ошеллимован –Пусть за грехи, да через край.
Но если нам в ту бочку дегтяХоть ложка меду натекла –То Ваши дивные дела:Влит зуд редакторского когтяВ лит-труд со-авторского локтяИ четверть Шеллия – цела.
28.IV.1937
ИНЫЕ (А. Кочеткову) [12]
Во многих смертных формах я искал
Того кумира тень, о ком мечтал.
Шелли
А те, кому ты был кумиром сам,Кто вслед твоим стихам, твоим глазам,
Как мотыльки, летели, шли, влеклись,Притягивались, падали – и жглись, –
О тех, об опаленных, об иных,Ты помнишь ли, забывчивый, о них?
В свои тиски зажмет тебя тоска? —Знай, то иной сожженная рука.
Не взвидят бела дня твои глаза? –Знай, то иной горючая слеза.
Затянет пеплом сердца боль и кровь? —Знай, то иной сгоревшая любовь.
Но если песней хлынет немота, –Знай, то иной, обугленной, уста.
И если зашумит, как море, стихО тех, об опаленных, об иных, –
То яблонь мира обирает цветЖестокий и невинный зверь – Поэт.
26.V.1937
«Он к нам слетел взорванным осколком…»
Л. СоловьевуОн к нам слетел взорванным осколкомгранатным, взрывая нас,не понимающих очень долго,где правда – прежде или вот сейчас.
Но там, где стал он, там легло семяжизни – прорастет, в срок взойдетдеревом, с которого – во времямира – оберем цвет и плод.
Губы наши вспыхнут жаром цветабагряной крови – в нас и в немодной. Глаза загорятся – этоони запылают его огнем.
И мы поймем, хотя бы и послетого, как переживем страхразлуки с ним, что жизнь – вечно возленего и нас, смертью смерть поправ.
2.VIII.1942
«Все потеряв, и бросив, и отринув…» (Екатерине — Михаилу)
Все потеряв, и бросив, и отринув,покинув дом, и скинию, и склеп,мы вышли ночью — несколько песчинок —искать веками чаемый вертеп.
Пути к нему, смиряясь, волхв не знает,о нем пастух, встречаяся, молчит.Но вот гляди: с небес звезда двойнаяльет синие и желтые лучи.
За ней, к нему. Но, затаив дыханье,едва себе осмелимся сказать,что светят нам в ее двойном сияньето светлые, то темные глаза.
Что здесь они тоскуют с нами рядом,как мы — в дорожной тусклые пыли,что там они взирают вечным взглядомс высот небесных в глубину земли.
Что, может быть, как нам — они, кому-тои мы — лучей таинственная быль,А наше всё страдание и смута —лишь звездная сияющая пыль.
Что в хороводе, легком точно воздух,бескрайном, как весенние поля,не различить нам — что глаза, что звезды,не разобрать, где небо, где земля.
Что, наконец, не знаем лучшей доли,как в небесах взойти на Млечный Мост —и, обомлев от счастия и боли,пролиться ливнем падающих звезд.
25.VI.1922
«Онегинская строфа»
Перестоявшись, киснет нектар,Впрок солят только огурцы.Давно и «Новь», и сам «Прожектор»Простерли к Вам свои столбцы.Вас извещает Тахо-Годи,Что он к осенней непогоде,Мечтой иль Павловым влеком,Готов издать Ваш первый том.А Вы — писанием «методикИ восхожденья» занялись,Вы — наш arbiter и стилист,Инструментатор и мелодик!Вот так-то, чтя полезный труд,Поэты улицу метут.
Но нет, земли ничтожный сорНе затемнит правдивца взор,Не заградит уста поэтаЧужой молвы бездушный толк —Свой щедрый дар, свой вольный долгТы вспомнишь, данник Мусагета!Уйдешь от ласковых долин,Как ветер волен и один,Туда, к пустынной горной келье,Где буря правит новоселье.И там увидишь землю тыТакой покинутой и пленной —Что к ней рванешься с высотыПотоком песни солцепенной.
Рондо с кодой («Влача рифмованные цепи…»)
М.И. СлободскомуВлача рифмованные цепи,я говорила — или нет:о дне рождения на свет,о дне рождения в Вертепе.
О дне, в который дикий стрепетслетел к нам, — полевой поэт, —влача рифмованные цепи,я говорила — или нет?
Кто задирался много летв немом и безответном склепеи вышел к нам — и в песни трепетон преломляет тень и свет,влача рифмованные цепи.
Освобожденному — привет,новорожденному — в Вертепе.
4-17.VII. 1924.
«Пускай велит Вам разум разом…»
М.И. СлободскомуПускай велит Вам разум разомИ дом, и город покидать:Владивосток с ВладикавказомСумеет сердце срифмовать.
Разлуки северная вьюгаРастает в памяти тепле.Ах, все в гостях мы друг у друга,И все мы гости на земле.
7.III.1928.
Рондо («Когда Вертепу Вы явились…»)
М.И. СлободскомуКогда Вертепу Вы явились,Анчара острый иверень —и Вашим чубом набекреньи Вашим ямбом мы пленились.
Мы все стихами разразились,кто бросив немощи, кто лень —когда Вертепу Вы явилисьАнчара острый иверень.
С тех пор, что год — разлуки тень:поразбрелись, переженились…Но уцелевшие решилисьстихами вечно славить день,когда Вертепу Вы явились.
КАК ОНО БЫЛО
М.И. СлободскомуДа, вечер был, скажу без лести,достоин всяческих похвал.Е. Редин, как "невольник чести",гостей радушно принимал:
На примусе варил картошу,селедю чистил, резал лук,и рифм городил горожу,и уж конечно — клюк да клюк.
А. Кочетков с большим талантомлитровку под полой припер —а после резвым Росинантомдо света бегал в коридор.
Грустна (в кармане ни динара)была Меркурьева сама,без памяти от Сан-Бернараи от Хохлова без ума.
Но вовсе не сова Минервыих провожала до угла, —а Ваша тень, пугая нервы,в трусах и майке рядом шла.
Ворчала эта тень (без ссор Выподпишетесь, пролив слезу):«В дым, в доску — пропасти и прорвы!А я вот — ни в одном глазу».
Но не скорбите, — толку в том нет,а тяпайте — пора давносюда, где любят Вас и помнят,где ждут Вас рифма и вино.
24.V.1934
«Вертепу»
