«Не в тягость? Цепь? но ведь тогда покорно…» (С. Шервинскому)
Для пленников их цепь была не в тягость.
С.Ш.
Не в тягость? Цепь? но ведь тогда покорноОни ее дотянут до конца.Нет, пусть она грызет пилою кости,Пусть жерновом раздавливает плечи,Пьет жадной сушью жизни свежий сок! –Тогда-то пленники поймут: иль лечь имЗасыпанными в душащий песок,Иль вздохом ветровым – не человечьим –Наполнить грудь придавленную, чтобУпали разом ржавые оковы,И воздух вечно вольный, вечно новыйОхолодил сухой, горячий лобИ тем глазам, что к гибели готовы,Открыл явленный, благостный простор.В нем – век не кончат, зыблемые далью,Влекомые любовью и печалью,Отсвечивая жемчугом и сталью,Струи реки согласный в чем-то спор.В нем сизые с седой каймою тучиСберут дожди в тугой, упругий клуб,И с самой верхней, синезвездной кручиШвырнут его в разрез сухой, колючийЗемных, потрескавшихся, черных губ.И будет пить земля, и камень каждый,И стебель каждый примет щедрый дар.Нет мук душней, чем раскаленный жар,Нет стрел острей, чем молнии удар,Нет счастья слаще утоленья жажды.А дальняя, невидимая синь,Укрытая от века в доме отчем,Приоткрывая заревые очи,Посмотрит: так ли дождевая хлыньЕе веленья выполнит. А впрочем,Всё хорошо. И вовремя грозаПришла к нам в час последний, в час вечернийОмыть целящей влагою, из-заСквозной фаты, усталые глазаПорадовать «нежней и суеверней».
P.S.
Простите, милый наш сосед, что я,За вами следуя, свернула всё жеС тропы широкой белого стихаНа узкий поворот случайной рифмы.И мой «небрежный карандаш» простите:В «рабочем кабинете» нет чернил.Не отольете ли вы нам той влаги? –Но только не лилово-канцелярской,Не красно-цензорской, и даже неГолубоватой – для любовных писем –Но черной, черной, как душа злодея,Иль как печная сажа, иль как ночьНа юге, и надеяться не смеяНайти в ней кладезь рифм к Шелли смочь,Я ею белые стихи замажу,С которыми – ведь вот – никак не слажу!
22.VI.1935
«Ступит ли на островерхий скат она…»
А. АхматовойСтупит ли на островерхий скат она –и, не оскорбив занозами,зацветет кремень нечаянно-негаданнофиалками и розами.
Тронет ли сновидица-загадчицаузкою рукой, кручинною –лед арктический растопится, расплачетсяслезой аквамаринною.
Взглянет ли – неслыханно, невиданнои земля, и небо – заново,сердца больше нет в груди, дотла сгорит оносвечою воску рдяного.
Усмехнется ль, нехотя-то, молча-то,рта надменной половинкою –дорассветная звезда дрожит стекольчатовстающею льдинкою.
А споет от полуночных снов онаи от месяца щербатого —что песня на земле у нас прикованаи названа: Ахматова.
8.XI.1935
«Где Вы теперь? Кто Вам кусает ушки?..»
Инне Кочетковой (Хо– Зайке)Где Вы теперь? Кто Вам кусает ушки?Куда ушел Ваш хозайчонок Зай?Сменили Вы старковские ПодлужкиНа черноморский полу-Парагвай.
Конец любви. Обычная развязка.Что письма Вам, все рифмы, клятвы все –Когда иной прельститель, новый ВаськаВас соблазнил в затоне Туапсе.
17.XI.1935
«Средь переулков неувязки…»
Е.В. Шерв-скойСредь переулков неувязки,Пройдя за подворотней гать,Куда как мило повстречатьАленушку из доброй сказки.Ловка, заботлива, щедра,Она – что вечер – холит братца,А он-то норовит убраться –Что день – с сестрицына двора.В лесу кузнечиком стрекочетВесь день-деньской, да напролет.А там – то леший обойдет,А то – русалка защекочет.Заголосит, попав в беду,– Ау, Аленушка-сестрица,Что мне покушать, как помыться?Домой дороги не найду! —Верна, как ниточка иголке,Она дорожкою прямойЗа ним – и мчит его домой,Что духу есть, на сером волке.А дома стол бисеровойУставит сластью: — Пей да кушай!Вдругорядь знай – сестрицу слушай,Не то простишься с головой. –Блюдет хозяин-знахарь, чтобЗасов собачка сторожила,И кошечка мышей ловила,И деткам худа не было б.Пошепчет, счастью не завистник,Над ними вещий заговор:– Цвети, viola tricolor [9],Будь сам-четверт вовек трилистник. –
Так вот, Аленушка, мой свет,Плутая на зайчиных стежках,Вы и к моей на курьих ножкахИзбушке протопчите след,И заходите спозаранку,И погостите допоздна.Яга не страшная, онаПеревернется на изнанкуИ подобреет. Скажет в бровьМедведю: – Миш, не будь растяпой,Погладь-ка плюшевою лапойИх на совет да на любовь. —Сову-заботу сгонит: – брысь! –Велит Аленушке: – не бойся,Судьбиной-счастьицем умойся,Таланом-долею утрись. –Ох, примете ли Вы без спораПоля исчерканных страниц,Догадки сущих небылицИли домашнего фольклора?
1.II.1936
ЗА ТО, ЧТО В НЕЙ
А. Ахм-ойЗа то, что – вот качнется в клетке комнат,Прильнет к решетке стен –И кажется, стоит наш утлый дом надПрибоем гулких пен.
За то, что вся прозрачность, вся бездонность,Вся небосклона синь –В ней, через всю неверность, всю влюбленностьВолны, приливной вхлынь.
За то, что в ней безжалостность и нежностьВ алмазной призме, иСлились в нечеловеческую смежностьГолубки и змеи,
За то вот, что над ней, восстав из раниВремен, прошла гроза,Не ослепив, смертельно не изранивПрозрачные глаза.
За то, что вновь – и непрестанно внове –При взлете этих рукЗаслышим мы в своем биеньи кровиИного сердца стук.
И новым сердцем, вещим и смиренным,Поймем, что с нами – та,Кем пленены, нерасторжимым пленом,И песнь, и красота.
За красоты поющее сиянье,За песни светопад –Как не отдать последнее дыханьеИ свой последний взгляд
Вот этим раковинкам розоватымНа зыблемых перстах,Заброшенным – каких морей раскатом? —В наш побережный прах!
17.II.1936
ОН И Я (Sonetto di proposta)
Сергею Васильевичу ШервинскомуОн коллекционирует картины,Я коллекционирую людей.Весь мой расходец – серебро речей,Его, увы! банкноты и цехины.
Но угостит порою горче хиныОбоих нас лукавый Асмодей, –Под видом антиквара – о, злодей! –Ввернет ему холстовые руины,
Шепча: – бери же, подлинный Рембрандтец! –А дома – полужив, покинув Ост-Индею, спустится из рамы Иост.
Мне ж, обернувшись другом, аграмантецХитона славы сунет бес и в пост,И вот – в ладонь вонзится скорпий хвост.
20.II.1936
НАЯВУ
А. Ахм.Это правда? – пригласили на дом –Муза снизошлаи присела у чайного столас нами рядом?
Диадему, снятую при входе,можно примерятьнам, и стоя пред зеркальцем, вздыхать:не по моде?!
В милых пустяках и пестрых шуткахвпрямь часы бегуттак, что их лишь всего четыре тутв целых сутках?
Нет, не Муза к нам спустилась долу –это мы взошливидеть утаенную от землиМузы столу.
И в светлицах дивных – небо свод имв пламени зари –дерзкие и робкие дикари –колобродим.
Подивимся лире: что такое? –тронем струны те,и они, дремавшие в немотеи в покое…
Но нельзя об этом. Тише, тише, –мы домой идем,присмиревши, на цыпочках, тайком,только слыша,
как поет – в Москве иль в Трапезунде –сердца мира кровь,что сегодня в нем расцвела любовь –Rosa mundi [10].
5.VII.1936
«Долетевший с вами горный ветер…»
