— Мы должны уметь говорить на одном языке с вами, Таринор, только и всего. Убийца должен понимать свою жертву, — печально улыбнулся эльф.
— И всё же в случае чего говорить буду я. Выговор у тебя такой, что даже мне ухо режет, — усмехнулся Таринор. — Кстати, надо бы вернуть тебе клинки.
Наёмник вытащил из-под лежанки пару кожаных ножен и протянул их эльфу.
— Только не доставай их понапрасну, в наших краях это не любят.
— Dhren и Lith останутся в ножнах.
Драм с тихим шелестом обнажил клинок. На свету он казался осколком прошлой тёмной ночи, а в блестящем лезвии отражалось удивлённое лицо наёмника. Длиной он был не больше его предплечья и почти без гарды. Ему такое оружие точно бы не подошло.
— Это — Dhren, по-вашему, «тень», — пояснил эльф. — А это, — добавил он, извлекая второй точно такой же, — Lith. «Шёпот». Клинки-близнецы, когда-то их подарил мне отец.
— И что, ты их различаешь?
— Я их чувствую. Научился за многие годы, — ответил Драм, пряча клинки обратно. — А у твоего меча есть имя?
— Мне это ни к чему. За годы я успел сменить несколько мечей. Должно быть, ваша сталь куда лучше нашей, раз эти твои клинки служат так долго. А может, дело в том, что мне приходилось обнажать меч куда чаще, чем хотелось бы. Так что для меня это всё равно, что дать имя сапогу или куску солонины.
Покончив с кроликом, Таринор и Драм вернулись на тракт. Их путь лежал на восток, в Драконью долину или Дракенталь, как её называли по имени самого большого города. Хоть огнедышащих чудовищ в тех краях уже давно не было, но жители долины до сих пор ревностно и гордо хранили о них память. Серое небо напоминало мутную грязную лужу. Оно нависало над путниками, то и дело грозя разразиться дождём. Но дождь никак не начинался, будто копил силы, так что наёмник с эльфом молчаливо мерили шаги по прямой как струна и пока ещё сухой дороге.
К концу дня они добрались до моста. Он был перекинут каменной аркой через реку Атер, которая была настолько широка, что по ней ходили суда и сплавляли лес к верфям Золотого берега. Эти щедрые воды кормили немало деревень, выросших по обоим берегам на протяжении всего русла, и Атер заслуженно носил звание второй Великой реки Энгаты.
Первой был неспокойный Эрберин, что брал начало в горных источниках к северу от Энгатара, огибал горы Пояса мира, петляя словно змея, и, наконец, преодолев болота Южного края, впадал в Залив трёх сестёр. Его название с эльфийского переводилось как «Шумная река», и носил своё имя он неспроста: из-за витиеватого русла и бурного течения Эрберин почти не использовали для судоходства.
Таринор наслаждался приятной прохладой, которая исходила от шумевшей внизу воды. Это было слабым утешением после того, как ему пришлось заплатить два серебряных марена смотрителю за переход и ещё один марен, чтобы тот не задавал вопросов насчёт незнакомца под капюшоном. Милю спустя путники разбили лагерь и начали готовиться ко сну.
— Так и разориться недолго с этими мостами, — проворчал Таринор, чиркая кресалом о кремень. — Хорошо хоть не все переправы платные.
— А если не платить? Есть обходной путь?
— Только вплавь через Атер. Ширину реки сам видел, а вода там в это время года, скажу я тебе, очень холодная, так что здесь заплатить было самым лучшим вариантом. К счастью, серебро неплохо стирает память, а помнить о тебе этому смотрителю точно ни к чему. Уж лучше так, чем весть о тёмном эльфе расползётся по всей долине.
— Утром я добуду кролика, — неожиданно сказал Драм. — Или даже двух. Пусть это будет платой.
— Было бы славно, — наёмник раздул костёр и подбросил сухих веток. — Теперь мы на землях лорда Рейнара, владыки Драконьей долины. Трактиры здесь недешёвые.
— Я понимаю, почему etheldiar не любят. Тоже участвовал в вылазках на поверхность, хоть это было и так давно, что свидетели среди людей уже не вспомнят моего лица. Тем более сейчас, — эльф снова прикоснулся к знаку на щеке.
Наутро Драм и в самом деле вернулся с парой кроликов, но когда эльф вдобавок ещё и вывалил возле костра охапку грибов, Таринор ужаснулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты зачем эту дрянь притащил?! Отравить меня вздумал?
— Разве что-то не так? Кролики свежие, даже остыть не успели…
— Да причём тут кролик? — наёмник осторожно взял один из грибов пальцами за тонкую белую ножку. — Вот как это, по-твоему, называется?
— Мне неизвестны названия всего, что растёт на поверхности, — невозмутимость Драма ещё больше изумляла Таринора.
— Поганка это! — он с отвращением отшвырнул гриб в сторону и ткнул пальцем в другой. — А это знаешь, что? Мухомор! Да тут съедобных-то раз-два и обчёлся. Того, что ты принёс, хватит роту солдат потравить. Навидался я в годы войны таких болванов, что в грибах не разбираются. Притащит из леса, друзей угостит, а на следующее утро поминай, как звали. Да ещё и ямы рыть этим дурням…
— Прости, я давно не был на поверхности. Забыл, что для вас они ядовиты.
— Забыл он… Постой, а для тебя разве нет?
— Вовсе нет, — пожал плечами Драм и откусил шляпку мухомора.
Таринор изумлённо глядел на жующего эльфа, ожидая, что тот вот-вот выплюнет ядовитый гриб, но тот спокойно проглотил его и закинул в рот скрюченную поганку с таким видом, будто это была горсть лесных орехов.
— И что же, ты, выходит, совсем всеяден? А от сухаря, помнится, нос воротил.
— Не совсем, — ответил Драм. — Уларун благословил народ этельдиар, чтобы мы могли выжить там, где наши собратья с поверхности наверняка погибли бы от голода. Мы едим грибы, лишайники, плесень — всё то, что на поверхности считают несъедобным. Нам же это не приносит никакого вреда. Однако же ваша обычная пища — молоко, сыр или хлеб — для нас… нежелательна.
— Вот уж странно слышать это от того, кто уминает поганки на завтрак, — усмехнулся Таринор.
— В Аркобанде нет коров, дающих молоко. Нет и пшеницы, которую можно размолоть в муку. Говорят, этельдиар столь долго прожили под землёй, что разучились усваивать пищу жителей поверхности. Однажды мне довелось попробовать сыр. На вкус он был неплох, но… Этого опыта мне хватило.
— Ладно, жуй свои грибы, а я займусь кроликом.
Путники позавтракали и вскоре продолжили путь. Уже спустя час они добрались до развилки.
— Здесь начинается малый Драконий тракт, — сказал наёмник, глядя на деревянный столб, торчащий из земли в том месте, где расходились дороги. — Отсюда до Дракенталя чуть меньше семидесяти миль. По пути будет Алый брод, замок Редхёрстов на мосту через реку Змеицу. Подорожной грамоты у нас нет, а откупиться точно не выйдет. Выпотрошат сумку, разденут до исподнего, а то ещё и в темницу бросят. Лучше будет обойти и поискать переправу в другом месте, благо речка совсем небольшая, можем даже перейти вброд или переплыть. Умеешь плавать, Драм?
— Умею, — отозвался эльф.
— На том и порешим.
Возможно, стоило бы выбрать другой путь, чтобы избежать нежелательных встреч, но Таринор не хотел делать больших петель. Да и весной мелкие дороги настолько отвратительны, что они рисковали утонуть в грязи. Заверению гарнизонов мостов, что дорожные сборы уходят на содержание дорог, можно верить не больше, чем обещаниям старосты. Хотя бы тракты поддерживали в более-менее приличном виде, да и то не везде.
Когда Таринор путешествовал один, то обычно негромко напевал себе что-нибудь под нос или просто молчал, погружённый в собственные мысли. Но если ему случалось ехать с обозом, то он всегда был рад хорошей беседе. Теперь, раз уж случилось идти вдвоём, его вдруг обуяло желание поговорить.
— Слушай, Драм, как ты… как твоя рука? — сбивчиво произнёс Таринор.
Он попытался завести разговор, но тему ещё не придумал.
— Лучше, чем вчера. С подземными лекарствами завтра будет в порядке, — донеслось из-под капюшона.
— Что за лекарства?
— Заживляющая мазь. Не спрашивай, из чего она сделана. Ты не захочешь ей пользоваться после этого, — усмехнулся эльф.
