Крадучись мы обошли загоны с лошадьми и скользнули в густой шиповник. Ягоды с него явно обирали и уже до нас проложили между кустов узкие тропинки. Вот по ним, стараясь не шуметь и не ломать палки под ногами, мы и поползли. Постепенно тихо огибая ветви, углубились в заросли к намеченной цели.
Внезапный шорох за спиной вынудил замереть и затаить дыхание. Кто-то спешно, скрываясь за кустами, удалялся в чащобу. И это в густых сумерках! Я успела рассмотреть только невысокий силуэт. Неизвестный прошел прямо за нашими спинами и исчез. Мы с Ксани переглянулись и подождали еще чуть-чуть, чтобы не наделать больше шуму, чем исчезнувший в лесу. Наконец, кивнув друг другу снова двинулись вперед.
Чуть проползли и вынужденно остановились. Опять шорох шагов и еле различимый треск ветвей. Еще один неизвестный пробирался в лес прямо перед нами.
Повернув голову, заметила, что Ксани подалась вперед и принюхалась. Ее глаза опасно прищурились. Оскалившись, лиса тихо потянула меня за ногу, приказывая чуть отползти. Не задавая лишних вопросов, я попятилась. Незнакомец приближался.
Звук его легких шагов становился четче. Кто бы там ни был, а шумел он больше, чем следовало.
Да и крался как-то, петляя: сначала явно в сторону Ярвена и Тагара. Но потом свернул, словно его интересовала не поляна, где сидели военачальники, а все тот же лес.
Треск сломанной сухой ветки. Совсем рядом. Слишком уж тяжелое дыхание, будто там загнанная лошадь от возницы тикала ползком.
Мы с Ксани переглянулись и затаили дыхание.
Наконец, на узкой протоптанной между кустами колючего шиповника тропинке появилась женщина. Она практически ползла на четвереньках. Я легко ее узнала. Яська! Эта блудница чуть привстала, вглядываясь в темноту леса, и явно высматривая кого-то. Неужто за мужиком следит. Не дохлячек ли ее тщедушный там с кем изменяет подстилке этой казарменной?
Сама ситуация показалась мне смешной.
Только чудом не замечая нас, притаившихся в каком-то шаге от нее, Яська, оттопырив зад, силилась что-то рассмотреть впереди. Обернувшись к Ксани, я вопросительно качнула головой. Лиса как-то неуверенно пожала плечами. Ночные звуки разбавил свист, весьма походивший на трель птицы. Его услышали не только мы, но и Ярвен. Поднявшись с бревна, генерал четко повернулся в ту сторону, откуда голосили лжепернатые. Сложив ладони у рта, повторил звук, ему тут же ответили.
Успокоившись, он вернулся на свое место.
«Ясно, свои» — сообразила я, что к чему.
Яська же, поморщившись, зло сплюнула и, стараясь создавать минимум шума, поползла дальше. Четко в сторону свиста.
Это озадачило. Мысль о свидании я как-то откинула в сторону. Что мешало ей с ее тщедушным сразу уйти вдвоем и уединиться? Или я таки права: она выслеживает его. Или, что пикантнее, сама втайне от своего рыбоглазого с мужиками в лес таскается.
Вот в это верилось легко. Она и девушкой особенно за честь свою не радела. Тащилась на реку по первому зову.
Хотя не к Ярвену она, задрав юбки, спешит, и на том спасибо.
Мы с Ксани проследили за тем, как Яська, неуклюже виляя упитанной задницей, исчезла между деревьев.
— Интересно, что делает девка ночью в лесу? — шепотом поинтересовалась лиса.
— Ясно дело, — на моих губах появилась глумливая ухмылка, — рога дракону наставляет. Как была тварью мерзкой, так и осталась.
Ксани тихо хохотнула и легонько коснулась моей руки, показывая кивком головы, что нужно двигаться дальше...
... Через минуту мы уже сидели с подветренной стороны за спинами военачальников, всего в какой-то паре метров от толстого поваленного ствола дерева. Нам прекрасно был слышан и треск ветвей в костре, и негромкие голоса мужчин.
Они обсудили, кого будут ставить в дозор завтра, через сколько лучше снимать с места лагерь и хватит ли провизии на ближайший месяц. А после умолкли и уставились на пламя костра. Воцарилась гнетущая тишина. Ярвен держал в руке тарелку, наполненную мясом, и совсем не ел.
— Так и будешь на ужин таращится, брат? — поддел его Тагар.
— Не голоден, — дракон поставил миску на землю. — Отнесу потом Астрид и Лючи, пусть отъедаются.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну в тебя хотя бы этим мясом не запустят, — тяжело вздохнул лев.
Ярвен понимающе взглянул на него.
— Все не подступишься?
— Какой там, — оборотень обреченно махнул рукой. — Все еще хуже, чем было.
— И что делать будешь? — Подняв толстую ветку, генерал закинул ее в пламя. За ней еще одну.
— Не знаю, брат. Раньше хоть надеждой жил, что за время нашей разлуки она все переосмыслит и поймет, почему я так себя вел. Взглянет на все без страха. Но нет... Ее ненависть только растет. Признаться, я уже малодушно думаю, а может, стоит просто напороться на чей-нибудь меч и упростить ей жизнь. Вдруг хоть это сделает мою Ксани счастливой. Ты бы видел, как она смотрит на меня. Словно я своими руками убивал ее... и того второго. Это страшнее всего — осознавать, что я всегда буду хуже него. Как соперничать с мертвым, Ярвен? Умереть достойнее него, только так. И может быть, тогда она хоть взглянет на меня без этого презрения в глазах. Я уже готов согласиться и на эту малость. Хоть краткий миг счастья с ней. И пусть это будет последним, что я испытаю в этой жизни.
Я вздрогнула, вспомнив свое видение. Умирающий перевертыш, закрывающий своим телом избранную. Сглотнув, медленно моргнула и опустила голову. На сердце стало тяжело. Как же так? Неужели он говорит серьезно? Пойти на смерть, чтобы стать достойным в ее глазах? Малодушно отвернувшись от подруги, я постаралась воскресить в памяти детали увиденного. Да, Тагар был ранен, из его груди торчала рукоять короткого кинжала. Но я не видела момента смерти.
Не видела!
— Плохие мысли, Тагар, — Ярвен покачал головой. — Неправильные. Наберись терпения. Ей нужна ласка и забота. Пусть кусается да царапается, а ты терпи.
— Посмотри на меня, Ярвен, да если бы я не терпел, — Тагар поднялся и прошелся по поляне, остановился совсем рядом с нашими кустами. — Я же стараюсь. Из шкуры вон лезу. Открываю рот и вроде говорю правильные вещи: что она есть должна, спать больше, в тепле лежать, одежду чистую носить. Сегодня, дурак, бочки с горячей водой ей пообещал. Вытащил свою лучшую тунику.
Он поджал губы и как-то обреченно опустил плечи. В его взгляде скользила такая обреченность.
— И что? — Ярвен задумчиво потер подбородок.
— Да ничего, брат. Она... — Он выдохнул и, запустив пальцы в волосы, взглянул на ночное небо. — Не нужен я ей и никогда мне этого не изменить. Наверняка сожгла мою вещь или еще чего. Я все думаю, за что меня так, а? — Он обернулся к дракону. — Ярвен, почему я отвечаю за грехи своего отца? Я за всю жизнь ни одну женщину не обидел! Ни одну не тронул! Столько сирот в семьи пристроил. Дома своими руками возводил. Не для себя. Сам ничего не нажил. Ничего для себя не взял. За последние монеты из плена девушек выкупал. И не только оборотниц. Да всех подряд! Не жаловался, не скулил, простому «спасибо» всегда был рад. Сколько себя помню, все разгребаю за зверствами отца и, кажется, конца и края этому не будет! И ведь прошу у богов только одного — немного тепла и скупую ласку со стороны своей избранной. Улыбку. Нежный взгляд. Да я сдохнуть готов ради этого. А в ответ она все тычет меня как котенка мордой в помои, оставленные отцом. Как ей объяснить, что не мог я остановить этого бешеного? Физически не мог. Меня просто не было там тогда. Она не слышит, Ярвен. Для нее я бешеная скотина, которую нужно прирезать. И ей все равно — какой я, что совершал, а чего нет. Лев, значит, в петлю меня. Забить камнями, палками, пустить мне кровь. Раз за разом причинять боль и наслаждаться, видя, как я мучаюсь, как корчусь. За что, Ярвен? За что?
Осмыслив исповедь оборотня. Я обернулась на Ксани. Она с огромными глазами, пятясь, отступала в сторону лагеря.
Похоже, на этот раз ей пришлось и выслушать, и услышать.
Глава 15
Рванув было за Ксани, остановилась. Я ей сейчас не нужна. Пусть посидит в одиночестве и осмыслит услышанное. Не зря я ее сюда притащила, может, теперь задумается о своем будущем. И о мужчине, который с такой нежностью смотрел на нее тогда на поляне.
