Как-то очень хотелось, чтобы хотя бы у нее все было хорошо.
Вернувшись на прежнее место, я удобно устроилась под кустом и замерла. Мужчины молчали. Просто таращились на огонь и все. Каждый думал о своем. Я же очень хотела влезть им в голову и подслушать их мысли.
Но увы, над поляной царила ночная тишина.
Зевнув, я прикрыла рот рукой и сложила голову на колени. Сон одолевал. Костер весело трещал, танцуя на сухих поленьях. За спиной раздалось совиное уханье. Взмах крыльев и темный силуэт сорвался с ветки.
— Так и будешь здесь половину ночи торчать? — Тагар поднялся с поваленного ствола дерева и размял шею. — Если бы Ксани вела себя так же, как твоя лера, я бы из палатки носа не выказывал. Не понимаю я тебя. Но ты должен был заметить, Ярвен, люди видят и тихо шушукаются.
— Да плевал я! — дракон схватил толстую ветку и закинул в огонь. — Меня не волнует кто и что думает. Надо — рты зашью, чтобы мысли при себе держали.
— Меня жизни учишь, а сам... — начал было оборотень, но умолк, поймав на себе полный злости взгляд дракона.
— У тебя, брат, она есть — жизнь эта. У меня ее нет!
— Тебе вернуть твои слова, Ярвен?
Генерал поднялся. Сейчас он не выглядел ни милым, ни ранимым.
Я снова видела того угрюмого озлобленного дракона, что вошел в храм Яники.
Тагар прищурился, мне показалось, что он завел этот разговор с некой целью.
Какие они оба сложные.
— Над твоей шеей, брат, топором не висит собственная магия! — голос Ярвена звучал вкрадчиво и гневно. — Ты прекрасно знаешь, что я не желаю разговаривать об этом. Ни сегодня, так завтра я не смогу совершить очередной оборот и просто сгорю заживо. Это все, что нужно знать о моем будущем. Его нет!
— Сколько лет ты мне уже толкуешь об этом, — Тагар просто отмахнулся от его слов, не впечатлившись тирадой дракона. — Так тоже нельзя, братишка. Сколько лет ты уже живешь на дне своей могилы и все никак не дождешься, пока тебя в ней закопают. Но хорошо, раньше я понимал твое отчаянье и боль, но сейчас что не так? Ты, наконец, достиг своей цели. Радуйся.
— Чему? Что изменилось, Тагар? Для меня ровным счетом ничего. Я не слышу своего зверя. Мы существуем отдельно друг от друга.
— Ты существуешь отдельно от него. Проблема не в нем, а в тебе. Признай уже это, — Тагар давил и, казалось, специально ковырял палкой в душе друга, только я не понимала зачем. Что за тайна у Ярвена?
Притаившись в своем укрытии, кажется, даже не дышала. Легкий ветерок отбросил прядь волос мне на лицо. Оборотень вдруг замер и повел носом. Повернув голову, он уставился прямо на меня. Я понимала, что он не видит, но...
Учуял.
Направление ветра изменилось, а я этого не заметила.
Выдаст? Сглотнув, я не решалась сдвинуться с места.
На губах перевертыша появилась довольно опасная ухмылка. Немного жестокая и не обещающая ничего хорошего.
Я напряглась, ожидая разоблачения, но вместо этого лев... подмигнул.
— Знаешь Ярвен, — медленно проговорил он. — ты должен признать, что пока реальной опасности во время твоих оборотов не возникало. Я считаю, что тебе нужно чаще перекидываться. Хоть иди к твоей лере и проси ее встряхнуть тебя хорошенько.
— Только подойди к ней, Тагар. Она ничего никогда обо мне не узнает! — дракон натурально взревел. — Больше перекидываться, чтобы у меня всю рожу шрамами затянуло? Хватит и того, что есть.
— Яр, — лев все так же смотрел на меня не мигая. — Ради нее ведь стоит постараться? Рискнуть! Что ты теряешь?
— Рискнуть и проиграть? — усмехнулся генерал. — Я ничего не теряю, потому как ничего и не имею. И меня это устраивает.
Облизнув губы, я вдруг сообразила, что теперь весь этот разговор перевертыш ведет ради меня. Чтобы я услышала. Зачем? Пока не понимала, но вся обратилась в слух.
— Ярвен, кто сказал, что ты проиграешь? Последние обороты не нанесли тебе вреда. Разве твоя лера не стоит того, чтобы за нее боролись? Может, именно она примирит наконец тебя с твоим зверем. Ведь он слышит ее.
Ярвен сделал несколько шагов вперед и вдруг с психу пнул полено. Оно полетело вперед прямо в пламя костра. Огонь яростно взвился вверх, но быстро успокоился. Притих и затрещал, как и прежде.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А если нет, Тагар? — дракон развернулся к другу. — То, о чем ты толкуешь, хорошо для меня. Но и только! Это эгоизм. Я не имею права на него. Рассказать ей? Сделать своей? Использовать! Играть с ней, зная наперед, что все это лишь мое личное счастье? Скрасить с ее помощью себе год или два. А дальше? А дальше я умру, и это причинит ей новую боль. Ей что мало было? Мало того что она видела смерть отца. Мало что детство отняли. Мало холода? Голода? Мне добавить еще и от себя? Хватит с нее! Я не желаю быть причиной ее слез. Да и... Если бы не было всего этого, все равно остался бы в стороне. Не приняла бы она меня добровольно. Был бы еще привлекательным, а так... Урода ей в избранные?! От меня всегда женщины шарахались, чего ее своим неуместным вниманием пугать. Пусть живет спокойно.
— Когда это от тебя шарахались? Ты же ни на одну юбку никогда не заглядывался, — Тагар сложил руки на груди и довольно оскалился.
Кажется, он добился нужных ему слов от друга. Ярвен, считай, сейчас всю душу вывернул наизнанку. Испытывая жуткое смятение, я старалась не пропустить ни слова. То, что говорил этот дракон, пугало, но между тем, я не могла не обращать внимания на слова перевертыша. Ярвен даже не пытался изменить свою судьбу.
Закрыв глаза, я снова увидела перед собой огромный камень и генерала, склонившего над ним голову. Огромный топор палача, нависающий сверху.
Его казнь... Но состоялась ли она?
Сглотнув, я старательно хваталась за эту картинку. Порой не все так, как кажется...
Я ждала момент смерти дракона, но видела лишь блеск в его черных очах. Мы стояли так близко друг от друга. Так может и умереть нам суждено вместе. Как ни странно, но эта мысль даже немного успокоила.
— Мой удел — война, Тагар! — тихо выдохнул Ярвен и сев на бревно закрыл лицо ладонями. — Ни для чего более я не пригоден.
— Решаешь за вас двоих? — оборотень усмехнулся.
— Да, решаю, — процедил генерал. — Она свободна. Не связана. У нее будет прекрасная жизнь. В сытости и достатке.
— Отдашь ее другому? Ярвен? Смиришься, что не ты в ее постели. Что не от тебя ее дети. Не твои руки ласкают ее тело, не твои губы шепчут слова любви.
— Довольно, Тагар! — этот рык оказался столь громким и грозным, что я шарахнулась в сторону, только чудом не наделав шуму. С соседних деревьев вспорхнули птицы и испуганно унеслись прочь. — Не пускай мне кровь, лев! Без того душа болит.
— Поговори с ней! — рык перевертыша вышел не менее внушительным. — Расскажи кто ты, послушай, что она скажет.
— Я не хочу обращать ее сердце в пепел! — столько ярости было сейчас в голосе дракона. — Не хочу, Тагар, жить со страхом в душе. Понимать, что умру, а она останется оплакивать. Пусть год или два. Три. А потом мне гореть с мыслью, что я оставляю ее вдовой, а детей своих сиротами? Вот где настоящий ужас для меня! В этом мой страх! Я боюсь сломать ей жизнь. Меня выворачивает от мысли, что она потом будет жить лишь воспоминаниями о сгинувшем счастье. Я не настолько жесток! Я дам ей счастливое будущее. Пока могу — буду оберегать со стороны. Заботится. Я сделаю ее счастливой, но без себя. И пусть это будет другой, главное, чтобы она улыбалась.
— А сможешь? — оборотня гнев друга не впечатлил. — Ты уже не в состоянии находиться спокойно с ней в одной палатке. Что дальше, Ярвен? Сорвешься!
— Нет, я выдержу! Ради ее счастья выдержу!
Оборотень, склонив голову набок, снова взглянул туда, где сидела я, и довольно усмехнулся.
Он совсем не верил в слова друга.
Над поляной повисло молчание. Тяжелое, даже немного мучительное. Лев смотрел прямо на кусты, скрывающие меня. Сложив руки на груди, он о чем-то крепко призадумался. Ярвен же, откровенно злясь, скармливал костру сухие ветви, кажется, не замечая, как пламя разрастается.
