— Такой ответ тебя устроит?
Я только смущенно улыбаюсь. И, наконец, начинаю радоваться.
— Пойдем, — тянет меня за руку Тимур. Не знаю, как это происходит, но даже простое касание сейчас ощущается интимным. И, судя по его взгляду, он чувствует то же самое. — Поздравим Аравина, — прежде чем добавить это, прочищает горло.
Мы поднимаемся на ринг, и я понимаю, что впервые нахожусь на помосте. Ноги как-то неуверенно двигаются. Еще и эти камеры со всех сторон.
Тимур не просто пожимает Аравину руку. Он его крепко обнимает. Егор тоже далеко не маленький, но на контрасте с ним Тихомиров просто… Медведь. Оба мужчины смеются и друг друга подначивают, а я думаю, что все же попала в какую-то сказку.
— Здравствуйте, — приветствую невесту Егора. Ее я, как и Стального Волка, много раз видела как по телевизору, так и в новостных таблоидах. — Поздравляю с победой!
— Спасибо большое!!!
У нее такая лучезарная улыбка, что в груди моментально тепло становится.
— Знакомьтесь, — быстро представляет нас Тихомиров пару секунд спустя. — Егор, Стася — моя Полина, — никто не успевает среагировать. Он просто продолжает: — Вы же не сразу домой? Заскочите?
— Обязательно, — обещает Аравин, прижимая к себе улыбчивую Стасю.
— Тогда не будем отвлекать.
— Тимур Муратович, — кричит кто-то рядом с нами на русском. — Общее фото, пожалуйста!
Будто они мало нащелкали. Но мужчины кивают и становятся рядом. Через пару кадров к ним присоединяются Рас и тренер Аравина, а потом и мы со Стасей.
— Моя любимая часть, — шепчет она мне и хохочет.
Я тоже смеюсь.
Как хорошо, что эти снимки сохранят нас такими счастливыми.
Как хорошо…
36
Птичка
«Моя Полина…»
Как ни пытаюсь не зацикливаться на подобных мелочах, не получается быстро выбросить из головы. Тимур забирает Мишу сразу после завтрака. Как я поняла, у них большая программа запланирована. Убеждаю себя, что Тихомиров не собирается сына бросать, что он его обязательно полюбит… Навсегда. Но какой-то червячок тревоги неизменно точит душу. А еще я очень тоскую без них. Диана, как обычно, в процессе готовки весело тарахтит. На кухню то и дело заходит кто-то из парней. Целый день пролетает в суете. Но я все равно умудряюсь скучать. Поэтому, едва Миша вбегает вечером в кухню, внутри меня взрыв счастья происходит.
— Мамочка, привет!
— Привет, Медвежонок!
Тимур с ворохом пакетов входит следом. Я успеваю подхватить сына на руки, прежде чем он все это скидывает возле дивана и идет к нам.
— Где вы были? Что ты видел? — интересуюсь я.
Читая восторг в глазах сына, радостно смеюсь.
— Сначала в зоопарке! Потом в парке аттракционов! Еще папа купил мне целую гору игрушек! Робота-трансформера! Квадрокоптер! Мы с папой…
Меня клинит, едва сын первый раз называет Тимура папой. Когда же он делает это во второй раз… окончательно нить разговора теряю. С безумно колотящимся сердцем перевожу взгляд на Тихомирова. Ему, конечно, хоть бы что! Нет, не так. Судя по взгляду, он сходу свою излюбленную оборонительную позицию выбирает — нападение.
Я забываю, что рядом с нами почти вся команда находится.
— Медвежонок, ты называешь Тимура папой? — осторожно замечаю я.
— Тимур сказал, что он папа. Настоящий папа, — выговаривает Миша серьезно. — И что вам необязательно жениться, чтобы я его так называл. Я могу это делать уже сейчас. И это навсегда.
Перевожу на Тихомирова взгляд и прерывисто вздыхаю.
Да, я свыклась с мыслью, что Миша узнает своего отца. Но мы ведь обсуждали, и не один раз, что сделаем это после того, как с Мишей поработает психолог. И, кроме того, я сама должна была присутствовать и контролировать подачу информации. Как Тихомиров объяснил свое четырехлетнее отсутствие?
Тимур подходит совсем близко, и сын тут же тянется к нему ручками. Он его забирает, а я, скрепя сердце, отдаю. Диана и парни уходят на террасу, но я все же не рискую выражать свое недовольство.
— Ты сердишься? — спрашивает Тихомиров, когда я пытаюсь отвернуться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ловит свободной рукой мою ладонь и не позволяет отодвинуться.
— Нет… Я расстроена, что ты сделал это без меня. Мы обсуждали это… — остановив взгляд на Мише, не договариваю.
— Сын, — обращается Тимур к малышу и опускает его на пол. — Пойди, покажи парням свои игрушки. Мы с мамой встретим гостей и придем к вам.
— Окей, — выкрикивает Миша и, подхватив один из пакетов, убегает.
Лучше бы Тихомиров этого не делал… Не хочу с ним сейчас разговаривать. Только поднимаю взгляд к его лицу, он делает шаг и кладет мне на талию ладони.
— Меня задолбало, что мой сын называет меня по имени, — выталкивает грубым тоном.
Осознаю, что это его истинные эмоции, и он, должно быть, давно их подавлял… Но все же!
— Мы собирались сделать это вместе!
— Ты бы еще месяц думала.
Да, возможно.
Но вслух я, конечно же, не соглашаюсь.
— И как ты ему объяснил то, что тебя не было почти четыре года?
Не хочу так делать, но голос сам по себе становится сердитым и едким.
— Очень просто, — произносит и шумно выдыхает. — Сказал, что ты написала мне письмо, но оно потерялось.
— И что на это сказал Миша? Как отреагировал?
Забываю о собственных переживаниях, когда представляю первые эмоции сына.
— Он обрадовался.
— И все?
— И все, Полина. Ты любишь все усложнять, да? — прислоняясь лбом к моей переносице, выдыхает уже свободнее и как будто улыбается.
— Может быть…
Не договариваю. Тихомиров прижимается к моим губам своими и целует, а я не нахожу в себе силы воспротивиться. В груди тут же собирается буря. По телу распространяется жар. Сама жмусь к Тимуру. В бесхитростном жесте прохожусь ладонями по его лицу и со всем пылом отвечаю.
— Ты скучала? Я по тебе — да, — хрипло шепчет он между ласками.
И я киваю. Врать нет смысла. Да и не хочу.
— Пойдем, встретим Аравиных, — тяжело выдыхает Тихомиров пару минут спустя. — Они где-то на подъезде были.
— Почему Аравиных? — спрашиваю по дороге к главному входу. Кажется, только сейчас ко мне возвращается способность здраво мыслить. — Они же еще не женаты.
— Ну, так, скоро будут.
— Ясно.
«Тимур сказал, что он папа. И что вам необязательно жениться, чтобы я его так называл…»
Я не должна из-за этого расстраиваться. Это неважно. Главное, чтобы у них с Мишей были хорошие отношения. Мы сможем общаться, когда Тихомиров будет приезжать в Россию. Или, возможно, он еще когда-то в будущем предложит мне присоединиться к его команде.
Но сердце усердно трещит от боли. А мне очень плохо дается скрывать, что я чем-то расстроена. Спасают Егор со Стасей. Они действительно появляются практически сразу, как мы выходим на крыльцо. Такие красивые, будто нереальные. У меня при взгляде на них в который раз дух захватывает.
Мы обмениваемся приветствиями и проходим обратный путь уже вместе. На террасе в ту же секунду становится шумно.
— А ты прилично поштопан, чемпион, — простодушно выдает Борис. — Мне вчера показалось, что ты ничего так вышел…
— Да оно же так всегда, вылазит опосля, — отзывается с улыбкой Егор.
— Ночь после боя — ад, — замечает мой Медведь. — Не скулил, Волчара?
Он вроде как шутит и даже смеется, но у меня сердце сжимается, когда я представляю, что ему это известно по собственному опыту.
— Скулил бы, если бы Стаси не было, — признается Аравин.
— Он боится меня испугать, — дополняет с улыбкой его невеста.
— О, это ты еще медвежий рев не слышала, — хмыкает Расул Муртазанович. — После боя к Тихомирову дня три приближаться нельзя.
Я еще сильнее напрягаюсь.
Если не считать швов и ссадин на лице, Егор выглядит вполне нормально. Неужели его действительно мучает боль? Ответ приходит, когда мы садимся за стол. Опускаясь на стул, Аравин придерживает бок и морщится. Все и дальше над ним подтрунивают, а мне вот совсем не смешно.
