глаза и неуверенно ответила:
— Нет, а что?
— Ну, я тогда не могу даже в самой смелой фантазии предположить, как у вас все это происходит! — и у Тернера совершенно искренне читался на лице этот вопрос. Он то никак не подтрунивал над пациенткой.
— Что происходит доктор? — и действительно, во всем её виде ощущалась наивность её незнания.
— Близость с мужчиной. Ну, может, со святым духом? Ведь Дева Мария, говорят именно так зачала.
Ани поспешно прикрыла себе рот ладонью и исподлобья посмотрела на доктора Толла, который уже совершенно стал пунцовым с лица. Но … дело в том, думала она в этот же момент, она тоже подумала бы о такой причине вздутия живота именно этой пациентки в самый последний из вариантов. Уж слишком поздно было ей беременеть, да …и опыта в жизни было достаточно, чтобы не знать, какие бывают последствия после близости с мужчинами.
— Доктор …это не смешно — занервничала пациентка. — В мои то годы. Да ну… — она задумалась на мгновение, но все-таки отмахнулась. — Не может этого быть! Я забыла давно как это бывает вообще! У меня внуки скоро правнуков преподнесут.
Тернер пожал плечами.
— А так, чтобы вы напились до беспамятства, хоть раз — было?
Она опять задумалась и здоровый, холеный румянец стал натягиваться на её упругие щеки. Человек жил на ферме, каждый день дышал чистым воздухом, питался самыми свежими продуктами. Женщина было «кровь с молоком», но полная, не молодая, это да…
Она пожала плечами.
Тернер тогда хмыкнул и так же пожал плечами. — В общем то, как все это было уже не важно, факт на лицо. У вас ребенок шевелиться.
И у женщины непроизвольно открылся рот. Ани только от одного её вида хотелось рассмеяться.
— А вы не ошибаетесь? — подозрительно сощурила глаза пациентка.
Тернер опять с каким-то сожалением пожал плечами.
— А что делать?
— Ну, рожать вам поздновато. Только если вы очень этого хотите!
— Нет. Куда мне… ребенок.
— Да, но он уже шевелиться, это очень опасно, и вы …у вас давление повышенное. Все очень серьезно! Ну …убить младенца — это грех с точки зрения морали. Вам решать. Мы завтра придем к вам за ответом. — И он испытующе так всмотрелся ей в лицо, словно уже сейчас ожидая принятия решения по её глазам, чтобы догадаться, к чему им всем готовиться. Просверлив несколько секунд её взглядом, он резко развернулся и направился к двери.
Альберт Толл в коридоре только спросил его:
— Мы, действительно будем прерывать ей беременность?
Тернер — ответил:
— Нет. Будет кесарево. Она сильная и еще сможет выносить. Вырастит на ферме, не без работы и дом и скот, и даже наемные работники. Это не патовый случай. Только наблюдаться придется чаще.
На работе в клинике, она вспоминала о Войцеховском только мгновениями. Было уже легче, хотя подступали иногда такие минуты, что накатывала злость, граничащая с ненавистью, и, если бы он в такие минуты прилива негодования появился бы перед ней, она бы набросилась на него с упреками, с кулаками и била бы, била бы, пока сил хватало бы. А потом приходило немое удивление, что в ней оказывается живет столько агрессии!
В Венгерском королевстве было объявлено военное положение, а дивиденды с завода поступали регулярно и ей легче дышалось от этого, потому что его наличие в её жизни скорее напоминало некий абсурд, чем смысл жизни. И когда она задумывалась об этом, такая тьма закрывала ей свет, что становилось не по себе. Со стороны любого предприимчивого человека такое стечение обстоятельств, что хозяин своего собственного предприятия, со всеми вытекающими из этого последствиями, находиться на другом краю света, и он в его дела даже не вникает — было смешно и она это понимала. Поначалу она планировала судьбу своего предприятия решить совместными усилиями с Артуром, испросив у него дельного совета, что ей дальше делать, все взвесить, обсудить и вероятно, вернуться для этого на некоторое время на Родину. Но все пошло не так. Артур постоянно отсутствовал, она начала работать в клинике и уже было бы совершенно абсурдным ей проработав совсем малое количество времени на длительный срок уехать на другой континент. И даже пользуясь огромным расположением к ней Идена Тернера, она не посмела бы его об этом просить сейчас, когда она так мало проработала. И поэтому, все выглядело, действительно нелепо. Когда она вспоминала о том, что у неё есть где: то там металлургический завод, доверенный постороннему человеку, ей становилось до такой степени стыдно и дискомфортно, что она стряхивала со своих плеч тяжесть этих мыслей и старалась побыстрее переключиться на другие заботы. А когда пришли новые беды и проблемы, а в частности, неверность ей Войцеховского, то по крайней мере мысль о том, что она через какое-то время уедет из Америки и вернувшись на Родину станет его фактической хозяйкой снова, стали определяться более отчетливо. По этому поводу она себя успокоила.
Потом она подумала о том, что как только вышла на работу в клинику, то совершенно перестала помогать и навещать негритянский квартал, где жила семья её теперь уже водителя Джо. А они всегда нуждались в её покровительстве. Она любила делать подарки и благодарные глаза, наполненные теплотой и ласковостью к ней его обитателей делали её жизнь более значимой для неё же самой. И Билли нужны были друзья, с которыми он совершенно перестал видеться.
В эти выходные она решила все исправить и накупив сладостей для детворы, отправилась с Билли на машине к жене Джо. Когда она приезжала, народу набивалось много, она выслушивала все жалобы на здоровье и осматривала тех, кому это было нужно.
В этот раз все было так же, за исключением того, что она приехала с Джо в тот самый момент, когда соседка комнаты, где жили Джо с супругой и Порк, испустила последний вздох от измучившей её болезни. Дверь её комнаты была открытой и женщины, с расстроенным выражением лиц хлопотали над телом, обмывая её водой и заворачивая в простынь. Возле окошка, в котором было выбито стекло, на косоногом стуле сидела маленькая девчушка с кудрявыми волосиками, подхваченными в два тугих хвостика, создававших
