же совсем маленькая.
Супруга Джо с удивлением смотрела на неё, у неё в душе на верх поднялось изумление и не понимание, потому что четко услышала в голосе Ани и извинение и стремление оправдаться.
— Мэм — тихо проговорила она — Вы для неё сделали такое! — и не найдя слов как это обозвать, с улыбкой добавила — Вы единственная, кто считает нас за людей. У вас «золотое сердце». У нас в городке вас так и прозвали «золотое сердце». С вами эта малышка прожила самые лучшие дни своей жизни, нам никому этого и не мечталось. Спасибо, мэм.
Ани утвердительно покачала головой и посмотрела на Бетси. Та задумчиво смотрела на опускающийся в ямку гробик. Ани показала на Бетси. — Основные хлопоты взяла на себя она.
Войцеховский, оказавшись в доме, в этот раз почувствовал себя в нем гостем. Какая-то жизнь идет, что-то происходит и все мимо него. Он не поднялся сразу к Джизи в комнату, а заглянул в ту, запрещенную. На кровати лежало две нарядные куклы, на столе стопка книг с яркими картинками и большой стеклянный кувшин с желтой жидкостью, наверное, это был сок. От того, что в этой комнате жил ребенок, стало так комфортно и тепло на сердце. Повернувшись, сзади была приоткрыта дверь Бетси с Билли. Его подтолкнуло любопытство, он заглянул туда. Билли был в школе, а на полках было столько книг и стол так щепетильно аккуратно прибран, но то, что за ним сидел всегда ученик, было видно по всему, по настольной лампе, по вазочке с цветными карандашами, по перьевым ручкам, стопке бумаг, придавленной книгой. Дом жил, в нем были дети, и он из самой глубины своего подсознания вдруг вспомнил «А ведь он уже так давно всего этого хотел!». Он не стал заходить, и как опомнившись, быстро направился к своей дочери.
Ани не хотела ехать домой, ей с Артуром было не ловко. Она подумала, что если бы было куда ехать, то этой ночью и не возвращалась бы ночевать домой. Но в доме оставался её ребенок и ехать было некуда. Но, чтобы оттянуть то время, когда, придя домой, она встретиться с ним взглядом, он начнет что-то спрашивать, она должна будет отвечать и они будут лгать друг другу, что у них все хорошо, как раньше и это чувство будет разлагать её душу на кусочки. Ей было противно.
Пришла спонтанная мысль и она тихо дернула супругу Джо за рукав. — «Давайте поедем в кафе и проводим в ту неведанную для нас жизнь маленькую Науми. Я располагаю деньгами».
Они так и сделали. Наняв два экипажа, направились на 42 улицу Нью-Йорка, одну из самых благоустроенных и асфальтированных, где много было магазинчиков частных компаний, два небоскреба и бильярдные клубы, различные кафе.
Конечно, официанты на парочку негров, вошедших с молодой женщиной, уставились в недоумении, но Ани заявила сразу твердым голосом: «Будете глазеть, а не обслуживать, получите большое количество проблем в моем лице!»
Притупив сознание холодным элем, Ани впервые попробовала столичного светлого пива, которое всем очень понравилось. Бетси сидела, выпучив глаза и с непривычки, боялась сделать лишнее движение. Так же вела себя и чета Джо с супругой. Но, после второго бокала эля, напряжение спало. Они заказали к этому совершенно не гармонирующее блюдо — «жаренные бананы» и различные стейки, чтобы заодно и перекусить.
Время провели в теплой, добродушной компании и Ани очень сожалела о том, что они с Артуром в столице живут уже два года, а так никуда вместе и не выбрались.
Когда она вернулась с Бетси домой, Билли уже вернулся из школы на выходные и Артур с Джизи сидели на ковре в гостиной перед камином и весело дурачились. Он её щекотал и Джизи громко «слихотала», качаясь по ковру.
Ани, прильнув к дверному косяку, замерла, наблюдая за ними. Джизи забрала все гены внешности Артура. У неё были папины глаза, черные волосы, его подбородок. Артур приехал, они сегодня устроят праздничный ужин. И чтобы в её сердце не творилось, как перед бурей на море, когда волна накатывала на волну, принося к голове, совершенно противоречивые чувства, она постарается устроить вечер как можно комфортнее для всех членов её большой семьи. Очень обрадовался приезду хозяина Билли. Природа оказывалась сильнее всего. Ему так не хватало в жизни присутствия мужчины в доме, в его жизни, он испытывал душевный голод по отцовской ласке и по мужскому духу в доме. Притом все эти ощущения очень трудно было выразить словами, так как оттенки духовных переживаний настолько разнообразны и глубоки для вербального человеческого выражения.
И после вечера, наступает ночь, которая первый раз в жизни была для неё испытанием. Она её не хотела, она её гнала и она не знала, что ей дальше делать и как себя вести, но того трепетного желания, что вызывал у неё всегда Артур уже не было, словно сердце поместили в непроницаемую капсулу, и пусть даже она хотела бы, чтобы все оставалось как прежде, лгать сама себе она не могла, сейчас её сердце было облачено, как солдат в мундир холодности и строгости, обиды по отношению к этому человеку и её саму это не радовало!
Поднимаясь по лестнице в свою комнату, она сейчас с большим бы удовольствием сомкнула глаза на тахте у камина в одиночестве, чем испытывать ту гамму будораживших её сознание чувств, с которыми она с трудом справлялась. И она задавала себе один и тот же вопрос «Так почему я поднимаюсь? Зачем себя насилую, останусь в гостиной, и кто в праве её осудить, если этот дом по праву её?».
Но она упрямо поднималась, потому что не хотела лишних передряг для Бетси с Билли и для Джизи, которая в силу своего маленького возраста ничего не понимала, но как губка в чистом виде впитывала в себя все витающие в доме эмоции и флюиды установившейся атмосферы между её домочадцами. Дети все чувствуют!
Войцеховский сидел в кресле, и она поняла, он её ждал. В его позе и взгляде прочесть что-то истинное было трудно, так как он умел держать свои эмоции в узде как никто другой, но первые витающие флюиды в комнате, улавливаемые в первые секунды, как она вошла, сказали правду. Он испытывал колоссальное напряжение и
