Постепенно, на его глазах, крейсер становился слаженным организмом. Проводились учебные стрельбы из пушек и торпедных аппаратов, ставились тралы, отрабатывалось маневрирование совместно с другими судами и кораблями. Бывали ошибки, срывы. Краснофлотцы и командиры исправляли недостатки.
Весной 1932 года Николай Герасимович Кузнецов снова удивил своих сослуживцев. Он с отличием кончил Военно-морскую академию (оперативный факультет). Даже получил награду: пистолет с пластинкой, на которой было выгравировано: «Командиру-ударнику Н. Г. Кузнецову за успешное окончание В. М. Академии от Наморси[16] РККА». Перед ним открылись самые широкие возможности. В ту пору в штабах и на кораблях мало еще было образованных командиров, выходцев из рабочих и крестьян. На флоте командиры растут десятилетиями. Требуется образование, опыт. Нужно знать писаные и неписаные законы, традиции, иметь морскую интуицию. Иначе разобьешь корму корабля при первой же швартовке или посадишь его на камни в первом же узком проливе. А у Кузнецова имелись все данные, чтобы стать умелым командиром. Стажировался он в штабе морских сил Балтики, отзывы о нем были самые благоприятные. Флагман Л. М. Галлер, заслуженный моряк, известный революционный начальник, говорил о Кузнецове как об очень перспективном военморе и даже предложил ему ответственную должность в штабе, открывавшую путь к быстрому продвижению по службе. Сразу скачок через несколько ступеней. Но Кузнецов попросил: только на корабль. Ну, что же, это вполне естественно, штабная работа не каждому по душе. Молодому, энергичному командиру-коммунисту можно оказать честь, доверить большой военный корабль. Всем, кто знал Кузнецова, такое назначение представлялось вполне закономерным. И лишь сам Николай Герасимович категорически отказался от командирской должности.
Тут к месту заметить, что Кузнецова отличала сдержанность, этакая внутренняя культура в общении с людьми. Он не заискивал перед начальством, а с другой стороны — был вежлив с подчиненными, не повышал голоса, не кричал на людей, не оскорблял, не унижал их достоинства. Некоторые товарищи, привыкшие «брать горлом», считали Николая Герасимовича слишком уж добрым и даже мягким. Но это далеко не так. Кузнецов без лишних слов, но очень твердо отстаивал свою точку зрения перед любым начальством, настойчиво проводил свою линию среди подчиненных. И если уж он принимал решение, то отменить его мог только приказ сверху.
Хотел ли он стать командиром корабля? Безусловно. Но не любой ценой. Он стремился стать хорошим командиром, а им не станешь, перешагнув самую трудную флотскую должность, не побывав старшим помощником командира. В экипаже старпом отвечает за все: за боевую готовность, за дисциплину, за организацию повседневной службы, учебы. Командир — лицо контролирующее, дающее указания, держащее связь с начальством. В море, в походе, в бою командир руководит слаженным организмом, который называется кораблем. А заботится о его постоянной готовности старший помощник. Командир может и день, и два, и три не бывать на корабле: то он в штабе, то на занятиях, то в какой-то комиссии. А старпом, если и отлучится, то раз в неделю на несколько часов. Да при этом еще душа болит: как-то там сейчас без него в экипаже?
Конечно, должность старпома — очень важная ступень на пути становления командира. Но чтобы после академии, закончив ее с отличием, проситься в старпомы, такого еще не бывало! А вот Кузнецов попросился. Тут как раз и вакансия открылась. Не совсем, правда, приятная. На Черном море новый крейсер «Красный Кавказ», едва вступив в строй, потерпел аварию, буквально свернул себе нос, столкнувшись с другим кораблем. Его повели на завод для смены форштевня. Ну и конечно, как бывает в подобных случаях, с проштрафившегося корабля списали почти весь командный состав. На укрепление экипажа послали с Балтики нового командира. А старшим помощником предложили стать Кузнецову. И он снова оказался на южном море.
Обстановка на крейсере была тяжелая, настроение у людей подавленное. Экипаж несработавшийся, несплававшийся. Занятия проводились от случая к случаю. Не соблюдался даже распорядок дня. Следовало начинать все с самых азов. Да еще и командиром оказался практик из бывших матросов, не имевший специального образования, никогда не управлявший крейсером. На эсминце он был лихим командиром, во все вникал сам, а с большим кораблем, с большим экипажем справиться ему было не под силу. Человек-то неплохой, да что толку, если «не чувствовал» крейсера, не мог пришвартовать его, далек был от новой техники, которая заполняла рубки и отсеки. Первое время он еще хорохорился, старался показать себя, а потом передоверил основные заботы старшему помощнику, чем, кстати, облегчил не только свою жизнь, но и работу Кузнецова.
В ту пору Николай Герасимович еще не был женат, на берег не стремился, все свое время, все силы и знания отдавал сколачиванию экипажа, наведению уставного порядка. Он вообще считал, что человек, посвятивший себя флотской службе, не должен жениться по крайней мере лет до тридцати. Военным морякам известен такой случай. Однажды, когда Нарком ВМФ Кузнецов встретился с выпускниками военно-морского училища, ему задали вопрос: «Каковы жилищные условия на Тихоокеанском флоте?» Николай Герасимович был искренне удивлен. «Пусть это вас не беспокоит, для каждого молодого офицера найдется каюта на корабле». Некоторые выпускники были ошарашены таким ответом. Они уже успели обзавестись семьями… Были офицеры, считавшие Кузнецова чуть ли не женоненавистником. В действительности же было проще. Он считал, что молодой флотский командир редко бывает на берегу, иногда покидает свою базу на долгие месяцы. И ему трудно, и жене, и детям. Гораздо лучше служится холостякам. Но это, конечно, было его личное мнение, а не какая-то флотская традиция. Сам Николай Герасимович семьей обзавелся довольно поздно — после тридцати лет и зато был счастлив с женой. Его избранница Вера Николаевна оказалась надежным другом, хорошей матерью, умелой хозяйкой. Они вырастили троих сыновей — Виктора, Николая, Владимира — и гордились ими.
Все пришло в свое время. А пока Кузнецов был старпомом на «Красном Кавказе», ноги его почти отвыкли от твердой земли. Несколько раз в день обходил он свое большое хозяйство, выслушивал доклады, отдавал распоряжения, советовал, расспрашивал. Дверь его каюты, на верхней палубе у грот-мачты, была всегда открыта: даже когда Кузнецов отдыхал или читал, он видел через дверь значительную часть крейсера, слышал команды. Впрочем, отдыхал он редко. Флаг-штурман бригады крейсеров А. Н. Петров, пораженный теми переменами, которые за короткий срок произошли на «Красном Кавказе» при новом старпоме, вспоминал впоследствии:
«Разработан абсолютно точный распорядок дня, чего не было прежде. С точностью до минуты соблюдается корабельное расписание. Команда в безупречно чистом рабочем платье. Все, что каждому положено, дается в срок
