— увольнение, обед, баня. А тенты в жару на рейде? Раньше их с трудом успевали поставить за два-три часа — теперь вслед за командой «Отдать якорь!» шла команда «Поставить тент!». И за 15–18 минут все палубы под тентами.
Новый старпом был ближе команде, чем его предшественники, сам хлебнул матросской жизни. Впервые я увидел, как старпом заставил всех командиров боевых частей, да и нас, флагманских специалистов, разработать методику боевой подготовки. Раньше никакой методики не было. Старослужащие обучали молодых, как и что надо делать. Но это пригодно для одиночек. А действия подразделениями? А взаимодействие? А учения по боевым частям, по кораблю в целом? Все, по сути, началось с «Красного Кавказа»… Все потом вылилось в «Курс боевой подготовки корабля» в масштабе флота. Мы тогда только рожали БУМС — временный Боевой Устав Морских Сил. Это академия работала. А «Курс» на корабле — его инициатива и заслуга. Он, помнится, вроде бы и не работал. Стоим на рейде, выглянешь — старпом на юте, а всюду все вертится. И это было чудом!»
Нет, это не чудо. Просто старпом жил интересами корабля, интересами службы, и всю команду постепенно увлек стремлением вывести свой крейсер в передовые. И действительно — менее чем через год «Красный Кавказ» стал одним из лучших кораблей Черноморского флота, именно ему доверили в сопровождении двух эсминцев совершить длительный заграничный поход сразу в три страны: Турцию, Грецию и Италию. Командование верило, что экипаж крейсера не подведет, покажет себя за рубежом с самой лучшей стороны.
Так оно и вышло. Моряки продемонстрировали в походе, в иностранных портах флотскую выучку, организованность. А старпом «Красного Кавказа» обогатился опытом длительного заграничного плавания. Одно дело, когда ты уходишь в море курсантом-практикантом, и совсем другое, когда несешь на себе большой груз ответственности. Чужие, незнакомые моря и порты, узкие проливы среди многочисленных островов, извилистые фарватеры с напряженным движением — все это требовало большой подготовки, большой точности, сосредоточенности, внимания. К родным берегам Николай Герасимович возвратился с окрепшей верой в свои силы и возможности.
Теперь он мог бы взять на себя командование кораблем. И морально, и по уровню подготовки он готов был к самостоятельной работе. Так считали, вероятно, и его начальники, в том числе и командующий Черноморским флотом Иван Кузьмич Кожанов, пользовавшийся в ту пору большим уважением моряков. Молоденький мичман царского флота, он в семнадцатом году стал большевиком, провел на передовой всю гражданскую войну, командовал матросскими десантными отрядами, сражался с интервентами на Каспии. А еще Кожанов известен был своей постоянной заботой об укреплении командного состава флота. Он выдвигал наиболее перспективных людей, поддерживал их, старался развивать смелость и инициативность командиров кораблей.
В сентябре 1933 года Кожанов вызвал вдруг Кузнецова на крейсер «Червона Украина», который был флагманским кораблем флота. Николай Герасимович был удивлен: зачем требует столь высокое начальство? Вроде не провинился. И не отличился особенно. И к чему такая спешка: ведь «Червона Украина» стоит под парами, готовая идти в Батуми.
Все стало ясно с первых же слов: Кузнецов назначен командовать «Червоной Украиной». За время похода до Батуми и обратно старый командир должен сдать дела Николаю Герасимовичу, чтобы ехать на Балтику, к новому месту службы.
Что ощутил Кузнецов, впервые поднявшись на мостик крейсера в качестве командира? И гордость, конечно, и радость, что вновь оказался на корабле, который хорошо знал, с которым связаны многие воспоминания, и беспокойство: как-то он управится с обширным хозяйством?! Сотни людей ожидали решений, распоряжений нового командира, присматривались к его поступкам. Он был на виду у всех. Раньше ему могли подсказать, поправить, а теперь он сам полностью отвечал за вверенную ему боевую единицу. Это был совершенно иной, качественно иной этап.
Свой первый командирский день Николай Герасимович начал необычно. После подъема флага он обошел строй моряков, вглядываясь в лица. А затем попросту, по-дружески, рассказал людям о себе. Откуда родом, где служил, где учился. Какие имел успехи, какие неудачи. Чтобы знали моряки, кто у них командир.
Служить с Николаем Герасимовичем было нелегко, но интересно. Он во все вносил что-то свое, новое. На Советском флоте, к примеру, как-то само собой сложилось правило: закончив летнюю кампанию, военные корабли уходили ремонтироваться на завод и стояли там до апреля, а то и до мая. На такие сроки и ремонтные работы планировались. А Николай Герасимович задумался: почему так? Ну, на Балтике это диктуется климатом, нет смысла ранней весной кораблям борта о лед обдирать. Но ведь Черное море не замерзает. Здесь отстоял в ремонте два-три месяца, с декабря по февраль, и продолжай боевую подготовку. Пользы-то сколько! В штабе Черноморского флота нашлись люди, которые считали такой срок нереальным. А Кузнецов договорился с заводским начальством, согласовал график ремонта, и его крейсер вышел в море в первые весенние дни. Впереди были три четверти года для отработки учебных задач. А в результате «Червона Украина» не только подтвердила свои прежние достижения, но и добилась новых успехов. Крейсер боролся за первое место на флоте. Но еще важнее было то, что на следующий год по новому графику стали ремонтироваться и другие военные корабли. А чем больше кораблей в море — тем сильнее эскадра!
Летом в Москве скоропостижно скончался турецкий посол. Останки его доставили в Севастополь, чтобы дальше переправить через море на быстроходном корабле. Командование выделило для этой цели «Червону Украину»: крейсер в полной готовности, может в любую минуту сняться с якоря. К тому же Кузнецову доводилось бывать в турецких проливах.
Шли всю ночь, а утром, когда открылись впереди высокие горы, на горизонте показался турецкий эсминец «Зафер». На мачте его развевался сигнал: «Прибыл в ваше распоряжение». Николай Герасимович распорядился, чтобы подняли ответный сигнал: «Вступить в кильватер». И пошутил насчет того, что впервые приходится командовать иностранным кораблем: «Интернациональное воинское соединение у нас».
В Стамбуле состоялась траурная церемония передачи останков посла. Предстоял обратный путь. На борт «Червовой Украины» поднялся командир «Зафера», спросил у Кузнецова, на какое время назначена съемка с якоря.
— Снимаемся через пять часов.
— В темное время? — удивился турецкий моряк. — Вы, конечно, можете поступать как угодно, но крупным кораблям плавать ночью по Босфору опасно. Течение в проливе быстрое, повороты крутые.
Николай Герасимович поблагодарил за предупреждение. Но поступил по-своему. Он основательно изучил особенности Босфора и теоретически,
