и на практике. Рядом с Кузнецовым находился флагманский штурман А. Н. Петров, отлично знавший свое дело. Мощные турбины крейсера работали исправно, обеспечивая надежное маневрирование. Ко всему прочему, Николай Герасимович не только знал и любил свой корабль, но и ощущал его как живое, сильное, послушное существо.
Турецкие газеты писали потом, что русские моряки настолько хорошо освоили особенности пролива, что уверенно и быстро миновали его темной ночью. Некоторые журналисты высказывались об этом с восхищением, но далеко не все.
На обратном пути Кузнецов попросил разрешения у начальства пройти мимо румынской военно-морской базы Констанцы. Правительство Румынии все более резко проявляло тогда враждебность к Стране Советов, и было не лишне «показать свой флаг», как выражаются моряки. Курс крейсера был проложен неподалеку от берега, но нигде не касался территориальных вод. Большой корабль горделиво проследовал вдоль границы.
Вообще Николай Герасимович был уже не просто опытным мореходом, но достиг ювелирной точности в управлении кораблем. Однажды в сентябре проводились большие учения под руководством Кожанова. Участвовали соединения кораблей, авиация. Из Москвы прибыл начальник боевой подготовки ВМФ, очень опытный моряк с большим стажем Э. С. Панцержанский. И он, и многие другие штабные работники разместились на флагманском корабле «Червона Украина». Несколько дней проверяли крейсер «от киля до клотика», знакомились с подготовкой личного состава, с состоянием техники. А когда вышли в море, Панцержанский весь день простоял на мостике рядом с Кузнецовым. Погода была скверная. Ветер развел большую волну. Крейсеру пришлось выполнять не только учебные задачи, но и срочные приказы командующего флотом. Потребовалось повернуть к Ялте, на поиски гидросамолета, совершившего вынужденную посадку. Затем оказать помощь баржам, которые шквал унес в открытое море. Напряженный выдался денек, ни одной спокойной минуты. Панцержанский ни во что не вмешивался, лишь изредка делал пометки в записной книжке.
В гавань пришли после полуночи. Надо было встать на бочку[17]. Маневр этот довольно сложный, особенно при ветре. Можно задеть бочку кормой, повредить винты. Командиры черноморских крейсеров многократно отрабатывали этот маневр и добились такого мастерства, что даже ночью становились на бочку, не освещая ее прожектором. В целях маскировки. И особый шик был, конечно, в этом. Но одно дело выполнять знакомый прием в обычной обстановке, а другое — когда рядом с тобой придирчивые проверяющие, каждую твою команду слышит и оценивает сам начальник боевой подготовки всех Морских Сил страны. Гораздо проще было, разумеется, осветить бочку прожектором — и никакого тебе риска. Но Кузнецов думал иначе: зачем же он тренировал свой экипаж действовать в сложных условиях? Для показухи? Ну, нет! Подавив волнение, он в полной темноте начал разворот, чувствуя, как напрягся возле него Панцержанский.
В короткий срок, за десять минут, вся операция была закончена. Крейсер остановился, плавно покачиваясь на волнах. И тогда старый моряк Панцержанский пожал руку Кузнецову и произнес проникновенно: «Браво, кэптен!», отметив таким образом судоводительское мастерство Кузнецова.
На разборе учений была особо отмечена высокая боевая готовность и сплаванность экипажа «Червоной Украины».
Николай Герасимович считал, что ему повезло: на его крейсере держал свой флаг командующий Черноморским флотом Иван Кузьмич Кожанов, здесь постоянно находились опытные флагманские специалисты, к командующему приезжали представители из Москвы, с других флотов, то есть люди, у которых при желании многому можно научиться. Постоянно общаясь с ними, Кузнецов словно бы видел перед собой все Военно-Морские Силы страны, знал острые и больные проблемы, принимал участие в обсуждениях: как исправлять недостатки, как распространять положительный опыт. А главное — он собственными глазами узрел, каким образом осуществляется постоянное, будничное руководство флотом. У Кожанова почти не было секретов от командира корабля, в его присутствии он принимал решения по самым разным вопросам, от снабжения продовольствием до организации стрельб, иногда даже советовался с Кузнецовым. На теоретический фундамент, полученный в академии, пласт за пластом наслаивались практические знания и навыки. Позже Николай Герасимович с особой признательностью вспоминал период, когда он постоянно общался со столь опытным командующим, каким был Кожанов.
Удивительная судьба Кузнецова сложилась так, что он «перескочил» несколько служебных ступеней и, не покомандовав эскадрой, очень малое время покомандовав одним из флотов, сразу стал Народным Комиссаром Военно-Морского Флота. Вот тогда-то особенно пригодились Николаю Герасимовичу знания, полученные на флагманском корабле. Многое, очень многое, что стало потом достоянием всех советских военных моряков, пошло именно оттуда, с Черного моря, с флагманского крейсера «Червона Украина», где рос, набирался сил будущий нарком, которому суждено было провести наш Военно-Морской Флот через всю Великую Отечественную войну.
Вот лишь один факт, имевший, кстати, весьма серьезные последствия для всего советского флота. Никто иной, как Николай Герасимович Кузнецов, развернул среди военных моряков борьбу за поражение цели с первого залпа и при любых условиях. Началось это еще в ту пору, когда он командовал крейсером. «Отлично стрелять на больших скоростях и на предельной дистанции» — эту идею, выдвинутую тогда Кузнецовым, всей душой принял главный артиллерист «Червоной Украины» Аркадий Владимирович Свердлов, весьма отличившийся позже в боях на Азовском море и на Дунае. Он стал соратником Кузнецова, все свои силы употребил на подготовку артиллеристов крейсера. И командир, и главный артиллерист потрудились основательно.
Было это в 1934 году, когда «Червона Украина» считалась лучшим кораблем Черноморского флота и претендовала на звание лучшего корабля Морских Сил всей страны. Многое зависело от результатов предстоявших стрельб. А Кузнецов сам усложнил задачу, решив вести огонь на предельной дистанции. Это была первая попытка осуществить новую идею, проверить готовность артиллеристов к опережающему сокрушительному удару. Свидетели говорят о том, что Аркадий Свердлов ради столь особого случая облачился в парадную форму и выглядел торжественно, как именинник.
Щит должен был буксировать крейсер «Красный Кавказ». Корабли вышли в море. На мостике «Червоной Украины», рядом с Кузнецовым, — командующий Черноморским флотом Кожанов. И вдруг, как назло, дала знать себя осень, резко испортилась погода. Ветер поднял волну, косой дождь хлестал с неба, сократив видимость. Кожанов хмурился, и заметно было, что сомневался: проводить ли ответственную стрельбу в таких условиях, не отменить ли ее? Какая, к черту, стрельба, когда все затянуто серой пеленой. Не угодить бы снарядами по буксировщику вместо щита. И лишь уверенные действия Кузнецова и главного артиллериста Свердлова заставили Кожанова не спешить с окончательным решением.
Свердлов залез на фор-марс, на высшую точку, с которой можно было вести наблюдение. Мок там под проливным дождем, не отрываясь от бинокля, и в какую-то
