Я сделала вид, что не ошеломлена его заявлением. Притворилась, что не боюсь до смерти. Этот человек намеревался убить нас за ужином, как будто это просто прогулка в парке или романтическое свидание для двоих.
Габриэль потерял рассудок, и его уже не вернуть. Об этом свидетельствовало жуткое спокойствие, которое чувствовалось в нем. Мужчина потянул одежду, в которую сам же одел меня после ванны. Он начал сверху, по одной кнопке. Я приложила массу усилий, чтобы не вздрогнуть, когда его рука коснулась моего живота.
Люди говорят, что мать может поднять машину, когда ее ребенок придавлен тяжестью. Это пресловутая «материнская сила», которой она воспользуется, чтобы защитить свое дитя. Сила словно новое лекарство текла по моим венам, когда Габриэль прикасался ко мне. Мне предстояло любой ценой защитить ребенка, освободиться от этого кошмара и вырваться на свободу.
Другого выбора у меня не осталось. Нашей мучительной дороге пришел конец.
Я решила сопротивляться до последнего, а если ничего не выйдет, он убьет не только меня, но и дитя, которое мы создали в этих токсичных отношениях.
Глава 38
Габриэль
Я снял с Элени красное платье, что выбрал сегодня, ощущая дикую потребность своего тела. Подобного я не испытывал к другим женщинам. Сдвинув простыни и стеганое одеяло, я наблюдал, как она заползает на матрас, садится на колени и смотрит на меня. Никогда не видел такого в женщинах, которых прижимал к грязной стене на узкой улочке, скрывая в окружающих тенях свою ненависть и шрамы. Ни одну из них не желал, но мой член все равно вставал. Казалось те минуты, что требовались для достижения кульминации, облегчали груз одиночества, позволяя функционировать еще один день.
Они были доступными, собственно, как и Элени. Только ее сила духа оказалась просто волшебной. Она словно обволакивала меня, проникая глубоко в тело, мозг, даже кровь, превращаясь в наркотик, без которого я больше не смог бы жить.
Когда опустился на кровать, девушка потянулась ко мне, и впервые в своей проклятой жизни я не вздрогнул, стоило ее ладоням пробежаться по моей груди и плечам. Я думал, что никогда не испытаю потребности в прикосновении другого человека, но исходящее от нее тепло заставляло желать большего. Она занимала все мои мысли, даже снилась мне каждую ночь. В голове не укладывалось, почему судьба настолько жестока, что заставляет уничтожить то единственное, перед чем я мог бы преклонить колени.
Но такова жизнь, и я не хотел покидать мир, не выполнив своего предназначения.
Нежные губы пробежали по моей скуле, язычок время от времени щекотал кожу, воспламеняя внутри каждый нерв. Член поднялся, и я быстро избавился от штанов, что мешали погрузиться во влажную глубину. Мы двигались так, словно созданы друг для друга, как две части единого существа.
Я не спешил, проникая в ее киску, глядя, как приоткрываются нижние губы, а стеночки растягиваются, чтобы идеально меня вместить. Обосновавшись глубоко внутри, я остановился, наслаждаясь моментом, нашим последним разом вместе. Поначалу Элени что-то шептала, задыхаясь, слова терялись на фоне ощущения воссоединения двух половинок. Мне тоже не хватало дыхания и вместо того, чтобы ответить, я выскользнул, а затем снова рванулся вперед. Руками пробежался по ее телу, задержавшись на бедрах. А потом приподнял девушку, ведь потребность обогнала желание действовать медленно.
Казалось, она не возражала. Чем сильнее я вонзался в нее, тем громче Элени кричала. Кончиками пальцев нажал на чувствительную кожу, подарив ей крупицу боли и зная, что это поможет ей меня догнать. Она послушно изогнулась, и я губами нашел вершинки грудей, покружил языком вокруг затвердевшей плоти, прежде чем слегка прикусить.
Ее руки вцепились мне в волосы, а тело подо мной сотрясала дрожь. Я тоже достиг вершины, и мы застыли в состоянии эйфории, затерявшиеся друг в друге, пока снова не нахлынет тоска.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вот и настал конец, мой последний момент счастья.
Мы молча лежали на кровати, наши сердца замедлились, а легкие наконец-то снова обрели способность свободно дышать. Ее желудок заурчал, и я тихо рассмеялся.
― Проголодалась?
Элени лениво улыбнулась и кивнула. Я кивнул в ответ. Поднявшись с матраса, подобрал и натянул штаны, потом проделал то же самое с ней. В выражении ее глаз ясно читалось: она в курсе, что подобное больше не повторится. Я предложил ей руку, и моя пленница, не сопротивляясь, приняла ее и последовала за мной на последнюю трапезу.
Приведя ее в кухню, усадил к столу. В центре его красовались черные свечи и красные розы, купленные специально для Элени. Они подходили к ее платью. Я не мог не восхищаться сидящей передо мной красавицей. Теперь, когда действие алкоголя прошло, она сияла еще ярче. Практически светилась, ослепительная, сильная, готовая привести жизнь в порядок и уничтожить демонов, что охотились за нами обоими.
Наши смерти спасут других, Элени знала это и верила так же твердо, как я.
― Я купил стейк, надеюсь, тебе нравится мясо с кровью. Ненавижу, когда оно пережарено и теряет вкус.
Я бессвязно бормотал, не зная, что еще сказать. Какие существуют слова, когда ты смотришь на человека, в которого влюбился, зная, что скоро настанет время прощаться. Я надеялся, что вселенная будет милосердной и позволит нам оказаться вместе в следующей жизни. Пусть мы попадем туда, где сможем отдохнуть, ощутить солнечное тепло и понять, что совершили все, для чего были созданы.
Мы ели молча, тишину нарушал лишь звон приборов. Когда же закончили, я не стал убирать со стола и повел ее в гостиную, где заранее зажег огонь. Рядом с камином я поставил столик с бутылкой красного вина и двумя бокалами.
Ее взгляд скользнул по алкоголю, и Элени едва уловимо качнула головой. На секунду я усомнился, что правильно понял ее реакцию. Однако тут же подключились и губы, озвучив жалкий протест против того, чему суждено было произойти.
― Я… я не хочу пить, Габриэль. Не хочу покидать этот мир такой же пьяной, как во время всех впустую потраченных лет.
Сердце болезненно забилось в груди. Я потянулся к Элени, сжал в объятиях и уселся на диван, устроив ее на коленях. Я поддерживал ее, пытаясь дать утешение в наш последний момент, рукой поглаживал красновато-коричневый шелк ее волос.
― Это самый простой способ, Элени. ― Голос надломился от эмоций. Не знал, что могу испытывать подобное. Я поблагодарил бога за возможность почувствовать это прежде, чем положить свою жизнь на алтарь высшей цели.
― Я не могу, ― слабо запротестовала моя пленница, но следующая фраза прозвучала уже решительнее. ― И не буду.
Меня накрыла странная смесь злости и сострадания. Я поморщился от мысли, что несмотря на все мои попытки в наш последний момент достичь гармонии, насилия не избежать. Для иного решения не осталось ни времени, ни мыслей, ни возможности. Я и так тянул, сколько мог. Если не покончить с этим сейчас, демоны вернутся, чтобы на нас охотиться, заставляя причинять боль не только себе, но и окружающим.
Мы были словно яд ― она и я. Поэтому не стоило еще больше пятнать наши руки кровью. Наши души оказались уже повреждены, прокляты, обречены погрязнуть в мучении и бесконечных кошмарах. Только смерть могла бы очистить нас и освободить.
Стараясь, чтобы голос звучал спокойно, я произнес:
― Ты это выпьешь, Элени. Оно не ранит. Мы выпьем и уснем. Не будет боли, не будет слез. Мы можем сделать это вместе, или я помогу тебе, а как только ты уйдешь, присоединюсь к тебе. Но наше время вышло. Пути назад уже нет, никогда не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
― Нет, Габриэль. Не обязательно должно быть так.
Ее нижняя губа задрожала, а из глаз заструились слезы. Ее протест вызвал во мне огонь ярости, задушив всякое сочувствие. Спокойствие покинуло мою душу, а мышцы напряглись, когда я понял, что даже такая крупица счастья для нас недостижима.
