Уверена, вам интересно, как у меня получилось все это сделать, исчезнуть без средств к существованию, особенно с растущей внутри меня новой жизнью.
Стоит честно признаться, что за это нужно благодарить Габриэля.
Наши палаты в больнице находились рядом. Каждый из тех трех дней я слышала, как он сражается с врачами и медсестрами. Пока медперсонал верил, что мы встречаемся, я уговорила их пускать меня к нему во время приступа. Я шептала ласковые слова, чтобы персонал мог лечить его раны и вводить лекарства.
К третьему дню его состояние улучшилось, и Габриэль вернулся в реальность. Я посетила его после выписки, беспокоясь, что мое отсутствие снова повергнет мужчину в кошмар, с которым он так тяжело боролся. Когда я вошла, он улыбнулся, искренняя улыбка озарила его омраченное болью и сожалением лицо. Знаю, переживать за него после всего, что он натворил, было безумием. Однако я не могла избавиться от симпатии к Габриэлю и забыть зародившуюся во мне искру любви в те несколько приятных моментов, которые он мне подарил. Он поступил неправильно, но при этом оказался единственным человеком, которому я не была безразлична, даже попытался изменить меня. За это ненавидеть его не получалось, и я начинала ощущать связь между нами, даже несмотря на страшное начало.
Мы проговорили несколько часов, прежде чем я покинула больницу. Габриэль умолял остаться в его доме и пользоваться всем, что понадобится. Он хотел искупить причиненную мне боль. Знаю, это не правильно, черт, даже где-то безумие, но я приняла его предложение, вернулась в дом и отмыла багровую лужу, оставшуюся после побега. Закрыла на замок дверь в подвал, пряча клетку.
Спустя почти два года, окончив учебу, найдя работу и накопив денег для нас с Фениксом, я переехала и оставила позади хорошие и плохие воспоминания о проведенном в этом доме времени.
Еще когда мы были вместе, Габриэль пообещал, что обо мне больше никогда не услышат. Он оказался прав. Я стала совсем другим человеком, гораздо лучшим, и оставленная мною жизнь превратилась лишь в далекое воспоминание. Старая Элени умерла в плену жестокого, психически нездорового человека с одержимостью, уходящей корнями в прошлое.
***
― Привет, Элени, как здорово тебя сегодня увидеть. А посмотрите на маленького Феникса! Он так вырос!
Андреа, пожилая медсестра, всегда находившаяся на стойке регистрации, обошла громоздкую деревянную конструкцию, чтобы лучше разглядеть моего сына. Женщина раскрыла рот от удивления и восторженно прижала ладони к щекам, когда малыш сделал несколько шагов.
― Взрослый мальчик. Посмотрите-ка, уже ходит. ― Она подмигнула мне и улыбнулась. ― Начнет бегать, ты и моргнуть не успеешь.
― Ты его видела на прошлой неделе, Андреа, не так уж он и вырос, — напомнила я со смехом.
Ее лицо озарилось, когда она наклонилась, чтобы обнять мальчика и погладить по шелковистым черным волосам.
― Ох, глупости. Когда они такие маленькие, то меняются постоянно, каждый день все больше. Скоро он станет таким же симпатичным, как папочка. ― Женщина поднялась и разгладила юбку. ― Если не симпатичнее.
Еще раз подмигнув, она снова зашла за стойку и уселась на свой стул, старые ноги уставали даже от настолько небольшой нагрузки. Андреа уже давно достигла пенсионного возраста, но оказалась слишком доброй, чтобы бросить пациентов в больнице, в которой столько лет проработала.
― Сегодня важный день для тебя, да? Думаешь, он готов? Я имею в виду, у него хороший прогресс. Не сомневаюсь, что ты будешь хорошо за ним присматривать, но временами он меня пугает, Элени. В нем столько печали. Иногда мне кажется, что он все выдумывает, чтобы чувствовать себя еще больше виноватым.
Кивнула и улыбнулась, несмотря на страх, который разделяла с Андреа. Я несколько месяцев проработала в больнице, обучая пациентов самовыражаться через любую выбранную форму творчества. Кому-то нравилось рисовать красками, а кто-то не признавал ничего кроме ручки или карандаша. С каждым рисунком им открывалась частичка их души.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
― Думаю, с ним все будет хорошо. Он принимает лекарства, не думаю, что стоит опасаться рецидива.
Я усадила Феникса на стол, пока мы ждали Андреа с ключами от комнаты отдыха. Протянув мне их, женщина снова улыбнулась, ее взгляд светился участием.
― Уверена, что сейчас самое время, Элени. Он ждет тебя.
Взяв сына на руки, я повернулась и пошла по коридору. Я не торопилась, стук каблуков эхом отдавался от пустых стерильных стен. Пройдя, наверное, самый долгий путь, я, наконец, оказалась перед нужной дверью, вставила ключ в замок, повернула ручку и посмотрела на самого красивого мужчину в своей жизни.
Его голова была опущена, а пальцы ерошили темные волосы. Сначала он никак не отреагировал, а я не издала ни звука, входя внутрь. И только при звуке захлопнувшейся двери, я поймала его взор. Меня поразили его глаза, они напоминали ожившие от света лампы изумруды.
Одарив меня долгим, тяжелым взглядом, он, наконец, заметил маленького мальчика на моих руках. По его щеке скатилась слеза. Я шагнула ближе, не желая беспокоить Габриэля, пока он разглядывал нашего сына.
― Хочешь подержать его?
Он молча протянул руки, и я усадила Феникса ему на колени. Тот радостно взвизгнул и потянулся крошечными ручками к темным волосам отца.
― Привет, Феникс. Я смотрю, ты сегодня привел ко мне свою мамочку, ― шутливо щелкнув мальчика по носу, Габриэль поцеловал его в лоб, ― спасибо тебе. ― Он продолжал разговаривать с маленьким мальчиком на коленях, но смотрел на меня. ― Видишь, какая она сегодня красивая? Как ангел, посланный мне во спасение.
Я улыбнулась, вспыхнув румянцем на его комплимент.
― Я пришла забрать тебя домой, Габриэль. Пришло время оставить это место.
Он поморщился, но потом вновь вернулся к Фениксу, и я увидела в его зеленых глазах искреннюю любовь. Не глядя на меня, он тихо спросил:
― Думаешь, я смогу это сделать, Элли? Боюсь... после всего, что я натворил...
― Хватит, ― остановила я поток мыслей, прежде чем он захлестнул Габриэля, ― все в прошлом, когда-то мы так жили, но больше к этому не вернемся. Прошлое останется позади, пока мы будем смотреть вперед.
В его глазах мелькнуло сомнение, и я опустилась на колени, положив одну ладонь ему на ногу, а вторую на спину нашего сына.
― Мы побороли наших демонов, Габриэль. Они мертвы, помнишь? Больше не навредят нам.
― Знаю.
В его голосе сквозил страх, от которого даже дрожали руки. Я погладила Габриэля, успокаивая прикосновениями и словами. Сохраняя голос спокойным, напомнила ему:
― Я уже говорила тебе раньше, что считаю все произошедшее не случайным. Несчастный случай, потеря родителей, тот факт, что потом мы встретились, чтобы создать то, что нам предназначалось ― нашего сына, Габриэль. Он и есть смысл всех событий. Ты остался жить не для мучений, а для того, чтобы мы вместе смогли сотворить чудо.
На губах мужчины заиграла улыбка, а прекрасные глаза, обращенные на сына, блестели от слез, катившихся по красивому лицу. Его необыкновенная измученная душа нашла в себе силы оправиться, несмотря на шрамы, уродовавшие кожу под темными линиями татуировок.
Вложив руку в широкую ладонь, я встала. Потянула его за собой и засмеялась, когда он подбросил Феникса, заставляя маленького мальчика хихикать от восторга. Я смотрела на своих мужчин, и по щекам текли слезы.
― Ты готов, и я буду рядом на каждом шаге твоего пути.
Кивнув, Габриэль взял в свободную руку маленькую сумку со стола, продолжая держать Феникса. Мы торжественно, рука об руку, прошествовали по коридорам, остановившись только для того, чтобы попрощаться с Андреа, а потом через большие стеклянные двери вышли в будущее, которое будем строить для нашего сына.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Получасовая поездка домой из-за давящей тишины казалась бесконечной. Мне хотелось поговорить с Габриэлем, напомнить обо всех его достижениях, но боялась помешать подготовке к началу новой жизни.
