― Принимаете какие-нибудь лекарства?
― Нет.
― Какие-нибудь заболевания?
― Возможно, я беременна.
Мои ответы слушали и записывали. «Скорая» стояла неподвижно, и офицер сообщил, что меня встретят в больнице, чтобы взять заявление. Шрамы и кровоподтеки на моем теле должны были стать достаточным доказательством правдивости истории о самозащите.
― Хочешь, я поеду с тобой, Элени? ― поинтересовалась женщина.
В ее глазах стояли слезы. Я хотела сказать «да», потому что нуждалась в ней на самом деле. Хоть в ком-то. Потому что я была чертовски одинока и ненавидела это. А еще кожа покрывалась липким ужасом, стоило представить, что может случиться. Я боялась за здоровье и будущее Габриэля.
― А вы можете?
Она кивнула и побежала запирать дом, прежде чем присоединиться ко мне в задней части неотложки. Когда мы тронулись с места, женщина держала меня за руку.
― Как вас зовут? ― полюбопытствовала я.
― Меня зовут Адель, ― тихо прошептала она, целуя мою бледную руку.
― Адель, святая покровительница семьи, ― пробормотала я.
Глаза начали закрываться, я оказалась не в силах бороться с сонливостью. Адреналин бежал по венам, но это, казалось, не имело значения, со мной творилось нечто странное. Желудок внезапно скрутило, мышцы пронзила боль, и я быстро догадалось, что натворил Габриэль.
― Думаю, он меня отравил, ― прошептала я, и мир вокруг погрузился в темноту.
Глава 40
Габриэль
Рядом со мной раздался сигнал тревоги. Навязчивый звук вывел меня из дремоты. Он настолько отвлекал, что я не смог снова погрузиться в безболезненное забвение, которое, казалось, мне удалось обрести. Я хотел продолжать плавать в темноте, утонуть в крови, которую Элени выпустила из моего тела. Смерть встретила меня с распростертыми объятиями, шепча, что наконец-то я освободился из ада, в котором пришлось мучиться всю жизнь.
Но, как обычно, все оказалось обманом. Прекрасная картинка о том, что могло бы быть, но чего никогда не будет. Потому что для меня это было недосягаемо. Я мог тянуться к ней сколько угодно и все равно не доставал.
Мечта, которая так и не осуществилась.
Все не должно было произойти так, как произошло. Планировалось, что мы ускользнем, обретем счастье вдали от кошмаров и душевной боли, преследовавших меня с того дня, когда по дороге из парка погибли мои родители.
Я плакал. Хотел мороженого, а они сообщили, что я получу его только после прогулки.
Я был ребенком. И сказал родителям, что ненавижу их.
Возможно, именно поэтому оказался обречен на то, чтобы покончить с жизнью, в которой приходилось терпеть мир, не понимающий, что меня там уже нет.
Нечто чужеродное настигло меня, сжимаясь в груди. Боль, вызванная чем-то другим, помимо ран на теле и махинаций стоящих у моей кровати людей. Я открыл глаза и увидел их над собой. Они торопливо разговаривали, водили руками по моему туловищу, а в горло запихивали трубку. Яркий свет осветил мою кожу, и я вздрогнул, заметив шрамы, которые всегда ненавидел. Они проступали из-под чернил, которыми я пытался их замаскировать.
Я всего лишь хотел быть нормальным.
Нормальным ребенком.
С нормальной семьей.
С нормальной жизнью.
Я наблюдал за движением людей вокруг меня. Будто в слаженном танце они обходили друг друга, передавая инструменты. Раздался лязг металла о металл, и в свете ламп отразилась окровавленная сталь. Я знал, что меня пытаются спасти и молил Вселенную, которая до сих пор только подводила, чтобы она, наконец, выполнила хоть одну просьбу и отпустила меня. Помогла один лишь раз, и я от всей души умолял ее об этом.
Каждый раз, когда сердце билось ровно, я откидывал голову назад. Облегчение медленно заглушало боль, которую Элени оставила в моей груди. Но оно было недолгим, боль возвращалась, становясь горячее, тяжелее, сокрушая меня волнами, напоминая, что девушка оставила меня. Она не желала меня. Наша любовь оказалась ложью, как и все остальное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На этот раз демоны не смеялись. Они не могли. Жестокая шутка судьбы оказалась и без того достаточно мучительной.
С тех пор, как потерял родителей и тетю, я и не мечтал узнать, каково это — быть любимым. Элени стала для меня пленницей, но я не был уверен, что именно, клетка или собственное сердце удерживали ее в моем доме. Несмотря на все, что я творил, она продолжала нежно прикасаться ко мне, ее не отталкивали грубые шрамы на моей коже, пятна, которые заставляли меня чувствовать себя скорее рептилией, чем человеком.
На мониторе появилась еще одна прямая линия, а потом меня пронзил новый всплеск боли. Мое тело не сдавалось, не выпускало давным-давно раздавленную и убитую душу.
Я знал, что мне не видать свободы. Понимал, что стоящий надо мной доктор не перестанет работать, пока кровотечение не остановится.
А я хотел лишь уплыть.
Но фортуна никогда не была ко мне благосклонна.
***
Я ощутил тепло ее ладони на груди и улыбнулся. Почувствовал, как Элени смотрит на меня, тайно улыбаясь, показывая истинную невинность. Без яда ее глаза светились синим, и я взглянул вниз, чтобы увидеть выглядывающую из-под изумрудно-зеленого сарафана кожу. Я потянулся, чтобы прикоснуться к ней, но она игриво оттолкнула мои руки. Потом что-то сказала, но я едва ее понял. Слова звучали приглушенно, как будто она стояла на другом конце туннеля.
Элени была счастлива, не сердилась и не боялась меня. Я улыбнулся, думая, что, возможно, все получилось.
Несмотря на то, что моя пленница вела себя так, будто готова умереть со мной — следовала за мной, занималась со мной любовью и не возражала против того, что должно было произойти — я все еще подозревал, что буду обманут. В питье я подлил яд, но он только ускорил бы действие того, который добавил в пищу. Именно это вещество, в конечном итоге, должно было убить ее. А то, что оказалось в вине, всего лишь заставило бы нас заснуть. Спокойно потерять сознание, в то время как наши тела содрогались бы, а изо рта шла бы пена. Смерть не бывает красивой, но если не находиться в сознании, чтобы прочувствовать все ее прелести, в конце концов, она приносит покой.
Элени не пила вино, и я не сомневался, что ее смерть стала такой же болезненной, как и моя.
Поняв, через что девушка, должно быть, прошла, я оглянулся. Меня удивило, почему она улыбалась, ведь я не только солгал ей, но и заставил мучительно умирать. В ее глазах светились любовь и радость, а волосы, словно шелк, блестели на летнем солнце. Я попытался осмотреться, чтобы понять, где мы сидим, но пейзаж казался размытым, постоянно сменяющимся.
Она выглядела абсолютно умиротворенной, и я отмахнулся от размышлений, не обращая внимания на это чертово место, пока мы вместе.
— С тобой все в порядке, Габриэль?
Элени нахмурила брови, и кожа на лбу сморщилась от беспокойства. Я усмехнулся, увидев выражение ее лица. Мне нравилось видеть ее такой, не испытывающей страха, от которого на коже выступал пот.
Я снова потянулся к девушке, но она оттолкнула меня. Когда я попробовал еще раз, она попятилась. Я протянул руку, ощущая, как что-то мешает мне двигаться. Элени отдалилась от меня, и закричал ей. Подался вперед, но что-то сдерживало меня в районе груди.
Мои глаза открылись.
Надо мной склонилась сиделка. Я понял, что это ее пальцы касались моей кожи.
Схватив ее за руки, я попытался закричать, но в горле словно что-то застряло. Я впился ногтями в ее ладони, пытаясь раздавить тонкие косточки между ладонями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она открыла рот и тоже закричала:
— Габриэль! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!
Глава 41
Элени
