– Тихо, боец! Тихо! – осадил его кадровик и даже стукнул кулачком по застеленной зелёным сукном столешнице. – Ишь, раскудахтался! Это ты для остальных – герой! А для меня ты сопля зелёная, салажонок, который приказ своего командира не выполнил, поэтому и ребят своих в «зелёнке» положил! Чего замолчал? Скажи, что, не так дело было!
– Не помню я! – сорвался на крик Оловяненко. – Ничего не помню. Очнулся уже в бинтах и без ноги! А насчёт того, что я ребят положил, так за выполнение боевой задачи мы все отвечали одинаково. И не моя вина, что я живой остался!
– Это счастье твоё, а не вина, – вдруг спокойным голосом произнёс «орденоносец».
– Так чего же Вы меня этим счастьем попрекаете?
– Ершистый ты, однако! – вздохнул кадровик. – Ну, это по молодости у всех бывает. Вот поработаешь у нас, оботрёшься, глядишь, через годик из тебя толк выйдет. На вот, держи приказ. С этого момента ты не просто Олег Оловяненко, а самый что ни на есть настоящий комендант специального корпуса.
– Какого ещё корпуса? – опешил от неожиданности Солдатик.
– Повторяю, с этого момента ты комендант, и в твоём введенье гостиничный корпус. Не весь корпус, конечно, а именно то крыло, где постоянно проживают холостые и незамужние специалисты «объекта». Ребята молодые, шустрые, за ними глаз да глаз нужен! Поэтому и называется этот корпус «специальный». Поначалу трудно будет, ну да мы поможем, подскажем, направим! А ты, со своей стороны, прояви железную выдержку, в «бутылку» сразу не лезь, но армейский порядок наведи! Держи вот инструкцию на десяти листах. Я её лично для тебя разработал, изучишь на досуге. Жить будешь там же, в корпусе, для тебя одноместный номер выделили, с холодильником, телевизором и даже компьютером. Последний не для баловства, а чтобы заявки на материалы своевременно подавал и расходное имущество вовремя списывал. В общем, читай инструкцию!
Быть комендантом оказалось хлопотно, но по-своему даже интересно. Олег боялся, что ему изо дня в день придётся корпеть за письменным столом над бумажками, но оказалось, что это далеко не так. Бумажки занимали только четверть рабочего времени, основная задача новоиспечённого коменданта была бегать с утра до ночи по гостиничному корпусу, совать нос во все большие и маленькие проблемы и оперативно находить пути и средства для их решения. Оказалось, что десять страниц машинописного текста инструкции вобрали в себя обязанности коменданта, вахтёра, снабженца и кладовщика.
Поначалу было нелегко: Олег не знал, как и где надо получить мел для побелки потолков, как заставить сантехников вовремя и качественно устранить протечку батареи, кому и как оформить заявку на ремонт мебели, и – самое сложное – как и по какой форме списать полученные материалы и составить месячный отчёт. Кроме этого, в обязанности коменданта входил контроль посещения специального корпуса посторонними лицами, которые так и норовили проникнуть в спальни к незамужним и разведённым работницам «объекта» после 22 часов.
– Отбой! – громко покрикивал Оловяненко, проходя вечером по коридорам своего специального корпуса. – Провожающих просят покинуть вагоны! Предупреждаю! Кого застану в номерах, укажу в рапорте!
Впрочем, к посетителям, которые оставались в номерах у одиноких прелестниц и вели себя тихо, комендант относился лояльно. Олег хорошо знал, кто и у кого коротает эту летнюю ночь, но, поскрипывая новеньким протезом, продолжал для острастки покрикивать в пустоту гулких коридоров, проходя мимо номера, где «провожающий» задержался позже положенного времени. Об этой маленькой уловке знало всё население специального корпуса, поэтому к коменданту относилось по-доброму, можно сказать, с пониманием.
И совсем другое отношение у коменданта было к пьяницам и мелким хулиганам, которых Оловяненко при помощи дюжих вахтёров усмирял и запирал на ночь в подсобку, где хранились матрасы. Поутру протрезвевших и присмиревших нарушителей комендант выпускал на волю.
– Ты это… Николаевич, извини за вчерашнее, – смиренно гундосил вчерашний дебошир. – Получка вчера была, вот мы с ребятами и перебрали. Ты это… в рапорте, пожалуйста, не указывай, а то Романов мне точно голову снимет и в разобранном виде на пересылку отправит!
– На первый раз прощаю, – сурово говорил комендант, – но если ты ещё здесь во хмелю бузить будешь…
– Да что ты, Николаевич! – перебивал коменданта раскаявшийся дебошир. – Да больше ни в жизнь! Чтоб мне тринадцатой зарплаты не видать!
Вот так и жили – порой гладко, иногда вприглядку, а порой как получится! И всё было бы хорошо, если бы не юная узбечка Юлдуз Рахимова, которая «занозой» засела в юношеском сердце коменданта и ежедневно, сама того не ведая, причиняла ему боль.
Так уж получилось, что в своей короткой жизни Оловяненко не успел обрести практического опыта общения со «слабым» полом, поэтому попытки его ухаживаний за девушкой выглядели неумело, порой смешно, и в то же время трогательно. О его юношеской влюблённости судачила добрая половина проживающих в гостинице женщин, и только Юлдуз делала вид, что не понимает, что происходит. С комендантом она была приветлива, но не более того, а в последнее время даже стала искать благовидный предлог, чтобы избежать очередной встречи с ним.
Дошло до того, что даже строгий товарищ Понаётов не утерпел и пригласил коменданта для беседы к себе в отдел кадров. Иосиф Петрович долго и нудно расспрашивал Олега о работе, листал для вида его месячные отчёты, делал мелкие замечания, потом глубоко вздохнул, поправил на френче значок с изображением Сталина и выдал:
– Эх! Не по себе ты дерево рубишь, Олег Николаевич!
– Вы это сейчас о чём? – растерялся комендант.
– Это я сейчас о тебе и о ней тоже, – сделав над собой очередное усилие, выдал старый кадровик.
– Вы кого имеете в виду?
– Не прикидывайся, Олег Николаевич! Ты очень хорошо знаешь, кого я сейчас имею в виду. Не твоего она поля ягода!
– Это потому, что у меня одна нога? Это потому, что я калека? – напрямую спросил побелевший от обиды юноша.
– Это потому, что женскому сердцу не прикажешь! – мягко поправил его кадровик. – Ты, Олег, не обижайся, но вот смотрю я на тебя, и вижу, что ты, как и все влюблённые, явно поглупел, а ведь ей другой парень нравится.
– Интересно, кто? – холодно поинтересовался Оловяненко и поджал губы.
– Об этом все в гостинице знают, – ушёл от прямого ответа Понаётов. – И только ты, как слепец, ничего вокруг себя не видишь. Всё! Разговор окончен! Можете, товарищ комендант, быть свободны! – официально произнёс Иосиф Петрович и даже поднялся из-за стола. Оловяненко неуклюже выбрался из кресла и, хромая сильнее, чем обычно, поспешно скрылся в сумраке длинного коридора. Иосиф Петрович какое-то время вслушивался в удаляющийся скрип протеза, потом пригладил свои редкие волосы, ещё раз поправил на груди значок с профилем Вождя, и достал из металлического сейфа очередное личное дело.
Кадры по-прежнему решали всё!
Вечером, после достопамятного разговора с начальником отдела кадров, в дверь кабинета коменданта кто-то постучал.
– Открыто! – крикнул Оловяненко, не отрывая взгляда от дисплея компьютера.
Дверь открылась, и на пороге номера Олег увидел посудомойщицу из местного ресторана, Катьку Краснову, по кличке «Екатерина Большая». Среди жильцов специального корпуса Катька славилась своим разбитным характером: в критической ситуации она смело пускала в ход кулаки и была способна потягаться в выпивке даже с ресторанным грузчиком. Во хмелю Екатерина никогда не чуралась любовных утех, причём партнёра на ночь всегда выбирала сама, не полагаясь на волю случая. Счастливчик, на которого падал очередной выбор Екатерины Большой, просто обязан был разделить с ней ложе, потому как спорить с пьяной Катькой было опасно для здоровья.
Олег искоса взглянул на гостью, и про себя отметил, что Краснова была на удивление трезвой, тщательно причёсанной и одетой в новое, видимо, купленное на распродаже платье.
– Не помешаю? – для проформы спросила Катька и, не дожидаясь ответа, переступила порог. Наборный паркет под Катькиным весом жалобно скрипнул и испугано затих.
– Скучаешь? – задала очередной вопрос непрошенная гостья и тучей нависла над письменным столом.
– Работаю, – скупо ответил Олег и инстинктивно попытался укрыться за монитором.
– Ага, я вижу! – выдохнула Краснова и развернула монитор к себе. – Ничего себе работа! – саркастически усмехнулась Катька, кивая на обнажённых красоток на экране дисплея. – Ты, наверное, не покладая рук трудишься, точнее, не покладая правой руки. Или ты у нас левша?
– Ты зачем пришла? – взъярился Оловяненко.
– Да ты, комендант, не рычи! Не страшно! Я ведь к тебе по доброте душевной зашла, думала, посидим, по душам поговорим, а за правду-матку извини, политесу не обучена!
