Не успели они насытить своё бездонное чрево, как откуда-то сверху раздался грозный начальственный рык.
– Это что ещё за свинство?
Рабочие, не переставая жевать, испуганно подняли глаза вверх, и на фоне голубого неба узрели возвышавшуюся над поддонами с кирпичом фигуру начальника строительства.
– Кто позволил? – продолжал сквозь зубы Романов, и скучившиеся за его спиной члены комиссии хорошо понимая, что рассерженный тон начальника ничего хорошего нарушителям трудовой дисциплины не сулит.
– Бьюсь об заклад, что он эту троицу по пояс в землю вгонит! – шепнул Яков Брюс, стоящему рядом с ним Малюте Скуратову.
– Ничего такого не будет, – невозмутимо ответил Малюта. – Запал не тот! Уж я-то Петра Алексеевича хорошо знаю! Спорим?
– Давай! А заклад-то какой?
– Проигравший бороду сбривает начисто!
– Так ведь нет у меня бороды! – справедливо заметил Брюс.
– Тогда в случае проигрыша обреешь свою мудрую голову наголо.
– Идёт! Готовь бритву! Очень хочется тебя с босым лицом увидеть! – хихикнул Брюс.
– Вы кто такие? – продолжал «метать молнии» Романов.
– Каменщики мы, – ответил за всех самый старший из троицы. – Каменщики, Пётр Алексеевич! Позавчера вот только присланные. Я, значит, бригадир, Нафаил Хряк, а это, – и он указал рукой на товарищей, – мои помощники – каменщик Нуфаил Свиньин и разнорабочий Нифаил Секач.
Тут думный дьяк Никита Зотов хлопнул себя ладонью по лбу и заявил:
– Пётр Алексеевич! Да это же три поросёнка!
– Кто вас сюда прислал? – не убавляя строгости в голосе, продолжил допрос начальник строительства.
– Известное дело, кто, – развёл руками Нафаил, – Высший Совет!
– А раз вас сюда Высший Совет направил, то почему вы не работаете? – продолжил разбирательство Романов, и усы у него поднялись, как у рассерженного кота.
– Так они третий день дурака валяют! – заявил Горыныч, появившись из-за поддонов с кирпичом. – Выслал бы ты их обратно, Пётр Алексеевич! Одно слово – лентяи!
– Так мы это… – смутился Нафаил, – мы хоть и каменщики, но сюда не для работы посланы!
– А для чего? – сквозь зубы переспросил Романов и перехватил свою знаменитую трость так, чтобы было удобней достать ею самого крайнего каменщика.
– Не пропусти момент! – шепнул Брюс. – Сейчас начнётся!
– Ты лучше новую шапку приготовь, – не поворачивая головы, ответил Скуратов. – Холодно-то без шапки лысому человеку!
– Для повышения процентного содержания героев русских народных сказок в составе общей информационной массы, – заученно ответил Нафаил.
– Для усиления национального колорита, – дополнил Нуфаил.
– И для правильной ориентации в национальном вопросе подрастающего поколения, – закончил Нифаил и украдкой сплюнул в ладонь арбузную семечку.
– Никита! – с обескураженным видом позвал думного дьяка Романов. – Ты хоть что-то понимаешь в том, что здесь происходит?
– Не уверен, Пётр Алексеевич! – вздохнул Зотов. – Но, судя по всему, в Высшем Совете опять фракционная борьба обострилась, а если учесть появление на «объекте» трёх поросят с «правильной» национальной ориентацией, то последнее голосование выиграла фракция националистов.
– Бред какой-то! Почему меня не известили о направлении на «объект» целой команды новых работников? Послать за начальником отдела кадров!
– Уже сделано, государь! – доложил вынырнувший из-под руки думный дьяк. Никита Зотов сознательно игнорировал нынешний статус Романова и продолжал по старинке именовать Петра Алексеевича государем.
– Вон уже тащат, болезного!
Сотрудники службы безопасности действительно тащили начальника отдела кадров товарища Понаётова, подхватив последнего с двух сторон под руки. Иосиф Петрович только успевал торопливо перебирать ногами и наверняка упал бы на колени перед начальником строительства, если бы дюжие «опричники» не поддержали его.
– В чём дело? – грозно спросил Романов у растерявшегося кадровика. – Почему на «объект» присылают каких-то поросят, а я об этом ничего не знаю?
– Так ведь и я не знал до вчерашнего вечера! – оправдывался кадровик. – У нас ведь как заведено: сначала поступает личное дело кандидата, я его изучаю, а потом уже докладываю Вам, Пётр Алексеевич! – торопливо пояснял Понаётов. – И только после этого Вы даёте команду на принятие нового сотрудника.
– Что ты мне тут сказки рассказываешь? – недовольным тоном прогудел Романов. – Я и без тебя отлично знаю механизм зачисления новых работников в кадры. Ты мне скажи, почему я не ведаю о последнем распоряжении Высшего Совета?
– Так никто не ведает, Пётр Алексеевич! Нет никакого распоряжения!
– А что есть?
– Есть только телеграмма на внесение изменения в штатное расписание «объекта». Я в том смысле, что увеличили нам штаты! Странно всё это, товарищ Романов! Я, бывало, месяцами бьюсь, чтобы хоть одну единицу в штат добавили, а тут сразу шесть должностей ввели!
– Шесть должностей? Это значит, что кроме поросят на «объекте» ещё новички имеются?
– Получается что так, товарищ Романов!
– Кто такие?
– Не ведаю, Пётр Алексеевич! Ни личных дел на вновь присланных работников, ни нового штатного расписания Управление кадров ещё не предоставило, потому и не ведаю, товарищ начальник строительства!
Романов скрипнул зубами, с досадой стукнул тростью по кирпичам и зашагал вдоль будущих торговых рядов.
– А что нам, государь, с поросятами, то бишь с каменщиками делать? – крикнул вслед думный дьяк.
– Убрать! Немедленно убрать с «объекта»! – рубанул воздух тростью Романов.
– Куда убрать? – не понял кадровик.
– Туда, откуда прибыли!
– А основание? – не унимался поборник трудового законодательства.
– Основание? – снова вспылил Романов. – Напиши, что эти горе-каменщики уволены за невыполнение плана работ. Сколько времени они у нас на «объекте» обретаются?
– Так уж третий день пошёл, Пётр Алексеевич, – снова подал голос Горыныч.
– Пиши, что бригада каменщиков в составе трёх человек уволена за регулярное невыполнение плана работ и скрытый саботаж!
– Про саботаж в Трудовом Кодексе ничего нет, – несмело заметил кадровик. – Прошло золотое времечко! Нынче такой статьи нет.
– Ну, если такой статьи нет, то про саботаж можешь не писать, – смягчился начальник строительства. – Но если им этого мало, то добавь, что сказка про трёх поросят изначально была английской, поэтому присутствие на «объекте» Нафаила, Нуфаила и Нифаила не может «…повысить процентное содержание героев русских народных сказок в составе общей информационной массы»!
– Можешь смело намыливать голову! – шепнул Малюта Якову Брюсу и поспешил вслед за Романовым.
Когда подходили к резиденции, Пётр обернулся и, глядя Малюте Скуратову в глаза, произнёс:
– Надо эту троицу найти! И чем скорее ты это сделаешь, тем будет лучше!
– Сделаем, государь! – бодро заверил его Малюта, догадавшись, что Романов имел в виду троих новичков из нежданно-негаданно присланной на «объект» шестёрки сотрудников.
Опытный царедворец даже не подозревал, что данное им обещание исполнится в этот же день.
Как всегда в первый понедельник месяца, Романов устраивал часы приёма по личным вопросам. В этот день после обеденной трапезы любой работник «объекта» мог попасть на приём к начальнику строительства без предварительной записи. Пётр Алексеевич понимал, что если он как руководитель не будет решать назревшие в трудовом коллективе вопросы, то рано или поздно на строительстве возникнет бунт или, выражаясь научным языком, спонтанный поиск выхода из конфликтной ситуации. Поэтому в день приёма по личным вопросам Романов старался не «давить» на посетителей авторитетом и не загонять проблему внутрь начальственным рыком, а по возможности найти пресловутый консенсус. Большинство посетителей уходили из резиденции начальника строительства довольными, за что и прозвали первый понедельник месяца «светлым».
Женщина была сутулой, малорослой и с непропорционально маленькой головой. Она тихо, без стука вошла в кабинет и, не глядя на Романова, уселась на краешек кресла, в котором обычно сидят посетители.
Глядя на её морщинистое некрасивое лицо и выцветшие от времени глубоко запавшие глаза, Романов подумал, что скорее всего ей больше пятидесяти лет, она никогда не была замужем, у неё неустроенный быт, склочный характер и неприятный визгливый голос.
– Кикимова Марфа Васильевна, – после непродолжительной паузы произнесла женщина писклявым, почти детским голоском.
«Так, значит, с голосом я не угадал, – подумал про себя Пётр. – Посмотрим, что будет дальше».
– Слушаю Вас, Марфа Васильевна, – произнося эту дежурную фразу, Романов постарался сделать тональность своего голоса как можно задушевней, но это не подействовало на посетительницу. Она продолжала держать паузу, недовольно поджав тонкие губы.
