за спиной будто распахивались крылья…
И вот теперь Тим если не пропадал в Хаусе, то тренировался на бесконечных практикумах, оттачивая своё умение варьировать между Слоями до совершенства, или же пропадал на всевозможных совещаниях и переговорах… И, конечно, как один из лучших некромантов Морте, Тим каждую ночь участвовал в Охоте – насколько я поняла из рассказов старшекурсников – практически то же самое, что мне тогда на кладбище на окраине Хотки пришлось наблюдать, только… ещё занимательнее.
Что же касается моего участия в Охоте – учитывая моё «толькоштошнее» зачисление в адепты Морте, охотиться мне было запрещено наотрез и категорически.
Запрещено исполняющим обязанности ректора профессором Гринфилдом, запрещено моим непосредственным научным руководителем профессором Онни, запрещено всей высокопоставленной Комиссией, включая руову Камнетёс, которая специально прибыла порталом из Земель Хаоса, с раскопок гробницы Емелиансы ДрагоМудрой, чтобы поставить собственную магическую подпись на приказе, запрещающем мне всё и вся… Даже моя призрачная фрейлина руова Болтокрут отличилась, подговорив Дедушку тоже категорически запретить мне выходить на ночную охоту…
Сам Пых, к слову, с удовольствием сопровождал по ночам Тиму, за что я была очень благодарна высшей нечисти… Возвращался Дедушка только под утро, счастливый как зядрик под радугой, весь в ошмётках слизи и истлевшей плоти, источающей такой удушающий запах, что я аж из Грёз выныривала и гнала его в душ! После чего Пых закусывал парочкой пирожных из кондитерской Брабуун, запивал всё это дело чокко из палатки пикси, который я приберегала ему в термосе и заваливался дрыхнуть до следующей ночи. При этом заходился таким раскатистым храпом, что я, пользуясь тем, что весь блок в моём распоряжении, пока новую соседку не подселили, выгоняла его спать в соседнюю комнату. Моя призрачная фрейлина именовала Дедушку героем, крусей и шмупсиком и даже играла ему на призрачной арфе, пока он дрых. Понятия не имею, что такое круся и тем более шмупсик, но ночная игра на арфе под аккомпанемент богатырского храпа была ещё одним аргументом для отселения Дедушки на отдельную жилплощадь.
Все в академии, включая старшие и младшие курсы, жутко меня жалели. Просто на Охоту брали с Третьего Уровня, и о моих результатах все знали.
– Эх, Севѐри, бедняжка, – не раз и не два говорили мне. – Самое ведь веселье пропускаешь!
– Она не Севѐри, она вообще-то уже Петтери, – возражали другие.
– Тем более! Мы с Тиму такого шлагокрыкса вчера завалили! И трёх восставших грифонов. Обглоданных, жуть! А мертвяков по мелочи – так вообще без счёта.
Вот только, если уж совсем начистоту, в контексте моего отношения ко всему этому – не очень-то и хотелось, вот. То есть с желанием вопросов не было, скорее… не очень-то моглось.
Была в том виновна моя природа светоча, не знаю. Может, частично…
Но я даже порой чувствовала себя виноватой перед Тиму. За то, что скучаю по нему куда меньше, чем могла бы и уж точно меньше, чем даже мне самой хотелось!
Потому как с началом занятий ВСЁ моё время стало занято учёбой. Вообще всё. Включая ночи. Во снах я теперь и не помышляла об отдыхе, нет! Я восполняла пропущенное из учебной программы Первого и Второго Уровня. Теперь стоило мне провалиться в сон, как вместо полётов по неведомым небесам и землям я оказывалась пленницей учебного пространства нашего Главного Сони, профессора Дримлина. Где экстерном и в ускоренном режиме изучала и усваивала вписанные в мою индивидуальную программу дисциплины!
Жизнь превратилась в бесконечную зубрёжку и практикумы, на которых немели от заклинаний пальцы, деревенели мышцы и превращались в кисель мозги.
Порой я день с ночью путала – то есть по ночам готовилась к «дневным» дисциплинам и наоборот…
И всё же… учеба в Морте, особенно этой осенью, напоминающей растревоженный улей, мне нравилась!
Весь этот адский водоворот из соулов, привязанной нечисти и тёмных адептов, помноженный на шторм и цунами из их же неуёмной магии и совершенно дикого порой чувства юмора, – весь этот водоворот не останавливался и не сбавлял оборотов даже по ночам! И это завораживало. Это восхищало.
Именно с началом занятий я сполна осознала, что имеют ввиду на континенте, когда говорят «Морте – это всё же Морте».
Или «Фьорды – это Фьорды».
Как ни странно… этим всё сказано.
Даже добавить нечего.
Результаты не заставили себя ждать: с началом усердной и интенсивной практики у меня стали случаться «проблески» – так здесь называют кратковременные вспышки истинного вѝдения. Я начала различать, а порой очень ясно видеть магию – ауры, плетения, даже Ломтика с Йолой, которой очень понравилось оборачиваться в дракошку, я стала видеть иначе…
Что уж говорить о Фьордах…
Ночь, когда я увидела, что они светятся, что вода в них бликует чарующими вспышками магии, что вода эта просто наполнена светом!.. и над ней медленно поднимаются пузырьки с частицами волшебства… И эти пузырьки подхватывает ветер, чтобы разбрызгать искрами над чёрными кронами деревьев, над берегами, покрытыми пышным ковром трав и цветов… Следующим откровением стали светящиеся деревья… частицы магии поднимались по их мощным стволам, стремились ветвям, тянулись к листьям, чтобы наполнить их светом… Ясным, пронзительно-чарующим… Свечение магии Фьордов наполняло этот мир, щедро, изобильно, словно стремилось подарить всё себя, без остатка… И вот это некое безусловное расходование себя, дарение… стремление отдать ещё больше… потрясло меня сильнее даже, чем «проблеск» истинного вѝдения, и ночь Первого Магического Откровения стала одной из самых волнительных в моей жизни…
…Мне тогда удалось улизнуть от Дримлина, а Тиму – выкроить пару часов между «практикумами» на кладбищах.
Мы поднялись на воздушной лодке высоко-высоко, пронзили защитный купол и следующие пару часов были очень, просто очень заняты…
А когда я взглянула вниз, на Фьорды… так и застыла статуей под понимающим взглядом Тиму. И так и стояла с открытым ртом, и пялилась, пялилась вниз, пока мы спускались. Тим опускал судно медленно, давая мне сполна насладиться Первым Откровением, которое не забывается потом никогда… Не отвлекал, не мешал, даже не касался меня, чтобы не сбить с настройки…
И я смотрела и смотрела на аврору, которая стремится к самой себе навстречу снизу!
С открытым ртом смотрела на светящиеся деревья, на наполняющийся волшебством мир…
А потом «проблеск» истинного зрения закончился и Тиму нежно поцеловал меня, шепнув, что магия никуда не делась. Что она здесь, внутри и в воздухе, ближе даже чем моё дыхание. Что она всегда со мной, также, как и его любовь.
Поцеловав меня снова, Тим ушёл через портал…
А я
