же ещё и на непробуждённое, то есть перманентно спящее на ходу, то вскоре эволюционировала в умертвие пробуждённое, то есть восставшее.
Что радовало – со всеми этими непрерывными магическими тренировками Ломтик рос не по дням, а по часам. Известно, что соул растёт особенно быстро, когда увеличивается потенциал у мага, но в период активных практикумов, как выяснилось, растёт тоже… Правда, Бонсайми утверждал, что рост слишком медленный и силы моего дракона не хватит для того, чтобы изгнать из Источника Гулльвейг… Но ведь и мы с Ломтиком не планировали так мощно вляпаться в первый же год своего пребывания в новом мире…
Выросший размером с пони Ломтик бессовестно пользовался тем, что может отлетать от меня на всё более дальнее расстояние и горделиво кружил среди облаков, время от времени подлетая к распахнутому окну лаборатории профессора Онни, чтобы меня поцеловать и окатить струёй ледяного пламени. Если Тиму был поблизости, то компанию Ломтику с удовольствием составляла Йола – оборачиваясь в драконочку, она была куда меньше моего чешуйчатого телёночка. Профессор Гринфилд объяснил, что это потому, что ипостась дракона перевёртыш получил совсем недавно.
Суд над Иизакки мы пропустили.
Как, собственно, и казнь рыжего некроманта...
Это случилось, ещё когда мы с Тиму у Сердца гостили.
Узнав о том, что моего бывшего куратора больше нет, я с волнением прислушивалась к себе: не ёкнет ли что-то внутри? Не ёкнуло. И я поняла, что Иизакки умер для меня куда раньше непосредственной казни. Не тогда даже, когда на сторону тьмы перешёл, а когда я его без соули увидела…
Иикки, вопреки стараниям основательно осушившего её братца, всё же выжила. Только соседкой моей она быть больше не могла: девушка спешно перевелась из Морте. В тот самый Лицей Леди Морвейн, кстати. Что ж. Остаётся пожелать, чтобы на новом месте у неё всё получилось…
Шептались, правда, что перевелась Иикки спешно вовсе не из-за брата или нас с Тиму…
А из-за Илона.
Тот, мол, оказался (вот ведь без всяких же предпосылок!) полным козлом.
И тут снова хочется съёрничать – ну кто бы мог подумать?!
Если в двух словах, то развлечься принц был не против. Как тот пионер, который всегда готов. Вот только Иикки оказалась совершенно неготовой к тому, что с ней в академии на следующий день не поздороваются даже.
И, к слову, морду Илону Тиму всё же снова набил.
Не за Иикки, конечно, как он утверждал впоследствии.
За подставу на Распределении.
Я ведь только после узнала, что когда я во время Распределительного экзамена врата между Слоями закрывала, тем самым отрезаясь от Иикки, Тиму… делал то же самое, но на Высших Слоях.
Гулльвейг, лишившись Иизакки, отступила на Низшие Слои до лучших времён...
А вот чтобы замкнуть в Лабиринте Иикки Тиму пришлось прыгнуть сперва на Шестой Слой, а затем и на Седьмой.
Закрепиться как следует ему там не удалось – по его же словам, «И-И, гадёныш, выматывал»… Вот только сеть, которой Иизакки меня из Хаоса выудить пытался, Тим умудрился не только поймать и на себе замкнуть, но затем с её помощью моего бывшего куратора и в реальность вытянуть.
На моё грозное «И чем это закончилось?!» Тим обычно отвечал почерпнутой у меня же поговоркой из моего бывшего мира, а именно «победителей не судят». Правда, мне удалось взять с него обещание, что теперь мы действуем не иначе, как сообща. Вместе, опять же, и Бонсайми сподручней «за жабры брать».
Мы даже почти выбрали время и место для совместного проникновения в «колодец Бонсайми», но… всё дело оказалось в этом самом «почти».
Глава 16
– Похоже, император прознал что-то о том, что у нас тут не всё гладко, – огорошил меня Тиму, попутно помогая мне расстёгивать камзол.
В последнем месяце к вящему неудовольствию моей призрачной фрейлины форменное платье с пиджаком успела сменить военная форма, пропитанная специальным защитным составом.
– Надо думать, без Илона тут не обошлось, – фыркнула я, поводя плечами и с удовольствием освобождаясь от камзола, а затем и от сорочки с лифом.
Тиму не нужно было отвечать – и без того было понятно, откуда ветер дует.
– Об Илоне мне сейчас хочется думать меньше всего, сердце моё, – шепнул муж прежде, чем накрыть мои губы поцелуем и увлечь за собой в душ.
– А как же тот случай, когда ты прикинулся этим белобрысым засранцем в Мыслеформах? – запротестовала я. – Ты, кажется, грозился даже предъявить мне голого Илона… Или меня оголить грозился… Ах… Не помню… А-ах!
Я упёрлась ладонями в запотевшее от пара стекло и вздрагивала от того волшебства, что творил со мной муж.
– Так-то лучше, – шепнул он на ухо, после чего прикусил за мочку.
Вскрикнув, фейерверк я увидела сразу. И по опыту знаю – это всего лишь первый в череде последующих.
Порывисто оглянувшись, впилась поцелуем в губы тёмного, застонала, ощущая, как по жилам струятся потоки света, как взрываются внутри маленькими бомбочками, наполняя сладким безумием изнутри.
После кровной привязки Сердцем Фьордов мы с Тиму не только безотказно слышали мысли друг друга, мы чувствовали и ощущали на такой пронзительной глубине, что порой становилось просто страшно.
Порой я буквально «распадалась» в пространстве и тогда видела себя его глазами. Вот как сейчас… Мокрую, раскрасневшуюся от пара, с распухшими от поцелуев губами, прилипшей ко лбу чёлкой и лихорадочно горящими ярко-зелёными глазами. Хрупкую, нежную, желанную просто до умопомрачения.
– Ули… – Хрипло выдохнул Тиму, подхватывая горячими ладонями под бёдра. – Ули, маленькая моя… Любимая… Сердце… моё…
Вздрагиваю, сжимаюсь сладко от его напора, от обжигающих ласк, целую в ответ, так жадно, так неистово… И снова исчезаю, распадаюсь на атомы в отблесках ни на что непохожего, безумного фейерверка наслаждения.
Я как-то сразу даже не поняла, как мы обратно в комнату перебрались. Пришла в себя от нежнейших поцелуев мужа, ахнула, выгибаясь от бескомпромиссных и пронзительных ласк, зарылась пальцами в густую шевелюру, притягивая его к себе… и снова фейерверк, неистовый, раскатистый.
– С ума меня сводишь…
– Кто бы говорил…
– Люблю тебя…
– Живу для тебя…
– Дышу тобой…
– Обожаю… Ах!
И – да, опять теряюсь в обоюдоостром, невыносимом практически наслаждении.
…Свою сорочку надевать не стала, вместо неё выудила из шкафика рубашку Тиму. Всё равно под камзолом никто не увидит…
Покосившись на камзол, вздохнула и, решив с ним повременить, я принялась наспех укладывать волосы.
Тим тут же
