Завидя нас, он исчез в доме, и это показалось мне странным, в том смысле, что парень явно нас невзлюбил, иначе трудно понять его поведение. В конце концов, мы с ним ровесники, без лишней скромности скажу, далеко не дурнушки. Лично я на его месте постаралась бы познакомиться с нами поближе, а не одаривать злобными взглядами и поспешно прятаться. Впрочем, может, у него несчастная любовь или он вообще женоненавистник.
Горемыкин в толпе граждан отсутствовал. Я заметила, что среди собравшихся нет также ни Ивана Бородина, ни Вовы Татарина. Оказалось, что Вова до сих пор не появился, но его супругу сие обстоятельство беспокоило мало. Она лишь рукой махнула: «Небось к сыну в район подался. Чтоб у него водка-то поперек горла встала…» Августа Поликарповна на мой вопрос ответила, что Иван домой заходил, поел и опять куда-то отправился. Может, на рыбалку, а может, в «гнезде» сидит. «Гнездом» оказалась солидная с виду домушка, сколоченная Иваном на вековой липе.
Сооружение впечатляло размахом инженерной мысли, опять же претворение ее в жизнь тоже вызвало уважение. К липе была приставлена лестница, мы ею воспользовались, но Ивана Бородина в «гнезде» не обнаружили. В общем, так ничего и не выяснив, мы отправились к Горемыкину.
В дом вошли без стука и нашли хозяина в кухне, он сидел и пил чай с видимым удовольствием, должно быть, отдыхал от трудов праведных. Увидев нас, сначала удивился, но тут же заулыбался, точно мы были долгожданными гостями.
— Здравствуйте, — нараспев сказал он и поднялся, демонстрируя гостеприимство.
— Так вроде виделись, — не особенно любезно ответила Женька.
— Ах, ну да, конечно. Присаживайтесь, вот сюда, пожалуйста. Чай горячий, варенье, угощайтесь.
Я села за стол, и Женька, подумав, тоже взяла предложенную чашку, при этом она впилась пристальным взглядом в лицо Горемыкина, отчего тот начал беспокойно ерзать.
— Вы зачем скелет утопили? — не стала я играть в прятки.
Горемыкин подавился, закашлялся и покраснел. Женька треснула его по спине, он охнул и беспомощно огляделся, словно ища поддержки в родных стенах.
— Вы только дурака не валяйте, мы нашли мешок, — вздохнула я.
— Вы… вы не так все поняли, — пролепетал он. — Этот скелет… я его у соседа купил, за триста двадцать рублей. Он ему не нужен, и жена постоянно нервничала, вот он и предложил, а л купил, так как интересуюсь анатомией.
— Тренировались на беззащитном скелете ручки-ножки отрубать? — влезла Женька.
Горемыкин сделался из красного серым и схватился за сердце.
— Да вы с ума сошли! Какие ручки-ножки, что , за бред…
— Иван Иванович, — вздохнула я, — вы зачем скелет утопили? Вы же его у соседа купили, за триста двадцать рублей. Если сию минуту не объясните, в чем дело, встретимся у прокурора.
— Я так и думал, — чуть не плача, сказал он и горестно закивал. — Я так и думал…
— Чего вы думали?
— Что скелет вызовет подозрения. Вот и поспешил от него избавиться.
— У кого вызовет?
— У милиции, естественно. Ведь если нашли руку, должно быть и все остальное… А здесь скелет. На расправу у нас скоры…
— Чего ж вам бояться, если ваш скелет с обеими руками? — удивилась я.
Горемыкин обиженно насупился.
— Кому надо разбираться? Был бы повод…
— Вы меня, Иван Иванович, не убедили, — проявила я суровость. — Или есть еще что-то, сильно вас беспокоящее?
Он думал не меньше минуты.
— У меня топор пропал, — сказал он тихо. — Лежал на дворе, дверь на двор почти всегда открыта, взять у меня совершенно нечего… Утром я обратил внимание: топора нет. Это меня обеспокоило. Сам не знаю почему. Я его искал, думал, возможно, убрал куда-то и забыл, хотя это глупость, конечно, память у меня отличная. Нигде не нашел. На всякий случай спросил у Василия.
Он часто заходит и вообще интересуется инструментом. Но он сказал, что топор не брал. Мне это очень не понравилось. Кому он мог понадобиться? А когда сегодня я пришел к вам и узнал… Меня охватила паника. А что, если преступление совершено моим топором? Что, если его найдут, а тут еще и скелет… Вот я и… Конечно, глупо, но я плохо соображал в те минуты, и мне казалось… Я только сделал хуже, навлек на себя подозрение, — кусая губы, заключил он.
— Допустим, мы вам верим, — выждав немного, кивнула я.
— Хотя история, скажем прямо… — тут же влезла Женька, презрительно морщась.
— Я вам клянусь, все рассказанное мною правда.
— Допустим, — повторила я. — У меня к вам вопрос: что такого особенного на острове? Почему местные не желают там никого видеть?
— Но я понятия не имею…
— Не торопитесь. Я вам свою мысль поясню: с моей точки зрения, убийство, а то, что мы имеем дело с убийством, для меня совершенно очевидно, так вот, убийство напрямую связано с островом, точнее, с тайной этого острова.
Так как вы активно поддерживаете все суеверия, более того, буквально насаждаете их здесь, у меня есть повод считать, что вы в этой тайне заинтересованы. Так вот, не желаете все рассказать нам, расскажете в другом месте. На размышления у вас ровно минута.
— Но я вас уверяю… я клянусь… я ничего не знаю об этом острове. Я сам хотел на него попасть, но это совершенно невозможно. По вешкам не пройти, я пробовал и едва не погиб, а никто из местных провожать не хочет. То, что я так увлечен фольклором… что в этом плохого? И ни в каких тайнах я вовсе не заинтересован.
Надо признать, говорил Иван Иванович горячо и вполне искренне. Если честно, я не особенно надеялась, отправляясь сюда, раскрыть все тайны, но все равно было обидно. Женька, сообразив, что ничего мы не распутали, похлопала ресницами и обиженно засопела, но я не позволила ей открыть рот, задав очередной вопрос Горемыкину:
— Вчера мы с вами встретились возле хоздвора. Помните?
— Конечно, прекрасно помню.
— Это вы разговаривали там с Вовой Татарином?
— Ничего подобного, — замотал он головой. — Я отправился домой и хотел сократить путь, вдруг услышал крики. Каюсь, я любопытен, очень захотелось взглянуть, с кем это Вова ссорится, вот я и пошел… Но Вова уже покинул территорию пансионата, и никого, кроме вас, я не увидел.
— Значит, вы нам не хотите помочь, — вздохнула Женька.
— Я очень желал бы помочь, но я действительно ничего не знаю. Ничего.
— Ну, хорошо, — неохотно согласилась я. — Давайте поговорим о нечистой силе. Неприятности начались два года назад?
— Да, именно так.
— И шалит нечистая сила только в теплое время года?
— Если верить местным…
— Зимой черти в спячку впадают, — скривилась Женька.
— И вся чертовщина сконцентрирована в районе болот?
— Вот именно. Я лично видел огромную собаку. А еще огни на болоте. И слышал звук колокола. Точно похоронный звон.
— Этот ваш колокол — на мельнице. Газовый баллон и железная палка, — сообщила я.
Судя по выражению лица Горемыкина, новость произвела на него впечатление.
— Вы шутите… Но я ходил на мельницу, точнее, я много раз проходил мимо. На двери замок…
— Но, несмотря на это, некто устроил там себе пристанище. Есть подозрение, что это Иван Бородин. Вы хоть раз подумали, какое влияние могут оказать ваши глупые россказни на его слабый рассудок? Скорее всего, чудотворную икону тоже он стащил, зря грешат на Вову Татарина. По крайней мере, нашли мы ее на той же мельнице.
— Что вы говорите? Но зачем он взял икону?
— Об этом лучше у него спросить, но со вчерашнего дня парень нас активно избегает. А что вы скажете о Коле, вашем соседе?
— Внуке Валентины Ивановны? Обычный молодой человек. Неразговорчив…
Я, собственно, с ним никогда не общался, ограничиваясь приветствием.
— Ясно, — вздохнула я, поднимаясь со стула. Женька растерянно переводила взгляд с меня на Горемыкина, должно быть, не веря, что я собралась уходить. — Что ж, спасибо за содержательную беседу, — поблагодарила я и направилась к двери. Женьке ничего не осталось, как идти за мной.
— Вы так и не сказали, — всполошился Иван Иванович, — что же мне делать?
— В каком смысле?
— Ну… стоит ли сообщать о скелете?
— Это вы сами решайте, — ответила я. Подружка не удержалась и заглянула в комнату.
— А что у вас в шкафчике? Вон в том, на ключик запертом?
Горемыкин с готовностью распахнул шкаф.
— Ничего. Пуст, как видите.
— А что раньше было? — полюбопытствовала она, и Иван Иванович со вздохом ответил:
— Скелет. Я не хотел, чтобы посторонние… В общем, несолоно хлебавши мы покинули его жилище и отправились в пансионат.
— Надо было как следует нажать на этого типа, он бы раскололся…
— Чего ему раскалываться, раз он ничего не знает.
— Сколько времени впустую потратили с его дурацким скелетом. И на обед опоздали… Я взглянула на часы, что верно, то верно.
— Вот что, — внезапно остановилась я, так как в голову мне пришла одна мысль. — Позвони своему приятелю, пока связь есть. И узнай, что он смог накопать. А еще сообщи номера машин, на которых сюда приехали отдыхающие, пусть проверит.
