думал, что он тоже легенда, пока лет восемь назад мы не влетели в ураган. Нашей вины тут не было — ветер хлестал с такой силой, что нам вырвало якоря и “Каракатицу” сразу вынесло на открытую воду, да так быстро, что через минуту мы уже не могли разобрать, в какой стороне остался берег. Нас швыряло точно щепку весь день, мы лишились мачт и держались только за счет балласта, но было ясно — утра нам не видать. А в самый глухой час, когда в трюме у нас было уже столько воды, что насосы не справлялись и мы качали уже без продыху, слева по борту возникли огни, да сразу в двух местах — точно в этом демонском котле оказались еще два судна. Когда нас поднесло ближе, мы увидели два корабля. Знаешь, я тогда удивился — вокруг такая буря, а у них всего по паре пробоин, да паруса порвало. Это я уже потом рассмотрел, что им даже молнии богов нипочем. Один корабль — галеон, на носу которого была женщина с цветком — гонялся за более мелким, но юрким фрегатом. Второй вертелся, крутился и уворачивался, но было ясно, что галеон его раздавит. Волны по двадцать футов, ветер — рта не открыть, нас швыряет точно соломину, а перед нашим форштевнем насмерть схватились два призрака — шарахают друг по другу молниями, бьются бортами. Грохот такой — грома не слышно. Ну я и подумал — один черт нам на дно, а тут драка хорошая пропадает. Галеон мне не понравился сразу — напыщенный, как шлюха, которой от дворянчика подфартило. Ну мы с ребятами и зарядили ему в борт со всего ходу. Думали, до этого грохот был — оказалось нет, черта с два, до этого тишь была да благодать. Хорошая вышла драка, жаль, призрак потому и призрак — добить не вышло. После шестого залпа, когда мы уже притерлись к галеону бортом, он неожиданно исчез. Вот прям был и сразу нету. Второй фрегат, которому мы незваными в помощники напросились, сначала подошел ближе — точно нас рассматривал. Потом на носу человек появился, постоял немного, голову наклонил, рукой в грудь ударил и ушел. Потом и фрегат пропал. Развиднелось почти сразу — бурю унесло на континент, а мы на веслах неделю гребли к берегу. На последней воде и вареных сапогах.
Дороти, и сама не заметившая, как во время рассказа наклонилась ближе, поспешно отодвинулась, на что Морено только криво усмехнулся и закончил:
— А потом он пришел сказать спасибо. И я понял, что он мертв.
Глава 14. "Закатная Лилия"
Дороти с большим трудом удалось соорудить на лице гримасу удивления. Эка невидаль — мертв, она считала мертвым Дорана десять лет, а теперь тот приходит по ночам, кидается упреками и столами! И черт бы с ними, с упреками, но почему он не приходил раньше? К ней? Неужели какой-то пират, один раз впрягшийся в драку рядом, для Дорана важнее, чем все, что было между ним и Дороти?
— И как?
— Что “как”?
— Он тебя отблагодарил?
— Да. — Морено помолчал и добавил: — Принес сундук с золотыми монетами. С орлами. Древними. Такие в могильниках в Алантии встречаются. Потом дважды спас жизнь мне и команде. Один раз вытащил “Каракатицу” из водоворота, второй — на части разрубил налландский военный борт, который закрыл нам выход из гавани из порта Вейн. Но это давно было.
— А дальше?
— А дальше мы виделись с ним иногда. Не часто. Он мог предупредить об опасности, а мог появиться уже после боя. Иногда его корабль даже не приближался — я просто чувствовал кожей, что он рядом. Друг. Побратим.
Дороти помолчала, обдумывая. Побратим. Конечно, для мужчин всегда важнее боевое братство, чем те, кто остается на берегу.
Морено и призрак Дорана связывают спасенные жизни. А Дороти Вильямс и Дорана Кейси — только старые воспоминания. Лишние. К ней он не пришел. Не подал вести. Забыл. Под языком стало горько, точно она опять глотнула хинина.
Кто-то из философов писал, что морские прогулки расширяют кругозор. И Дороти могла подтвердить, что это чистая правда — она, которая треть жизни провел в море, за одну прогулку в компании Черного Пса настолько расширила свой кругозор, что не отказалась бы немножко его сузить.
— Ты и этот Призрак… — начала она и замолчала, надеясь, что Морено продолжит сам, но тот по своей злокозненной натуре и не подумал помогать Дороти озвучивать неочевидное, только бровь приподнял над зрячим глазом и вопросительно хмыкнул.
Видимо, со стороны это выглядело совсем жалко, и Черный Пес, помолчав еще, проговорил:
— Я его должник. Не думаю, что наши шесть залпов по “Закатной Лилии” кому-то помогли, но видимо, тут дело не в ядрах и порохе. Мы от всего сердца хотели помочь тому, кто уже ушел за грань. И наверно, помогли. И он как мог, показывал нам, как это ценит. Знаешь, настоящего друга встретить так же сложно, как и верную жену. Так что к длиннющему списку моих прегрешений можешь добавить якшание с нечистью. То, что Призрак прикрывает “Каракатице” задницу — для пиратского братства не секрет. От того, что ты узнала про это, хуже не станет. Подумаешь — не повесят, а сожгут.
— Но он же мертв! — выдохнула Дороти. — Он — призрак! И это не имя, это — суть…
Внутри царил такой раздрай, точно по душе только что прошел шторм и теперь пришло время собирать обломки кораблекрушения.
Одно дело узнать, что твой друг детства стал духом. Любви к Дорану Кейси было достаточно, чтобы любить его и в посмертии. Но совсем другой переплет понять, что гибель не помешала ему стать другом какого-то пирата, вытаскивать того из передряг, спешить на помощь.
А совсем рядом, через пролив, Дороти горевала о нем, тосковала. Молила богов вернуть…
Совсем рядом Дороти вышла на только что полученной под командование “Свободе” против двух иверских фрегатов разом, победила, а потом сутки заращивала распоротое саблей бедро и два месяца восстанавливала корабль. Что она в море вышла только потому, что надеялась найти… В безумных снах видела его, его улыбку и мачты “Холодного сердца”.
Совсем рядом целых десять лет.
И Доран даже не дал знать, что пусть не дышит, но существует.
Продолжает быть.
Потрясение от этих мыслей оказалось настолько сильным, что, видимо, отразилось на лице, и Морено принял печаль на свой счет.
— У каждого свои недостатки. То, что он мертв, не
