мешает ему нам помогать. Так что да, я спас Призрака от призрака, и теперь у меня есть призрак-хранитель. Выгодное дельце, как считаешь?
— Он чуть не пришиб тебя столом. Это вместо спасибо? Или у вас так принято? По дружбе? — продолжила пытать Дороти. — Особой радости я не разглядела. Повздорили?
Морено сжал челюсти и сглотнул.
— Не твое дело, женщина.
— О да! Мое дело кивать, когда ты пытаешься навесить мне на уши водоросли… Ха, готова поспорить, что знаю, в чем дело! Это он потрепал “Каракатицу”, — внезапно осенило Дороти, и она даже привстала на локте. — Призрак выломал вам рулевое и почти пустил на дно, но “Свобода” его спугнула. Вот почему мы никого не заметили на горизонте, когда подошли для абордажа, а ведь у вас еще пушки остыть не успели. Что вы такое не поделили, что Призрак подрал тебя, как пес гуся, и ушел в пучину? А ты стерпел? Интересно, Призрака ты тоже предал? Продал кому-то за нечто более ценное? — добавила она.
Подначка была так себе, но расчет на вспыльчивость оправдался.
Морено снова приложился к фляжке, зло усмехнулся и выдохнул:
— А вот это точно не твое дело, мэм. Не девице, которая все получила только потому, что ей перепало демонской силы, говорить мне, где я не прав. Вот теперь ты обычная, Дороти Вильямс. Нравится быть как все? И если я захочу, то справлюсь с тобой одной рукой. И куда тебе до тех, кто получил под командование корабли за свои заслуги, а не за чужие подарки. Интересно, кто и что продал, чтобы у тебя был такой дар? Или таким как ты все должно доставаться по гребаному праву рождения?
У Дороти от обиды покраснели щеки, и она малодушно порадовалась, что в каюте темно, а Морено продолжил тихо и ровно, но ярости в его голосе было с лихвой:
— Призрак меня не помнит. Не узнает. Будто стерло. Но я ему должен. Даже беспамятному. Ни одна рыба на всех морях не может упрекнуть Черного Пса в том, что он не платит долги.
— Не помнит? Почему?.. Ах да, сирены, — сообразила Дороти. — Твоя сделка. Что было в обмен?
— Неважно. Всяко оно не стоило своего карманного призрака, — цинично заметил Морено. — Он был куда полезней.
Дороти поняла, что тот уперся быком и расспрашивать его про сделку бесполезно.
— Из-за этой игры в молчанку мы уже потеряли мою силу. Гляди, можем потерять еще, — предупредила она, но Морено только пожал плечами:
— Много будешь знать — плохо будешь спать.
— Чтобы все вернуть на свои места, нам нужно поймать призрачный корабль. “Закатную Лилию” или “Грозовую чайку”? Или… Как там называется корабль твоего призрака?
– “Холодное сердце”.
Вроде бы Дороти и была готова, но все равно от этих двух слов заныло под ребрами. Если до этого она сомневалась, то теперь окончательно поняла, что ей не мерещилось. Доран, черный туман вместо пальцев и чудом спасшийся от сирен корабль — все настолько же реально, насколько и то, что она сама теперь вне закона и вступила в альянс с пиратами.
— Ты хочешь поймать корабль-призрак, — продолжил Морено. — Я гляжу, на мелочи не размениваешься. Конечно, брать на абордаж “Каракатицу” без твоей чудо-силы — чистое самоубийство: там не меньше сотни экипажа, а нас всего двадцать. Так что твоя болтливость на Гряде может стоить нам обоим слишком дорого.
Дороти потрогала разбитое лицо, которое и не думало заживать.
– “Каракатица” опережает нас на два дня — пять мы отыграли, проскочив через сирен. Бригантина, если верить болтунам, тащится вслед за ней. Кстати, зачем? На кой призракам сдались Черный Пес, его корыто и его команда? Что им нужно?
— Саммерс сказал, что на бригантине огромный одноглазый негр расспрашивал их о “Холодном сердце”. Похоже, что охотятся они за Призраком, а мы так — подвернулись под горячую руку.
— Интересно, что нечисти надо от нечисти? Впрочем, странность вот в чем: Призрак бережет Черного Пса, а идут-то они не за тобой, а за “Каракатицей”, — проницательно заметила Дороти.
— Не знаю, я тебе не шаман и не колдун. Если “Лилии” мы подгадили, то на кой дьявол “Каракатица” сдалась бригантине, я не знаю. С ними я не цапался. Так что, изобретательная командор, какой план? Потому что времени у нас — крокодил наплакал. Если “Каракатицу” гонят на Темные острова, то день-два — и нам их уже не достать. С Сердцем Океана или без.
— План… пожалуй, есть. Правда, он займет около пары дней или чуть больше, но так как я уверена, что “Каракатица” от Краба уйдет на восток, а не на север — то времени у нас достаточно.
— Для чего?
— Для того, чтобы найти приманку, на которую клюнет большая призрачная рыба, — ответила Дороти и замолчала.
В эту игру с недомолвками прекрасно можно было играть вдвоем.
— И на что мы будет ловить? — мрачно поинтересовался Морено, но где-то за ровным тоном скрывался нешуточный интерес.
— Узнаешь позже.
Морено помолчал, попялился в переборку и наконец взорвался рыком, ухватил Дороти за рубашку и, притянув к себе до неприличия близко, выдохнул в губы:
— Да говори уже, дери тебя демоны в две смены! Почему из тебя каждое слово нужно тащить клещами, Дороти?!
— С кем поведешься, — парировала Дороти, завороженно глядя на то, как черные тени скользят по резким, словно рубленным скулам, а в единственном глазу на дне сверкает отражение пламени. От его желтого отсвета губы почему-то произносили совсем не то, что хотела голова. — Ты говорил, что не умеешь читать? Однако карты ты разбираешь и в навигации понимаешь. Как?
Морено почему-то и не подумал отцепиться от нее, все также держал за отвороты рубашки. От крепкой хватки там, где кожа соприкасалась с кожей, становилось жарко.
— Я запоминаю линии побережий и глубины. На глаз. Для этого мне всякие закорючки не нужны.
— Научить было некому?
— Я неусидчивый. Со жрецами у меня как-то не сложилось. Да и очереди из желающих я не приметил.
— Могу я. Хочешь? — Дороти, следуя уже намеченным вешкам плана, сначала задала вопрос и только потом поняла, что при такой позе, в которой они сейчас находились, звучал он не то что двусмысленно, а пятисмысленно, и все смыслы были один другого непристойней.
И кто бы сомневался в том, что Морено ухватится за самый грязный из них! Он посмотрел в ответ, тяжело, словно взвешивая все свои грехи и размышляя, можно ли добавить еще один. Потом обвел скулу Дороти, сминая кожу жесткими пальцами и, точно через силу, вытолкнул:
