иногда грамматическое происхождение слов, а многие термины переводит на французский язык еврейскими буквами. Однако, привыкши смотреть на Библию сквозь призму Талмуда, Раши часто, вместо объяснения прямого смысла текста, истолковывает его на основании Галахи или вплетает туда нравоучительные пояснения и легенды, заимствованные из Агады и Мидраша. Легкость и привлекательная форма этого комментария сделали его необходимейшим спутником библейского текста. До последнего времени школьное изучение Библии было основано на комментарии Раши, сопровождающем все традиционные издания библейского текста.
Таким образом, Раши своими комментариями одновременно содействовал распространению и библейских, и талмудических знаний в еврейской массе. Вместе с тем он занимался практическим толкованием законов. Его раввинские решения по вопросам ритуала и права («Teschubot») разбросаны в различных сборниках, составленных его учениками («Hapardes», «Machsor Vitri» и др.). Решения Раши по религиозным и судебным вопросам отличаются чрезвычайной гуманностью и чуткостью к народным нуждам. Он был очень снисходителен к тем несчастным, которые под угрозой изгнания или смерти принимали крещение для виду. На вопрос, можно ли одолжить деньги в рост такому выкресту, он ответил, что нельзя, ибо «хотя он согрешил, он все же остался евреем». Он разрешил пить вино, изготовленное выкрестами, не опасаясь ритуального запрета «языческого вина» (ja’in nessech). «Нельзя, — писал Раши, — конфузить таких людей, ибо то, что они сделали, сделано под лезвием меча, а тем, которые скоро отстали (от христианской веры) и вернулись к нам, нельзя напоминать о прошлом». При этом он ссылался на вышеупомянутое постановление р. Гершома, вызванное майнцской катастрофой. Сам Раши дожил до гораздо большей всенародной катастрофы: он был свидетелем первого крестового похода и истребления еврейских общин на берегах Рейна в 1096 году. «Мы не смеем роптать, — пишет он в это страшное время, — на суд Божий, хотя против нас стоят еще злодеи-притеснители. Долгое время мы как бы онемели от страха, мы не могли далее заниматься спасительным делом изучения Торы. Мучительна наша боль». Народная легенда гласит, будто вождь французских крестоносцев, Готфрид Бульонский, прежде чем отправиться на Восток, спросил Раши, как святого мужа, об исходе задуманного предприятия и получил от еврейского мудреца лаконическое предсказание: «Ты завоюешь Иерусалим, процарствуешь там три дня, а на четвертый прогонят тебя мусульмане, и ты вернешься сюда с тремя конями». Раздосадованный этим ответом, Готфрид пригрозил Раши жестокой расправой в том случае, если предсказание в точности не сбудется. Через год герцог возвратился в сопровождении трех всадников в Труа и хотел исполнить свою угрозу (так как он вернулся с четырьмя конями). Но при вступлении в город сорвался большой камень с городской стены и задавил одного всадника с конем. В этом рыцари усмотрели знамение свыше и хотели пойти на поклон к Раши, но тут они узнали, что великий раввин умер. Народная легенда ошиблась в хронологии: Готфрид действительно царствовал в Иерусалиме недолго, но умер там же раньше, чем Раши. Раши скончался в Труа, в 1105 году.
Рядом с талмудической наукой и комментаторством занимало видное место в литературе поэтическое творчество особого рода. Очень рано развилась здесь религиозная поэзия, преемница псалмов — тот «Piut», который из Палестины и Вавилонии впервые, по-видимому, проник в Италию (см. дальше, § 21) и оттуда был перенесен в литературу франко-германских евреев. Тесная связь школы и синагоги сказалась в том, что раввины одновременно сочиняли законы культа и богослужебные гимны. В гимнах, покаянных молитвах, элегиях (piutim, selichot, kinot) состояла вся поэзия благочестивцев. Сам р. Гершом, отец западного раввинизма, сочинял религиозные гимны. Некоторые из них, как уже указано, были навеяны майнцскими гонениями 1012 года. Эти гимны, большей частью, вошли в состав ранней утренней литургии «дней покаяния», между кануном Рош-гашана и Иом-кипура. Глубокой национальной скорбью дышит каждая строфа этих «селихот». В утверждении новых центров западной диаспоры, вдали от восточной колыбели нации р. Гершом видит лишь усугубление бедствий «голуса». «Голус за голусом, вся Иудея в изгнании, больная, истощенная, всеми позабытая. Ты, мощный избавитель, ради себя, освободи нас! Смотри, ведь силы наши исчерпались; взгляни: погибли наши праведники, и некому просить за нас. Вспомни обет, данный праотцам, пожалей избитых, истерзанных, за Тебя вседневно убиваемых. Восстанови на наших глазах опустошенный храм, верни из плена шатры Якова, спаси нас ради имени Твоего!» Товарищ Гершома по майнцским бедствиям, вождь общины Симон бен-Исаак, также писал элегические молитвы, в которых продолжался этот трогательный монолог, обращенный к Богу: «Всякий день нас убивают за Твое святое имя, и все-таки наше сердце не перестает благословлять и славить Тебя. Мы преданы в руки жестоких притеснителей... Они стыдят нас, говоря: нет вам надежды выйти из цепей позора, суждена вам конечная гибель. Поспеши же, укрепи меня, дабы Эдом (Рим) на сказал: я победил». В этих жалобах сказал ось предчувствие грядущих бедствий крестовых походов.
Самым плодовитым пайтаном того времени был Мешуллам бен-Калонимосиз переселившихся в Майнц итальянских Калонимидов. Литургия Иом-кипура наполнена его величественными гимнами, порой достигающими красоты псалмов. В пасхальной литургии имеются приписываемые Мешулламу гимны на мотив Песни Песней, в которых ведется нежный диалог между покинутой дочерью Сиона и «другом ее юности», Богом; из них гимн «Berach dodi» принадлежит к лучшим произведениям синагогальной поэзии. Много еще пайтанов появилось в XI веке в Германии и Франции. Некоторые гимны и «селихот» были написаны самим Раши.
Книжная образованность евреев при крайнем невежестве и безграмотности христианских масс того времени не способствовала улучшению отношений между последователями обеих религий.
Суеверная христианская масса считала евреев чернокнижниками, колдунами, имеющими сношения с дьяволом. Их цель — гласила народная молва — сводить христиан с пути истины; они разными чарами портят монахов, заставляя их продать душу черту и совершать разные кощунства. Впрочем, в чародействе и сношениях с сатаной обвиняли не только ученых евреев, но и христианских еретиков, вольнодумцев. Католическое духовенство поддерживало в народе это грубое суеверие, ибо попам выгодно было выставлять всех свободомыслящих и иноверцев союзниками дьявола. Чернокнижниками считались особенно врачи-евреи, и всякое несчастие с больным, которого лечил еврей, приписывалось колдовству или злому умыслу врача, что подало повод к вышеупомянутым басням об отравлении еврейскими врачами французских королей Карла Лысого и Гуго Капета.
ГЛАВА II. ИТАЛИЯ И ВИЗАНТИЯ (VIII-XI вв.)
§ 18. Рим и Северная Италия при Каролингах и германоримских императорах
Темна и бедна событиями история евреев в Италии между VIII и XI веками, как темна и хаотична общая история Италии того времени. Апеннинский полуостров в те века представлял собой не государство, а
