географический термин, обозначавший пеструю смесь политических группировок, непрерывно менявшихся. В Риме и Ломбардии сначала царствуют Каролинги, с которыми соперничают местные правители, герцоги и графы. С середины X века суверенитет над Верхней Италией переходит к германским королям из саксонской династии. От политического брака Германии с Римом рождается германо-римская империя. Мечущийся между разными властями римский папа возлагает императорскую корону на голову Оттона I (962), как некогда на голову Карла Великого. Юг Италии, издавна находившийся под верховенством Византии, становится с IX века ареной борьбы между византийцами и вторгающимися в страну африканскими арабами, или «сарацинами». Арабы, основавшие свое государство в Испании, стремятся к тому же в Южной Италии. С 827 года они постепенно утверждаются на острове Сицилия, лежащем между европейским и африканским побережьем Средиземного моря, и оттуда производят набеги на материк Италии — на Апулию, Калабрию, Кампанию, добираясь иногда до самого Рима. С ними борются византийские императоры, затем — германские Оттоны I и II. В середине XI века, незадолго до крестовых походов, мусульмане вытесняются из Сицилии и Южной Италии северными завоевателями — норманнами. В центре смут стоит «вечный город» с его первосвященником — оба униженные, жалкие, игрушки политических стихий. Лучшей участи папы того времени не заслужили. Большей частью люди мелкие, иногда порочные и продажные, они вели торговлю духовными товарами, вступая в сделки с тем, кто дороже платил, и по их стопам шло большинство духовенства. Строгий кардинал XI века Петр Дамиани изобразил содомские нравы тогдашнего Рима в книге, заглавие которой уже говорит за себя — «Книга о Гоморре» («Liber Gomorrhianus»). Только к концу эпохи выдвигается сильная фигура Григория VII (Гильдебранда), поднявшего папство из бездны унижения на небывалую высоту и положившего начало власти пап над императорами и королями.
От времени Каролингов дошло до нас смутное известие о том, будто король Людовик II повелел в 855 году изгнать из Верхней Италии всех евреев в короткий срок, до 1 октября того же года. Однако это известие не находит подтверждения в тогдашних летописях, и нет никаких сведений об исполнении такого жестокого декрета. По-видимому, внушенный каким-нибудь итальянским единомышленником Агобарда и Амулона декрет был скоро отменен, как это было позже в некоторых местах Франции и Германии. Евреи продолжали жить в больших городах Ломбардии: Павии, Вероне, Лукке и других. В Риме, где граждане делились по национальности или профессии на различные корпорации, «схолы», евреи составляли особую корпорацию среди инородных групп населения (scholae peregrinorum). При короновании обоих императоров Оттонов в Риме слышались приветствия и на еврейском языке от представителей еврейской «схолы», участвовавших в торжественном шествии к Капитолию. Еврейская община в Риме поддерживала оживленные сношения с общинами Германии и оказывала содействие депутациям от них, приезжавшим в Рим искать защиты у папы против репрессий того или другого епископа или светского правителя. Спокойная жизнь евреев в Риме чаще нарушалась общими политическими тревогами той эпохи, чем специальными бедствиями. В 1020 году в городе разразился страшный ураган, от которого погибло много людей. Так как это случилось в пятницу Страстной недели, когда в церквах демонстрируют перед верующими «страсти Христовы», то нашелся фанатик из «греческой схолы», который донес папе Бенедикту VIII, будто евреи накануне катастрофы надругались в синагоге над иконой Христа и поэтому гнев Божий обрушился на город. Набожный христианский летописец уверяет, что расследованием донос подтвердился, «виновные» понесли наказание, и ураган тотчас утих.
Случаи ренегатства были редки среди евреев, живших под крылом римского папы, но один такой случай, имевший политические последствия, сохранился в памяти народа. Один еврейский банкир в Риме, имевший финансовые дела с папой, принял крещение под именем Бенедикта и породнился с христианской знатью. Сын и внук выкреста, Леон и Петр, были родоначальниками римской патрицианской семьи Пьерлеоне (итальянское сочетание имен Петра и Леона), которая дружила с папами и позже выдвинула даже одного папу из своей среды (см. дальше, § 51). С Леоном дружил тот папа Александр II, который в 1065 году счел своим долгом напомнить властям Нарбонны о необходимости защищать евреев от ярости крестоносцев, шедших против испанских мусульман (см. выше, § 14). Этот же папа упрекал князя Ландульфа в Беневенте за насильственное крещение евреев. «О нашем Господе Иисусе Христе, — писал Александр II, — мы не слышали, чтобы он принуждал кого-нибудь к служению ему; он привлекал людей смиренными увещаниями и отвлек их от лжеверия тем, что сам пролил свою кровь». Однако преемник Александра, знаменитый папа Григорий VII, строго следил за исполнением антиеврейских канонов церкви; он порицал кастильского короля Альфонса VI за назначение евреев на высокие государственные должности (см. дальше, § 26).
В Италии не было недостатка в усердных епископах и вообще ревнителях церкви, стремящихся к искоренению иудейства, но, будучи бессильны в области гражданского управления, которое именно в стране папы сосредоточивалось тогда в руках светских властей, — они обыкновенно ограничивались религиозными диспутами с еврейскими учеными и обличением «иудейских заблуждений» в литературе. Еще в 800 году «министр просвещения» Карла Великого, ученый Алкуин, сообщал, что в городе Павии при нем состоялся диспут между христианским грамматиком Петром из Пизы и евреем Юлием, и диспут был записан в книге. Эта книга не дошла до нас, но некоторые полемические произведения позднейшего времени сохранились и свидетельствуют о том усердии, с каким католическое духовенство расстраивало добрые соседские отношения между евреями и христианами. Веронский епископ X века Ратерий (Ratherius), человек очень образованный для того времени, жалуется в своей книге («Qualitatis conjectura») на излишнюю терпимость общества к евреям: христиане ведут с ними торговые дела, уважают их и даже часто обедают за одним столом с этими людьми, «презирающими нашу святую веру». «Еврей, — восклицает Ратерий, — не уважает моей религии, и если ж не могу избить его за это, то следует ли отсюда, что я должен с ним целоваться? Кто уважает еврея, не может считаться христианином, ибо может ли он любить своего Бога, если любит врага Божия? Кто не преследует человека, изменившего своему царю, есть сам изменник. Довольно и того, что еврею дают жить в христианской стране, зачем же еще позволять ему блаженствовать и наслаждаться жизнью?» Ратерий с возмущением рассказывает об одном случае в Вероне, когда в пылу спора подрались между собой еврей и священник, после чего судья оштрафовал служителя Божия (вероятно, зачинщика драки), а еврея оправдал. Очевидно, агитация фанатиков церкви в Италии не имела успеха: христианские души не были еще достаточно отравлены юдофобским ядом.
В это время появился апокриф под
