при посредстве изобретенного тогда «греческого огня» и тем обеспечил Восточную Европу от арабской опасности, как в 732 Карл Мартелл обеспечил от нее материк Западной Европы.
В связи с этим критическим моментом Византийской империи находится загадочное мессианское движение, которое тогда поднялось в Сирии вследствие агитации византийского выходца Зонария (Серен), выступившего в первые годы царствования Льва Исаврийского с призывом к возрождению еврейской Палестины. Что тогда происходило среди византийских евреев, об этом не говорят смутные намеки хронографов, но общий ход событий можно себе представить приблизительно так: нашествие арабов сначала возбудило среди византийских евреев надежды на воссоединение с палестинскими братьями, которые находились под властью дамасских халифов — Омайадов, но отражение арабов от Константинополя вызвало разочарование и бегство в арабскую Сирию, где и развернул свою деятельность новый мессия. Бегству в Сирию могли содействовать гонения, воздвигнутые вскоре на византийских евреев. В первые годы своего царствования, еще до начала иконоборства, Лев III проявил чрезвычайное рвение в деле обращения евреев и еретиков в православную веру. Он отдал приказ, чтобы евреи и малоазийские сектанты-монтанисты «жили по христианскому обряду», грозя ослушникам тяжелыми карами (723 г.). Этот декрет, по-видимому, не имел серьезных последствий, как не имело их мессианское движение, выродившееся в сектантскую ересь. Вскоре внимание императора было отвлечено от еретиков и евреев внутренней борьбой в самой церкви между иконоборцами и иконопочитателями, в которой сам император-иконоборец прослыл еретиком и иудействующим.
Можно допустить, что иудейская идеология была причастна к предпринятой императором и византийскими рационалистами борьбе с пережитком язычества в христианстве — идолослужением под видом иконопочитания; но сомнительно, чтобы к этому движению были причастны евреи. Родом сириец, с юных лет живший среди арабов и евреев, Лев III знал, какой вред причиняет успехам христианства среди иноверцев иконопочитание, дающее сильное орудие в руки противников церкви; отчасти с целью вырвать это орудие из рук «внешних врагов» он решился на опасную догматическую борьбу, потрясшую все государство. Потомки почитателей Аполлона и Венеры, византийские греки, не могли простить главе государства, который уничтожал статуи и образа Христа, Богородицы и святых, «нерукотворные» иконы и святые мощи, культ которых был естественным продолжением античного культа. Императора и его приверженцев клеймили прозвищем «иудействующие». «Евреи и самаритяне осуждают иконы, следовательно, все противники икон суть иудеи», — заявил один из крупнейших церковных деятелей той эпохи. Это, однако, не смутило Льва III и его ближайших преемников, которые продолжали борьбу против иконопочитания и вместе с тем — против духовенства, соперника неограниченной светской власти. Только в 787 году созванный набожной императрицей Ириной в Никее церковный собор восстановил почитание икон и мощей, предав анафеме всех «обзывающих иконы идолами». Этот же вселенский собор выработал следующий канон о евреях: «Евреи, которые лишь для вида стали христианами, а тайно продолжают соблюдать субботу и прочие иудейские обряды, не должны быть допускаемы ни к причастию, ни к молитве. Недопустимо вообще, чтобы они посещали церковь. Их детей не следует крестить. Им запрещается покупать рабов (христианских) или владеть таковыми. Если же еврей (семейный) искренно пожелает обратиться в христианство, то его следует принять и крестить вместе с его детьми». По-видимому, в Византии и тогда существовали притворные христиане из евреев, некогда обращенных путем насилия и поддерживавших иконоборство, и собор решил удалить их из паствы Христовой, видя в этом одну из мер искоренения иконоборческих тенденций. Страх перед иудейской пропагандой пересилил даже страсть церковников к обращению евреев.
Борьба между противниками и сторонниками иконопочитания возобновилась в царствование Михаила II (820-829), бывшего начальника гвардии, уроженца Фригии, проведшего свои молодые годы «среди еретиков, евреев и полуэллинизованных фригийцев». Так как новый император был равнодушен к церкви, а его сын Феофил встал на сторону иконоборцев, то их враги пустили слух, что дед Михаила был крещеный еврей. Из летописи того времени можно извлечь сведения, объясняющие происхождение подобных слухов. В родном фригийском городке Михаила, Амории (отсюда название династии «Аморийская»), жило много иудействующих христиан из секты Атинганов. Сектанты, признавая святость крещения и отвергая обряд обрезания, соблюдали, однако, многие из иудейских законов, в особенности субботу, а в своих домах они держали еврея или еврейку в качестве наблюдателей и наставников в делах религиозного культа. К этой секте принадлежал в юности и будущий император Михаил. Этим объяснялись и его церковный индифферентизм, и покровительство евреям. Шла молва, что император намеревался установить обязательный субботний отдых, что он легко относился к догмам христианства, а близких его сердцу евреев освобождал от уплаты податей или недоимок. Из всех этих преувеличений можно только заключить, что при Михаиле II и его сыне Феофиле (829-842) евреи в Византии пользовались относительным спокойствием.
Бедственное время настало для них при вступлении во власть Македонской династии в лице ее основателя Василия I (867-886). Этот император задался целью обратить евреев в христианство. Сначала он действовал миссионерскими способами: устраивал религиозные диспуты с еврейскими учеными с целью доказать им, что «Иисус есть вершина Закона и Пророков». Так как диспуты ни к чему не привели, то император стал поощрять евреев к переходу в христианство обещанием льгот и почетных должностей. Когда и это не привело к желанной цели, начались репрессии. В народе сохранилось смутное предание о том, что Василий запретил исповедовать иудейскую веру; при нем из тысячи еврейских общин во всей стране уцелело только пять. Остаток Израиля в Византии был спасен будто бы только благодаря заступничеству еврейского мудреца Шефатии, того главы общины в Ории, который играл политическую роль во время борьбы между арабами и византийцами в Южной Италии (см. выше, § 19). В вышеупомянутой семейной хронике Ахимааца это событие окутано покровом чудесных сказок. «В то время, — говорится в хронике, — воцарился над эдомитами человек подлый и кровожадный, и задумал он истребить потомство святых и праведных. В 800 году со времени разрушения святого города и храма встал царь по имени Василий, решивший уничтожить остаток Израиля, отвлечь евреев от Торы и соблазнить их верой Иисуса». Он разослал по всем городам гонцов с требованием, чтобы все евреи готовились к крещению. Прибыв в город Орию, гонцы показали главе еврейской общины Шефатии письмо за императорской печатью, повелевающее ему приехать в Константинополь. Шефатия исполнил приказ. В столице он представился императору и повел с ним беседу по религиозным вопросам. Император, желая убедить еврейского ученого в величии христианской религии, показал ему гордость своей столицы — великолепный храм Святой Софии. При этом Василий спросил своего гостя, на какой храм было употреблено больше золота — на древний иерусалимский или
