со мной лбом, и я понимаю, почему последние сутки меня так старательно избегали. Потому что иначе просто никак. Его запах, исходящее от него тепло, одно дыхание на двоих и ласковые поглаживания тыльной стороной мужской ладони по щеке… Искушение непреодолимое.
Тянусь к нему, касаясь шероховатых и треснутых, но таких нежных губ. На что получаю в ответ поцелуй. Разгорающийся за секунды. Такой пылкий и чувственный, что колени опять начинают предательски дрожать. Хочется ещё и ещё. Снова и снова… Но не здесь.
– Видишь, всё не так плохо, ― с трудом отрываясь от него, шепчу я. ― Всё можно, только осторожно.
– Я хочу целовать тебя когда захочу и где захочу. А не тайком, будто делаю что-то противозаконное.
– Это ненадолго. Нужно лишь чуть-чуть потерпеть.
– А я что делаю? Сижу и терплю. Только в таком случае сама не провоцируй, я ж не железный, ― преодолев соблазн повторить, от меня отстраняются, выстраивая безопасную дистанцию. ― У вас есть переноска для животных?
– Вроде нет. Зачем тебе?
– В смысле, зачем? Для Роджера.
Замутнённый эндорфинами мозг с опозданием начинает шевелиться.
– Ты реально его заберёшь? ― не к месту, но меня пробивает на смех. Видимо, истерический. ― Он же кормовой, не декоративный. Что ты будешь с ним делать?
– Точно не в духовку засовывать. А будешь возмущаться, всех увезу, ― строго грозят мне, в прямом смысле сбегая в дом. ― И кошака прихвачу, ― прилетает напоследок из-за москитной сетки, висящей на входе.
Да чего уж там, Дым и сам бы не отказался с ним уехать. Что-что, а живность к Нечаеву прямо-таки льнёт. Наш котяра в принципе уличный, позволяет себя просто гладить не каждому, но тем же вечером, когда мы решаем устроить прощальный шашлычный ужин, вытянутой сосиской висит на плече Тимы битый час и даже не думает уходить по своим делам. Лапы вперёд спустил, морду на них положил и дрыхнет всё то время, что мы сидим на улице.
Днём снова покапал кратковременный дождь, от которого, по сути, не было никакого толку. Только парилка усилилась. И на влажность повылезала мошкара. Никакие спирали и спреи от них не помогают. Чадящий кумар от мангала тоже не отпугивает. Софа, по началу ведущая счёт прихлопнутым комарам, в какой-то момент задалбливается и уже даже не смахивала их с себя, давая вдоволь напиться. Всё равно завтра будет вся чесаться.
– Наглость ― второе счастье. Оно же и первое, ― выплёвывая какого-то жука, влетевшего в рот, назидательно декламирует Чешир. ― Фу, невкусный какой. Бее.
– А прикинь, он всего минут десять назад сидел на навозе? ― хихикнул Эльф, потроша пожаренного на мангале карася.
– Тьфу. Иди в задницу, ― после тщетных попыток соскоблить с языка горечь в глотку попросту заливают сразу полбутылки холодного пива. Чтоб продезинфицироваться.
Комары не комары, но так хорошо. Уютно. Вокруг всё зеленое и цветущее. Фоном играет музыка на портативной колонке, вокруг витают аппетитные ароматы жаренного мяса, а на небе ни облачка. И звёзды такие большие, такие яркие. Умиротворение и покой. Последний день. А завтра снова придётся врываться с пинка в столичную суету, за темпом которой порой не поспеваешь.
В который раз уверяюсь, что в деревне время течёт иначе. Здесь хоть и ранние подъёмы, и дни насыщены физической работой, особенно когда есть своя скотина, но и отдых особый. Душевный. Релаксирующий. Лучше любых СПА и массажей. И даже после целого дня на поле под палящим солнцем усталость приятная, а не затюканная.
Начинаю понимать маму с папой, которые решили остаться здесь, хотя после смерти бабушки у них была возможность вернуться в Краснодар. Возможно, лет через "дцать", когда в городе больше не будет возможности ловить перспективы, и я сама последую их примеру. Собственно, почему нет?
А вот согласился бы Тима променять шумный мегаполис, в котором он как рыба в воде, на спокойную жизнь в отделении от всех? Эта неделя адаптации далась ему тяжко. Уверена, мысленно он танцует на радостях ламбаду от того, что мы завтра, наконец, уезжаем.
Собственно, именно он первым после завтрака уже копошится у спорткара, закидывая многочисленные пакеты в багажник. Не только со шмотками, родители нам в дорогу ещё надавали солений в немыслимом количестве, овощей с теплицы, ведро смородины и большую трехлитровую банку только-только сцеженного коровьего молока. С последним, на месте ребят, я бы рисковать не стала. С непривычки можно долго потом торчать в туалете.
Двери бордовой Инфинити нараспашку, чтоб проветрить салон, музыка вовсю горланит. Второе заказанное такси тоже уже ждёт пока в него погрузятся. На шум стекаются соседи, попрощаться. Саша тоже выходит, обмениваясь вполне дружеским рукопожатием с Нечаевым. Папа и вовсе с “очередным потенциальным будущем зятем” расстаётся полюбовно, чуть ли не расцеловывая.
– Приезжай по осени, а то листву собирать некому, ― хлопая его по плечу, хитро улыбается он, давая понять, что лишь совсем немного глумится, а в остальном говорит очень даже серьёзно. Листву-то правда убирать надо.
Тима ничего не отвечает, лишь тяжко вздыхает. Морально уже готовится. Что поделать: нужно было выбирать столичную кралю с Рублёвки, а не сельскую девицу. У него была такая возможность, он её профукал. Пусть теперь не жалуется.
– Ой, какая прелесть, ― на горизонте появляется сонная, с трудом разбуженная Софа, сразу заприметившая кроля в его руках. ― Это ты Муське праздничный обед везёшь?
– Ага, разбежалась. Сунешься со своим монстром ― куплю дихлофос, поняла?
– Вот угрожать не надо. Я крольчатину ни разу не готовила. Не искушай.
– Каминских, не беси, ― кролика вручают Злате, кое-как с её ростом перебирающейся на задние сидения через откидное переднее. Двухдверные спорткары созданы для понтов, но точно не для практичности.
– И чё мне с ним делать? ― озадачилась близняшка.
– Лобызаться. Нет? Тогда держать и следить, чтоб не грыз обивку.
– Мне заняться больше нечем что ль? Запихни его в багажник.
– Я б тебя запихнул в багажник, да там места нет.
