Истомина, – добавил Алексей. – Все понятно, кроме того, зачем ему понадобилось убивать Горыныча. Хотя он что-то знал, судя по реакции на фотоснимки. Увы, теперь об этом никто не расскажет.
– Но наш убивец все же успел ночью просигналить, – заметила Рита. – Будем надеяться, что его сообщение осталось неоконченным.
Прибыла милиция. В дом ввалился майор Остапенко, и его лицо сделалось в точности таким же, как у Горыныча.
– Но как же так, товарищ капитан… – забормотал «временный» начмил. – Это же черт знает что такое… Это просто ни в какие ворота не лезет… Теперь полетят все наши головушки…
– Сочувствую, Василий Фомич. Собственная головушка – это, конечно, важно. Но есть и хорошая новость: вам не нужно искать убийцу. Этот человек скончался прошлой ночью после того, как все это натворил. К сожалению, труп унесло в море, но это не точно. Возможно, где-то застрял или прибился к берегу. Нужно его найти. Данные пожелания я уже высказал капитану госбезопасности Меркушеву, надеюсь, сообща вы выловите эту рыбу. Данный факт не избавляет ваших людей от проведения положенных процедур. Пусть составят протокол, эксперт даст заключение – позднее я с ними ознакомлюсь.
Сколько раз зарекался: не поминай чертей! Отделение госбезопасности заявилось чуть не в полном составе. Не хватало только секретаря Татьяны Викторовны с ее навыками стенографистки. В доме стало тесно. У майора Корбина дрожала нижняя губа. Капитан Меркушев хмурился, был задумчив.
– Что это значит, Алексей Владимирович? – заикаясь, пробормотал майор. – Вот так вы проводите свое расследование – совместно с доблестными военно-морскими силами? Вы понимаете, что убили второго секретаря?
«Не первого же, – подумал Алексей. – Будем надеяться, сменщик Сорокина уже прибыл, жив, здоров и эффективно руководит городом».
– Не понимаю, чем вы занимаетесь? – не унимался Корбин. – Люди гибнут как мухи – и не просто люди, а лучшие люди нашего города! Вы перехватили это расследование, и что? Нет никаких результатов! Я должен доложить своему начальству…
– Воля ваша, Борис Михайлович. – Хабаров не менялся в лице. – Докладывайте хоть высшему руководству наркомата, но при этом не забывайте, что часть ответственности лежит на вас. Берите пример со своего заместителя – товарищ Меркушев отнюдь не делает громких заявлений. Убийца уничтожен – могли бы вспомнить.
– А это? – фальцетом выкрикнул майор и выстрелил пальцем в мертвое тело. Вокруг последнего колдовали оперативники, гадая, как бы «уважительнее» снять его с лестницы.
– Остаточное явление, – пробормотала за спиной Рита, и хорошо, что майор ее не слышал.
– Майор, прекращайте, – Алексей заскрипел зубами. – Хотите найти виновного? Так я его быстро найду. Я потерял этой ночью своего человека. Второй пострадал. Погиб сотрудник УКР Смерш Хазов. А вы спокойно спали. Давайте не накалять отношения. Отправьте ныряльщиков в море, пусть ищут тело преступника. Примите меры, чтобы в органах партийной и государственной власти не началась паника. Потом поговорим. А сейчас нам придется откланяться – дела ждут. Маргарита Львовна, мы еще проводим совместное расследование? Если да, то следуйте за мной.
Пожилой медэксперт колдовал над телом, сокрушенно вздыхал и откашливался. Оперативники с унылыми лицами курили во дворе. Разнос ожидался крепкий – сверху донизу. Один шевельнулся, чтобы отдать честь, но вспомнил, что он не в форме. Еще двое стояли у машины, тоже переводили табачное довольствие. Труп за рулем уже осмотрели, составили протокол. Девушка в белом халате, высунув язычок от усердия, бинтовала Окулинича. Девчушка была хорошенькой, волнистый локон выбился из-под резинки и щекотал лейтенанту нос. Но он ничего не замечал, тоскливо смотрел в пространство влажными глазами. Девушка закончила работу и незаметно ушла.
– Ты в порядке? – спросил Алексей.
– Что? – сотрудник вышел из ступора. Он был не в порядке, от боли мутило.
Бледнее его был только мертвый Олежка Казанцев, которого санитары аккуратно вытаскивали из машины. Привыкли действовать грубее, мертвецы не жалуются, но смущали живые офицеры контрразведки. Глаза Окулинича снова затянула муть.
– Ничего, – буркнул Алексей. – Жить будешь. Поедешь в больницу, потом разберем по косточкам ваше поведение.
Подошел пикап ГАЗ‐4, – настолько старый и дряхлый, что не хватало лишь печной трубы над кабиной. Машина принадлежала местному моргу – из заваренной железной будки исходил тошнотворный запах. Тело переложили на носилки, укрыли простыней и задвинули в кузов. Водитель развернул пикап, остановился у калитки Горыныча. Через минуту вынесли второе тело, тоже загрузили в будку. Санитары забрались в машину, захлопнули дверцу. Пикап выпустил струю смрадной двуокиси, неспешно покатил по своему маршруту. Оперативники угрюмо смотрели, как он протискивается в узкий переулок. Застонал Окулинич, откинул голову. Он сжал зубы до хруста, переживая ослепительную боль.
– Ты хорошо знал своего сотрудника? – тихо спросила Рита. Она стояла рядом, не знала, куда пристроить руки.
– Да… Нет, не очень… Не знаю… – он тоже испытывал трудности с формулированием мыслей. – Олежка был хорошим сотрудником – из тех, что предпочитают работать головой. У него хорошо получалось. И парень был хороший, без злобы, пошутить любил.
– Мне так жаль, Алексей.
Подъехала еще одна машина – трофейная, с красным крестом на борту. Окулинич попытался влезть в нее самостоятельно, но зашатался, его подхватили.
– Чтобы вернулся здоровым, – строго сказал Алексей. – Ты мне еще нужен.
– Слушаюсь, товарищ капитан.
Машина укатила, оперативники потянулись к своим коллегам – те еще работали в доме. Подбежал сотрудник милиции, попросил разрешения забрать машину, выделенную контрразведчикам. Им ведь уже не нужно? Хабаров раздраженно отмахнулся: забирайте. Остались вдвоем, Рита украдкой поглядывала на спутника. Это был один из тех моментов, когда опускаются руки, властвует апатия и приходит мысль, что ты находишься не на своем месте. В принципе, убийцу нашли и покарали. За скобками осталось множество вопросов без ответов. Рита была права: стоило уделить повышенное внимание Уваровой гряде. Все дело в ней. Но не пойдешь же сам нырять? Их осталось только двое, способных что-то выяснить: он и эта растерянная женщина, с которой он провел незабываемую ночь. Может, зря он это сделал? Прояви усердие в других делах – и, глядишь, сотрудник остался бы жив? Хотя с чего бы?
– Поехали на базу, – буркнул он. – Теперь у нас нет причины работать раздельно.
На рабочем месте ценных мыслей не прибавилось. Разгорался день – солнечный, сухой. Алексей сидел за столом, безбожно курил. Отделение наркомата государственной безопасности жило своей жизнью. По коридору сновали люди, приглушенно разговаривали. Протащили, переругиваясь, тяжелую тумбочку – важный в работе атрибут. В одном из помещений в конце коридора протекал допрос с пристрастием: взвизгнул и застонал человек, «Собеседник» спохватился, захлопнул дверь, и щемящие звуки стихли. К сотрудникам контрразведки подобные меры также могли применяться – но для этого следовало особо отличиться.
