Рисунок оживал.
И плакала в прихожей,
Мне помнится, сестра.
Рисунок непохожий
Смотрел на нас с листа.
Родной и непохожий.
Живой глядел с листа.
Без Тебя
Играет на трубе мальчишка звонкий,
И память распрямляется, тонка.
Я помню, как звенели перепонки
От папиного звонкого звонка.
Он приходил с работы неуставший
И руки мыл, и улыбался мне.
И руки не похожи были наши
В следах смешных на ледяном окне.
Прошло сто лет. Но руки не похожи.
Их память злого времени прочней.
И сын идет к отцу и молвит: Боже,
Я без Тебя воистину ничей.
На записи
Поэт садится за стол и пишет.
Крупным планом: рука, свеча.
Шум дождя. Он его не слышит.
Близкий ракурс из-за плеча.
Перечеркивает. Неподвижен.
Наклоняется, как рыбак.
Фрагментарно: тарелка вишен,
Пепельница, пиджак.
Застрочил. Белый лист чернеет,
Убывает. Слова, слова.
Камера проскальзывает под дверью:
Доски крыльца, трава.
Камера набирает скорость.
Внизу промелькивает река.
На записи слышится чей-то голос,
Не разобрать наверняка.
Шорох разрядов. Треск. “Остановите съемку”.
Горизонт запрокидывается вбок.
Затемнение. Знакомый голос негромкий:
“Что ты смог? Повторяю: что ты смог?”
Сплошная польза
Горланова Нина Викторовна и Букур Вячеслав Иванович родились в Пермской области. Закончили Пермский университет. Прозаики, эссеисты, печатались в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Октябрь”, “Звезда” и др. Живут в Перми.
Действующие лица:
Горячкина, тележурналистка, 30 лет.
Ёжиков, тележурналист, 25 лет.
Петр, 40 лет, бывший золотой гобой Перми.
Лариса, 50 лет, бывшая лесничая.
Пенсионерка с аккордеоном (она же Судьба).
Дама-аниматор.
“Кикимора”, племянница Дамы-аниматора, работает медсестрой.
Фокусник (он же охранник).
Милиционер.
Северин Петрович, главред телеканала.
Прохожая, Прохожий.
Над Ларисой, Петром и Северином Петровичем все время парят шарики,
потому что они в опасности.
Сквер. Цветет куст сирени. За сценой слышно: на аккордеоне исполняют мелодию (на выбор режиссера — нечто среднее между Эдит Пиаф и Большим стилем). Входит Пенсионерка с аккордеоном и с гроздью шаров, надутых гелием, продолжает играть. Она — как Пьеро — с плиссированным воротником, шляпа с искусственными перьями. Входит Лариса, у нее все еще интеллигентное лицо, хотя и припухшее, закопченное солнцем. Над ней парит шарик, прицепленный за воротник. Лариса кашляет, шарик лопается. Женщина с аккордеоном тут же цепляет ей другой, продолжает играть. Лариса начинает ломать сирень. Появляются Горячкина и Ёжиков. У него в прозрачном пакете
овощи.
Ёжиков. Эй, мадам! Отставить ломать!
Горячкина. Пойдем, дай людям опохмелиться.
Ёжиков. Это общая сирень! Это наш город…
Горячкина. Так дай ей денег — она и не будет сирень мочалить.
Ёжиков. Да я все потратил (трясет пакетом с овощами). У тебя есть?
Горячкина (ищет в сумочке). Только сыну положить на телефон.
Ёжиков (Ларисе). Это же красота! Она спасает мир!
Лариса. Да, спасет мир. А мир — это все, и я тоже. Она меня спасет.
Ёжиков. Вот так мы сами себе делаем гадости.
Лариса. Помолчи! Я сама — лесничая. Ломаю немножко — чтоб кустилась сирень.
Ёжиков. Где ты лес тут видишь, лесничая? Это же город, очнись!
Лариса. Нет, это ты с луны свалился. Лес теперь не наш, его скупили, меня уволили…
Пенсионерка с аккордеоном. Продаст сирень, купит в аптеке перцовую растирку на опохмел.
Ёжиков (обращается к прохожей женщине). Не проходите мимо! Это же наш город!
Прохожая. Тебе что — жалко? (Протягивает Пенсионерке с аккордеоном деньги.) Мне сыграйте “Владимирский централ”.
Пенсионерка с аккордеоном (играет и поет):
Владимирский централ,
Ветер северный,
Этапом из Твери
Зла немерено…
Лариса. И что: цветы для вас дороже людей? (Ёжикову.) Вы же не такой.
Прохожая (Ёжикову). Ты вообще какой национальности?
Ёжиков. А вы какой национальности?!
Прохожая (с вызовом). Я-то коренная.
Ёжиков. Какая же вы коренная? Если вам все по фигу?! (Встает между Ларисой и сиренью.)
Лариса. Петя! Петенька!
Из-за другого куста сирени показывается Петр. В руках у него сложенный зонт. Он вы-
бивает им пакет из рук журналиста. Из пакета сыплются огурцы, помидоры, зеленый лук.
Ёжиков. Ты! Потише! Я тележурналист.
Прохожая быстро удаляется. Лариса и Петр прячутся в кустах.
Пенсионерка с аккордеоном (играет и поет):
Журналист, журналист,
Положи меня на низ,
А я встану, погляжу:
Хорошо ли я лежу.
Ёжиков. Вы на фестиваль кикимор приехали?
Пенсионерка с аккордеоном. Я тут так, просто.
Горячкина. Пойдем.
Пенсионерка с аккордеоном. А почему вы показываете только про артистов и ничего про врачей, учителей?
Ёжиков. Все будет. Как раз на совещании вчера говорили…
Появляется Дама-аниматор, достает на ходу мобильник.
Дама (Ёжикову) . И мобил с мобилой говорит . (В мобильник.) Скоморохи? Вы где? Почему опаздываем? Мы начинаем в двенадцать ноль-ноль! (Обращаясь к сирени.) Спасибо тебе, сирень, что расцвела сегодня бесплатно! (В мобильник.) Слушай, ты фокусник или нет? Что значит — времени не хватает? Из шляпы достань. Ты меня знаешь: я тебя не обижу.
Девушка в костюме кикиморы выходит с шариками и свернутым плакатом. Она и Дама-аниматор разворачивают плакат и устанавливают его на растяжках. На нем написано:
“С днем рождения, родная кикимора!”
Пенсионерка с аккордеоном. Это же язычество какое-то — кикиморы! Столько лет веры на Руси — и вот все опять повылезало на белый свет.
Кикимора. Я вам тоже не мешаю.
Дама (Пенсионерке). А что тут за талант у нас вызрел? Вот вам немножко денег, чтобы было интереснее. Но критики никакой не надо! Играйте для праздника что-нибудь веселое.
Пенсионерка принимает деньги и возвращается к Эдит Пиаф.
Горячкина (звонит). Алло, шеф! Тут очередной праздник кикиморы… Но в прошлом году без сирени, а сейчас это так эффектно. (Ёжикову.) Полторы минуты дает.
Ёжиков. Оставят секунд тридцать.
Горячкина. Беги за камерой. И захвати рублей триста!
Ёжиков уходит, из-за кустов выходит Лариса с букетом сирени.
Лариса. Жизнь такая трудная! (Кикиморе.) Купите букет сирени!
Кикимора. Подожду, когда подарят.
Лариса. Не ждите, купите! Недорого…
Из-за кустов выходит с огромным букетом Петр. Вдруг видит что-то на тротуаре. Оше-
ломленный, делает несколько шагов, рассыпая сирень. Подбирает зеленую купюру.
Лариса. Что? Десять рублей? Это же на аптеку! Петя! Петечка! (Закашлялась. Шарик лопается, Пенсионерка с аккордеоном прикрепляет ей другой. Лариса вглядывается в купюру.) Надо же! Сто долларов.
