Петр. А они все друг друга поубивают, и тогда мы заживем!
Лариса. Я вернусь в свое лесничество, овес — как раньше — посею, чтобы зайцев подкармливать. Кабанов тоже надо поразмножить, их там, наверно, постреляли. А лоси-то как обрадуются! Любили они меня.
Петр. Да брось! Взрослый лось не может любить человека. Это ты завралась.
Лариса. Ничего подобного! Лоси умные. Они знаешь как любят себя одурманивать. Мухоморы целыми полянами жрут. И в таком состоянии, бывает, тычутся мне в ладони. Я им выговариваю: вы чего передозанулись, волки-то вас задерут!
Петр. А раньше ты говорила, что они глистов так вымаривают — мухоморами.
Лариса. Ну, вымаривают. А по пути балдеют.
В это время в самом деле выходит лось. Может быть, на экране?
Петр. Вот тоже красавец рогатый забрел выбросы от завода понюхать.
Лариса. Давай сделаем перерыв с перцовым коньяком, Петя. На два часа. А то сейчас придут нас для кино снимать, а тут коллективный глюк.
Слышен звук подъезжающего мотоцикла. Выходит Милиционер. Рассеянно смотрит на
Петра и Ларису.
Милиционер (кричит за кулисы). Я его отсюда погоню, а вы там направляйте!
Петр. Какой лосина здоровый!
Лариса. Как шашлыка хочется! Но у лося одни жилы.
Петр. Кусочек жареного друга, да? А что, нормально! Хороший стёб!
Милиционер. Разговорились тут! Молчать! А то у нас висяков много — на каждого по два повесим! И будут вам кранты!
Милиционер повторяет фокус со шнурком: затягивает на шее, высовывает язык, хрипит. Шнурок проскакивает сквозь шею, Милиционер вскрикивает “Оп-па!” и уходит.
Лариса. Какой-то ужас! (Заходится в кашле, шарик лопается.)
Выходит Пенсионерка с аккордеоном, прикрепляет ей новый и быстро удаляется.
Слышен треск отъезжающего мотоцикла, крики: “Сюда! Налево!” Выходят Горячкина и Ёжиков. У него треножник, у Горячкиной камера. Устанавливают камеру на треножник.
Лариса. Эх вы, опоздали!
Ёжиков. Как договаривались — в четыре.
Петр. Тут лось приходил. Менты его мотоциклом угнали на шашлыки. Вот бы в кино его вам!
Горячкина. Не надо нам лося. Его сними — он все в кадре перешибет. Это как кошка в театре.
Лариса. Да мы и дешевле лося.
Петр. Намек ясен? А то мы не в образе.
Ёжиков (позвенев сумкой). У нас есть все. Но только через час. Пока вот вам по банану.
Горячкина. А теперь скажите, Ларисонька, как получилось, что вы стали лесничим?
Ёжиков начинает снимать. Опять звонок мобильника. На него откликается какая-то птичка.
Горячкина. Кто-то потерял.
Лариса (пересаживается на скамейку, закуривает). Ну… училась три года в лесотехническом в Кирове. Потом замуж вышла, приехала сюда рожать.
Мобильник и птичка вступают по очереди. Лариса из шкурки банана сплетает косичку,
примеряет, очень женственна все еще.
Горячкина. Ну и кто стал вашим мужем?
Лариса. Да так, один. В небольших дозах хорош, но по весне начинал бегать с ножом.
Горячкина. А сейчас он где?
Лариса. Ушел к подруге. Теперь за ней бегает. (Затягивается, кашляет, бросает сигарету.) А я скрылась, как партизанка, в пермских лесах, думала: они тыщи лет здесь, на месте, никуда не уйдут.
Ёжиков. И что — вино, наверное, на ягодах ставили в лесу?
Лариса. Как вы угадали? У, какое вино получалось! Ягоды я смешивала, а в какой пропорции — скажу, только напомните потом. Пусть людям все останется.
Петр. Ты расскажи, как журналы выписывала, читала!
Лариса. Я сначала вот про что: видела, как олигарх, который купил мой лес, моржевал.
Горячкина. Где это было?
Лариса. В озере. Ну, вырубили для него прорубь, оцепление поставили, водолаз первым ныряет, вертолет вверху патрулирует. Затем сам олигарх изволит сойти в прорубь.
Горячкина. И какие журналы-книги вы читали, когда были лесничей?
Лариса. Я и сейчас читаю. Вон сколько выносят к мусорке. Перечитала Хемингуэя, все четыре тома выбросили.
Петр (кричит). “Снега Килиманджаро”! Прямо про нас!
Ёжиков. Лара, а ведь страшно, наверное, одной в лесу? Кругом лагеря, из них сбегают иногда.
Лариса. А у меня две собаки были. Одна — лайка, кличка Буран. Он меня спас один раз. Как прыгнет на беглого — чуть до смерти не задрал. А это быстро по лагерям разносится.
Петр. Конечно, разнесется! Всех построили и предъявили контингенту зэка, изжеванного Бураном.
Горячкина. А у вас, Петр, интеллигентная улыбка. Вы сидели в лагере?
Петр. Подрался, дело молодое, два года дали. Раньше — до суда — идешь по улице: здорово-здорово, здорово-здорово (двумя руками показывает, как жал руки всем, вперекрест). А вышел на свободу — никого!
Лариса. Да ты скажи, кем был-то.
Петр (встает и раскланивается). Позвольте представиться: золотой гобой Урала! (Садится на скамейку рядом с Ларисой.)
Лариса. Подвинься, а то ты мои крылья помнешь!
Петр. Ларису со мной вообще не надо сравнивать. Я же профессор: пять месяцев Института культуры за плечами! Ни одной тройки! Поляну только накройте, я вам такого о жизни нарасскажу. И на расческе Гершвина сыграю. Гобой-то давно от меня безвременно ушел.
Лариса. А ты мне рассказывал, что сам за два пузыря отдал своего голосистого друга.
Петр. Кстати о пузырях. Скоко-скоко их у вас там? Предъявляйте. И тогда Лариса нам поведает, как она собиралась сделать перепись зверей.
Лариса. Мало ли чего я хотела. Как раз тогда мой лес и купили… Что-то мы устали.
Ёжиков (Горячкиной). Ну-ка взбодри наших героев!
Горячкина. Сейчас. Только еще один вопрос: а где вы работали, Петр, ну, после того, как освободились?
Петр. А никуда же не брали. Устроился пылесосить бильярдные столы. Но зарплату все равно проигрывал там же… и ушел.
Горячкина достает бутылку, одноразовые стаканчики, режет сыр на газете. Петр рассматри-
вает бутылочную этикетку. Ёжиков его снимает.
Петр. Говорят, это даже вкуснее тройного одеколона.
Сворачивает винтовую крышку. На поляну выходит Дама-аниматор с мобильником.
Смотрит на Петра.
Дама-аниматор. Привет всем! (Петру.) Привет, ограбленный Рокфеллер! Как здоровье? (Нажимает на кнопку мобильника, прислушивается. Огорченно.) Ничего не слышно. Батарея сдохла. (Горячкиной и Ёжикову.) А почему вы мало снимали на дне рождения кикиморы? Это же такой сюжет!
Ёжиков. В прошлом году он прошел. Рейтинг маловат.
Дама-аниматор. Скажите лучше: не сошлись в цене. Рейтинг!
Ёжиков (миролюбиво). Мы тут ни при чем. Мы простые солдаты массмедиа. Начальство прикажет — мы козыряем: “Есть!”
Дама-аниматор (смотрит на Петра). Да знаем мы хорошо вашу Северюжку без хрена…
Горячкина. Кого? Как вы сказали: кого знаете хорошо?
Дама-аниматор. Так зовут у нас шефа вашего — Северина Петровича. Очень много берет. Из Норильска приехал, наверное. Только там Северинами называют младенцев.
Горячкина. Да, наверно, из Норильска. Напор у него страшный.
Дама-аниматор (Петру). Я вам хорошо заплачу. Дам на бутылку водки. Только найдите мой мобильник.
Петр. А у нас уже есть, нам пока ничего не нужно. (Разливает водку по стаканчикам. Лариса и он салютуют стаканчиками журналистам и выпивают. Петр тут же разливает снова.)
Лариса. Хорошо, но привыкать не стоит.
Дама-аниматор (Ларисе). Вы в этой паре разумный человек. Я потеряла мобильник. Где-то здесь. Если найдете, с меня бутылка. Вдумайтесь: я вам куплю еще одну, и будет у вас еще больше.
Лариса. Больше? Ну ладно. Мы слышали звонки в той стороне.
