Стук копыт приближался.
Человек вскочил, закинул корзину за спину, прикрыв сверху плащом. Взлетел на лошадь и поскакал прочь.
Едва горбатая фигура скрылась за поворотом, на площадь выехала пятерка всадников, закутанных в плащи с капюшонами. Первый молча поднял руку, призывая всех остановиться. Так же молча спрыгнул с коня и направился к дверям правого храма. Поднялся по ступеням и постучал.
— Благословенны будьте, путники. Что привело вас в обитель Светлой? — улыбнулся заспанный седобородый настоятель. — Проходите, помолимся рассвету.
— Где ребенок?
Настоятель пожал плечами.
— Вам только что оставили ребенка. Где он?
— Простите, но никакого ребенка нам не оставляли. Приют не здесь.
— Отдайте. Это сын нашего господина. Его похитили. Отдайте.
— Сочувствую вашему господину, но ребенка здесь нет. Прошу, зайдите в храм, посмотрите сами.
Настоятель Халрик распахнул обе высокие створки, выпуская в уходящую ночь янтарный свет и тонкий аромат шафрана. Отпихнув его, гость встал на пороге и осмотрел белые каменные стены, украшенные резьбой и мозаиками, круглый камень посередине пустого помещения, висящие над алтарем светильники. Не говоря ни слова, он развернулся и быстрым шагом направился к четырем неподвижным фигурам. Вспрыгнул на лошадь, махнул рукой — и кавалькада, с места в карьер, покинула площадь Близнецов.
* * *
421 год, лето (шестнадцать лет тому назад). Суард.
Затушив светильники, си-алью Кирлах устало потянулся и раскрыл двери храма. Предрассветное бдение завершилось, с улицы доносились звуки просыпающегося города: гвалт базара за углом, топот коней, скрип телег — время Темного закончилось. Пустая площадь блестела мокрым после ночного дождя булыжником, олеандры и розы вокруг храмов расцвечивали её кармином и золотом.
Шагнув с порога на широкие вытертые ступени, Кирлах запнулся и чуть не упал. Помянув шиса треххвостого, остановился и посмотрел под ноги. На верхней ступени обнаружился сверток. Узорная шерстяная шаль зашевелилась, засопела, и из вороха ткани показалась любопытная синеглазая рожица.
— Вот так подарочек… и откуда ты взялся? — Настоятель присел, высвобождая заспанного годовалого малыша. — Задери меня вурдалак, если не тебя искали эти…
Кирлах скривился, вспомнив ночной разговор брата с темными всадниками.
— А ведь не увидели. Любопытный ты человечек… и я об тебя споткнулся. Кто таков будешь?
Человечек в ответ улыбался и лепетал на своем детском языке. Короткие белые волосики и светлая кожа указывали на северную кровь подкидыша. Но больше ничего — ни записки, ни монограммы на одежде — Кирлах не обнаружил. Разве что серебряный круг Райны, подвешенный на шнурке под рубашонкой, и шерстяная шаль были слишком хороши, не по карману тем бездомным, что время от времени подкидывают младенцев к порогу соседнего храма.
— Из Баронств, значит, — бормотал Кирлах, поднимая мальчика на руки. — Кто ж тебя определил Хиссу… как тебя звать-то, малыш? Гуу… — передразнил кроху, заинтересованно тянущего его за седую прядь. — И куда тебя девать?
Занося ребенка в широкие черные двери, Кирлах обернулся. Белые двери напротив ещё не открылись, и луч восходящего солнца окрашивал резьбу желтым и розовым. Кивнув своим мыслям, Крилах улыбнулся и скрылся в полумраке.
* * *
— Светлое утро, Настоятель, — приветствовал человека в черном длинном одеянии юноша, отворивший дверь. — Проходите, сейчас доложу Наставнику.
— Светлое, Еж. Это со мной.
Старик с острым подбородком и пронзительными черными глазами небрежно махнул рукой куда-то за спину. Там обнаружился служка в темно-сером балахоне, осторожно прижимающий к груди большой сверток.
Проводив посетителей в кабинет, Еж помчался в столовую.
— Ну, что там?
— Его Темнейшество Кирлах, Наставник!
Мужчина лет тридцати с лишним неторопливо поднялся из-за стола, промокая губы салфеткой. Среднего роста, смуглый и лысоватый, с текучими движениями и черными раскосыми глазами потомка кочевников, он казался размытой тенью — стоило отвести глаза, и невозможно было вспомнить, как он выглядит.
— Спасибо, Фаина, — лицо Мастера Ткача оживилось скупой улыбкой.
— Может, в кабинет чаю с бушами? — спросила высокая, крепкая девушка с заколотыми в тяжелый узел черными волосами.
— Потом.
— Мама, бу! Бу! — черноглазый малыш немногим меньше трех лет, до того молча вертевшийся под ногами, настойчиво потянул её за юбку. — Оли хотя бу!
Покинув владения экономки, Мастер быстрым шагом направился в кабинет. Он не выказывал тревоги, разве что губы его сжимались чуть плотнее, чем обычно. Последний раз Настоятель Кирлах внезапно явился в этот дом десять лет тому назад, а вскоре после того Диего бие Кройце стал новым Мастером Ткачом. Наставник же, отдав Диего черную повязку с рунами и зачитанный до дыр шеститомник Хроник Великой Войны, ушел в неизвестность, оставив дом, имя и немалое имущество приемному сыну. Диего сам провожал Наставника в путь, и мог бы поклясться, что с собой тот не взял ничего, даже именных клинков и запасной рубахи.
— Приветствую. — Диего поклонился.
— Приветствую, Мастер.
Настоятель уже сидел в кресле. За его спиной стоял служка в надвинутом на глаза капюшоне и с большим свертком в руках.
— Чем могу служить?
Кирлах прищелкнул пальцами. Служка передал сверток из рук в руки и тут же вышел прочь. Только когда дверь закрылась за ним, Кирлах заговорил.
— Законы Гильдии строги, друг мой. Строги и мудры. Но только один закон непреложен. Один договор вечен. И мудр тот, кто понимает это.
Кирлах замолчал и принялся разматывать слои ткани.
Диего наблюдал, гадая, что за неприятность приготовил Кирлах. Но то, что показалось из-под старого серого балахона, заставило его усомниться в собственном здравом рассудке.
— Посмотри на этого мальчика. Я не скажу, что видел вещий сон или сам Хисс явился и повелел. За такими разговорами иди в другой храм. Это просто ребенок. И что из него получится, зависит от тебя. Хочешь, оставь себе, хочешь, продай, хочешь, скорми собакам.
— Зачем он мне?
— Понятия не имею. Сегодня утром я нашел его на ступенях Темного храма. Думаешь, это случайность?
— Вам виднее.
— Раз мне виднее, то забирай, не отдавать же его в приют Светлой. А в храме малышам не место.
— И вам не важно, что с ним будет?
— Я же сказал. Он принадлежал храму, а теперь тебе. Лично тебе, Мастер Ткач.
— Благодарю, Ваше Темнейшество. Но…
— И не забудь пожертвовать храму двадцать империалов.
