Я был до отврата подавлен выходкой отца. И не знал… не мог сообразить как поступить правильно. Единственное в чем был уверен, так это в том, что нужно пока придержать свой гнев, из-за которого и так дров прилично наломал.
За одно то, что потащил в логово зверя Настю, можно было бы по башке самому себе настучать.
Когда в кабинет вошел Роман, я резко выдохнул.
– Ну, что там Ром? Удалось, хоть что-то разузнать? Что говорят ребята?
Вчера, когда отец вышвырнул меня из дома.
Роман меня ждал у порога. Его внутрь не пустили. И это следовало ожидать. Отец не стал бы рисковать своей безопасностью, даже если и не видит в Романе прямой угрозы. Но на Настю как я понял он сразу имел свои виды, только поэтому ее пустили в дом.
Как только мы оказались за воротами, где не глушилась мобильная связь. Вызвонил пару группировок, с которыми был связан не один год.
Парни ушлые. Умелые. Именно то, что мне и было нужно.
Я догадывался, что отец сразу поймет, что я поставлю слежку. Поэтому хитростью провернул так, что пацаны не смогли выцепить ту машину в которой он будет перевозить Настю и Веронику. Пацаны кружили по городу за несколькими разными машинами выехавшими из ворот дома отца, и ожидаемо попали впросак и с одной и со второй. Машины оказались утками.
– Босс, пока глухо. Ребята постоянно наблюдают за домом. И есть предположение, что Дмитрий Самратович либо уже вывез Настю, либо она до сих пор находится на территории особняка.
– Чертов продуман, – стукнул кулаком по столу.
Телефон зазвонил как раз в то время, когда готов был начать биться головой об стену с досады. Посмотрел на экран. Звонил отец.
Сцепив зубы. Поднял трубку.
– Да, – рычу в микрофон.
– Ну, что Богдан. Можешь принять мои поздравления. Никольский, как и я, долго ждали этого момента, и наконец-то он состоится. Наша встреча сегодня будет официальной. Встречаемся в ресторане в полшестого вечером..
– У меня назначена встреча, на это время. Перенеси на пару часов позже, – сухо отвечаю отцу.
– Богдан, – голос отца превращается в живой металл и он меня коробит.
– Я не могу по твоей прихоти положить под нож все то, что создавал много лет, – отвечаю отцу резко.
– Меня больше твое баловство или как это принято сейчас называть хобби не заботит. У нас с тобой многомиллиардный бизнес простаивает, а ты тут свои копейки мне в противовес ставишь. Приди в себя сын! За тобой заедет мой водитель. И давай без лишних выкрутасов. Не люблю я этого и своего хмыря малолетнего можешь с собой не брать. От него толку примерно такой же, как пятая нога собаке.
– Я понял.
Прерываю телефонный разговор и с размаха запускаю аппарат в стену.
– Ублюдок. Ненавижу! – ору во всю глотку.
Ярость настолько неконтролируемой волной обрушивается на меня, что мгновенно иссушает мои эмоции. Опускаюсь без сил на стул, роняю лицо в ладони.
Сейчас отчего-то немного завидовал женщинам тем, что они могут выплакать всю ненависть и боль, что сжимают стальным кольцом грудь.
А у меня все сухо! Словно за одну секунду выгорел весь изнутри до тла.
– Богдан Дмитриевич, – на плечо легла рука помощника.
– Не нужно, Ром. Это начало конца. И как я мог поверить, что он отпустит меня?! – рычу глухо.
– Ну вы хотя бы попытались.
Я поднял на парня опустошенный взгляд. Именно так сейчас выглядела моя душа.
– Плохо пытался, Ром. Мне нужно было свалить отсюда к чертовой матери.
– Это вряд ли бы помогло, Босс, – парень подобрал то, что осталось от телефона.
Вытащил сим карту. Протянул мне.
– Ты прав, – тяжело встаю со стула, – пусть этот бой выиграет он. Но это лишь иллюзия. Война не проиграна. Пусть пока парни караулят дом отца. Скатаюсь я на его встречу. Ты поедешь со мной. Посмотрим, что там интересного предложит нам Никольский.
Ресторан был заказан на семь часов. Водитель отца привез нас тут минуту в минуту.
Одернув пальто выбрался из машины. Подождал, пока меня догонит Роман. Зашли внутрь. Как и думал: в ресторане было пусто. Ужин с размахом. Ну, что ж. В этом весь Титов энд Никольский.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Оба сидели за столиком, находящимся посредине огромного зала.
– Я знал, что не послушаешь, – укоризненно покачал головой отец, посмотрев за мое плечо на Романа.
– Без комментариев, – осек его.
Потянул руку Никольскому. Отцу не стал.
Не было ни малейшего желания касаться его, после всего того, что пришлось пережить вчера.
– Здравствуй Богдан. Рад наконец-то увидеть тебя. Столько времени ты нас с отцом игнорировал. Но вижу одумался. Ты присаживайся не стой столбом. Сейчас с минуты на минуту и Карина моя пожаловать должна, – он глянул на дверь. – Давно ты ее не видел. Девочка красавица стала. Подстать тебе.
Никольский окидывает меня внимательным взглядом. Знаю подмечает все, что есть на мне. Каждую деталь. Каждую мелочь.
– Как переживаешь смерть жены, Богдан? – задает неожиданный вопрос.
– Нормально он ее переживает, – хмыкнул отец, выразительно глядя на меня.
Явно намекая на Настю.
– Мы не так близки оказались по итогу с Мариной. Как бы мне хотелось. Она родила мне дочь и я за этой ей благодарен. И мне искренне жаль, что она погибла, – говорю сдержано.
– А я слышал, что у вас осталась дочь? Извини запамятовал. Я надеюсь тебе удастся, пристроить малышку в какой-нибудь пансионат. Не думаю, что Карина будет в восторге от новости, что ей придется воспитывать чужого ребенка? – кинул на меня многозначительный взгляд Никольский.
Сжала пальцы в кулак.
– Чужого?! – мой голос дрогнул.
– Да не переживай ты так Карам. Ребенка пристроим, поди не из нищебродов. Да и бабка с дедом у него есть.
Нет. Это уже было слишком. Гнев который я старался держать под контролем, готов был вот-вот вырваться наружу…
Но тут…
– Отец! Ты зачем своим псам приказал меня сюда притащить? – недовольный женский голос проносится эхом по всему залу.
– Карина! – одергивает свою дочь Никольский. – Ну-ка, закрой свой рот и успокойся. Немедленно, – рычит мужчина.
А я и правда давно не видел Карину. И Никольский оказался прав. Девушка действительно выглядела хорошо. Ее формы приобрели стройность, отчего она стала казаться выше. Длинные волосы доходили почти до поясницы. Черные. Ровные. Блестящие.
Но блестели в свете ламп не только ее волосы, но и глаза. В них было все и возмущение и непокорность и безумие.
– Не смей приказывать мне! – бросилась она с претензией на отца.
– Ты как разговариваешь с отцом!? – резко встал из-за стола Никольский отчего стул повалился на пол, издав громкий звук.
Но даже невооруженным глазом можно было заметить то, что в их семье главная Карина. И то, что сейчас пытается изобразить Никольский, выглядит жалко.
Видимо отец просчитался. Свадьбы не будет. У Карины на этот счет скорее всего есть свои взгляды.
– Точно так же как и ты!
Девушка совсем не обращала на нас внимание. Оно все было направлено на отца.
– Не позорь меня, Карина, – прошипел Никольский подступаясь к девушке.
– Это я тебя позорю? Это ты меня позоришь! Что ты устроил за базар? Что за торги? Я что тебе корова на рынке, чтобы ты без моего на то согласие выдавал меня замуж. Да еще и за него! – вскрикнула Карина и указала пальцем на меня.
– А что с ним не так? Молодой вдовец. Красавец. Что тебе еще нужно? – непонимающе смотрит на девушку Никольский.
– Да он же… старый! – выдает она.
– Кто? Я? – возмущаюсь.
– Я не хочу это обсуждать. Я за него замуж не пойду. И это мое последнее слово, – топнула она ногой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но на этом концерт не закончился.
Карам хватает дочь за локоть и встряхивает так же, как я недавно делал это с Настей.
Это жестоко выглядит со стороны. Встречусь с девушкой обязательно извинись.
– А ну прекрати истерить, – грозно рычит Никольский.
