– Это то, о чем я думаю? – Роман подстраивается под мой шаг.
– Я не знаю о чем ты думаешь Ро…..м, – в этот момент входная дверь открывается и на пороге появляется легавый, а за его спиной мать. В наручниках.
– Какого черта? – глаза застиалет ярость и я делаю шаг к полицейскому преграждаю путь.
– Гражданин в сторону, – командует легавый.
– В какую нахер сторону? – рычу на него. – Ты хоть понимаешь, кто она? А кто ты? – перевожу взгляд с матери на мента.
– В данный момент, эта женщина подозревается в убийстве, а дальше суд разберется, – в голосе мента слышу пренебрежение, высокомерие.
– Послушай, – наступаю на него, – сегодня же можешь собирать свои вещи…
– Богдан, – меня окликает мать, и я отвлекаюсь на нее.
– Мам, ты не волнуйся. И ничего не подписывай. Петру Львовичу звонила?
Козлов Петр был нашим адвокатом, который работал с отцом мне кажется всю жизнь. Ну по крайней мере я его знаю с самого младенчества.
– Не нужно Богдан, – качает мать головой, – все справедливо. Я во всем сама виновата.
– Молчи, – одергиваю ее, – главное ничего не подписывай.
– Дайте пройти, – вытесняет меня легавый.
– Настя на втором этаже. Найди ее. Девочка сильно напугана, – кидает мне мать напоследок, прежде чем ее успевают вывести из под навеса.
– Хорошо, – киваю ей и тут набираю Козлову. – Ром, найди Вадима. Хоть кто-то же должен знать, что здесь за дичь произошла?!
Роман исчезает за дверью, а я провожаю взглядом мать, которую сажают в полицейскую машину.
– Как она его смогла убить? Ведь у него телохранителей больше чем жизней у кошки? – качнул головой.
– Козлов слушает, – отозвался насыщенный баритон в трубке.
– Петр Львович, Титов Богдан вас беспокоит, – отвечаю ему.
– Ага, да понял Богдан. Что-то случилось? – в голосе сразу же послышалась заинтересованность.
– Да, Петр Львович, ЧП у нас тут. Мать отца убила.
В трубке слышу тишину.
– Что? – недоверчиво переспрашивает адвокат.
– Мать обвиняют в убийстве Петр Львович. Увезли ее. Надо бы все выяснить Петр Львович. Да и мать, какую-то чушь несет. Боюсь как бы дров не наломала с расстройства.
– Сейчас разберусь во всем Богдан. А Дмитрий точно мерт? Я что-то в это не могу поверить, – в голосе мужчины слышу сомнение.
Но я уже за это время переступаю порог кабинета и вижу, как закрывают черный пакет в котором лежит отец.
– Точно, – говорю и отключаюсь..
У меня в голове фарш. В смерть отца, действительно сложно поверить.
– Мужчина вы кто? – окликает меня женский голос и я поднимаю на его обладательницу взгляд.
– Титов Богдан, его сын, – отвечаю ей, кивая на черный пакет.
– Кто вас пустил на место преступление? – задают вопрос внимательно рассматривая меня.
– А кто меня должен был остановить, в доме моих родителей? – задаю ей встречный вопрос и женщина сверля меня недовольным взглядом отходит в сторону.
В тот момент меня окликает Роман.
Я поворачиваясь на пятках и выхожу из кабинета. Вадим стоит рядом с Романом. И по взгляду охранника я вижу что ему, есть что сказать.
– Давай выйдем перекурить, – киваю на выход.
У меня конечно сердце и душа уже на втором этаже разыскивают Настю. Но разум останавливает тело, заставляет находиться на месте, так как в доме полно легавых.
– Это мать? – без лишних предисловий спрашиваю у Вадима, и взяв у телохранителя отца сигарету затягиваюсь.
– Нет, – скупо отвечает.
– Кто? – оглядываюсь по стронам, проверяя чтобы никого поблизости н было.
– Света. Горничная, – бросает Вадим.
– Да, хорош.Как так? А где были вы? – смотрю на него в упор.
– Он приказал оставить его наедине с горничной, – ответил Вадим и добив сигарету в несколько затяжек бросил на землю, достал новую.
– Зачем мать призналась? – спросил вслух тот вопрос на который кроме матери мне вряд ли даст ответ.
– Я не знаю, Богдан. Нина Алексеевна приказала. Я выполнил. Жду теперь дальнейших указаний.
– От кого ты ждешь, Вадим? У тебя один хозяин мертв, вторая отправилась за решетку? – злобно рычу на него.
– От вас, Богдан. Больше ведь не от кого, – пожимает он плечами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Не от кого, – передергиваю его слова, – мне нужна Настя и моя дочь. Насчет горничной: следите за ней. Не позволю, чтобы мать сидела в тюрьме, тем более за то, что она не совершала. ЧТо за бессмысленная жертва?
Я направляюсь к лестнице в сердце сжимается ком, от предстоящей встречи с Настей. Не думал, что смогу так скоро обнять, свою… своих, – поправил себя, – девочек.
Поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.
Пробегая по коридору распахиваю одну дверь за другой. Внутри нарастает нетерпение, смешанное с тревогой.
Куда отец спрятал Настю и Веронику? Задаюсь вопросом.
И берусь за ручку предпоследней двери толкаю ее, но она оказывается закрытой.
Прислушался. В комнате за дверью было тихо. Никаких движений, но я нутром почувствовал, что Настя находится там.
– Настя, это я открой, – постучался в дверь.
Застыл в ожидании.
Но когда через минуту не услышал отклика, мое тело покрылось испариной. Волнение обуяли мной.
Я дернул дверь с силой. Но прежде чем выломать ее к чертям собачьим, постучал сильнее.
– Настя! – позвал уже громко.
И когда уже приготовился протаранить дверь плечом, услышал щелчок замка. Ручка повернулась и дверь медленно открылась.
На пороге стояла Настя с Вероникой на руках. Ее щеки были мокрые от слез, а длинные ресницы подрагивали с застывшими на кончиках крошечными слезинками.
– Настя, – я раскрываю объятия и девушка падает в них.
– Я не ожидала, что это ты, – девушка зарывается лицом в мою груди.
Я сжимаю моих девочек в руках. Вдыхаю полной грудью аромат волос Нади. Она пахнет цветами и еле уловимым запахом младенца.
Улыбка растягивает мои губы. Грудь наполняется тягучей горячей волной счастья.
Одной рукой прижимаю девушку к себе другой поднимаю ее подборок, смотрю в глаза:
– Настя, я люблю тебя, – и прежде чем девушка что-то мне успела ответить запечатываю ее рот поцелуем.
Сквозь пульсирующую кровь в ушах, чувствую, как в руках Насти зашевелилась и недовольно залепетала Вероника.
Я отстраняюсь от Насти и перевожу все свое внимание на дочку.
Хотя полностью обделить своими вниманием Настю не получается. От девушки невозможно оторвать взгляд. Она такая милая и трогательная сейчас, что глядя на нее возникает лишь одно желание: подхватить моих девочке на руки и укрыть от всего мира так, чтобы они больше никогда не видели подобного кошмара.
– Как насчет того, чтобы уже убраться отсюда подальше? – бросаю на девушку косой взгляд.
А Настя продолжает смотреть на меня внимательно и хранить молчание.
– Что скажешь? Мне кажется нам пора домой?
Забираю у Насти Веронику и устраиваю дочку на одной руке, обнимаю Настю второй за плечи, сжимаю.
– Настя, я если что, не требую от тебя взаимности. После того, что тебе пришлось пережить из-за меня, я пойму, если ты не захочешь меня видеть, – я замолкаю, даю себе мгновение на передышку, а девушке время на размышления, но почувствовав, как Настя прижимается ко мне, губы снова трогает улыбка, – ты даешь мне шанс все исправить?
– После того что случилось?! – сдавленно отвечает девушка и поднимает взгляд на меня, – ты просто обязан сделать все, чтобы я это все забыла, как страшный сон, – а потом обняла меня за талию, опустила голову на плечо, – я дам тебе этот шанс Богдан, потому что люблю.
Глава 24
– Настя, – голос Богдана щекочет мою шею, а руки овивают талию, прижимают к себе, – давай наймем горничную? Я же вижу как тебе сложно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Ты в своем уме? – переворачиваю очередной блинчик и качаю головой. – Мне уже хватило одной страшной “сказки” про горничную.Хватит.
С губ Богдана срывается нервный смешок.
А я после того, как узнал, что отца Богдана убила горничная, несколько дней спать толком не могла. И в конце концов, попросила Богдана, чтобы он уволил горничную, которую нанял на следующий же день как привез нас домой.
