Под каблуками уходящего Игоря скрипел снег. Виктор повернулся и пошёл следом за ним, потому как возвращаться к себе на судно было всё равно в эту сторону. Шёл в нескольких шагах сзади. Сказать, что Виктор расстроился, значит, ничего не сказать. Аж к горлу подкатило. Поставил себя в такое дурацкое положение. Стоило бежать к этому фраеру? А с другой стороны, тот ведь сказал, что они о чём-то поговорят на берегу, нашёл себе оправдание.
– Слушай, Игорь, погоди.
По тому, как тот повернулся и остановился, стало ясно, что спиной он ждал этих слов. Тем более его по имени назвали.
– Ты же закурить хотел? У меня «Кемэл», – протянул пачку, подойдя к Игорю, – бери, у меня ещё блок на пароходе есть.
– Не надо мне твоего кемэла, свои не хуже.
И Игорь, почему-то суетливо стал стаскивать с рук перчатки и доставать из кармана свои сигареты. Достал пачку болгарских БТ и тоже протянул Виктору.
– На, угощайся.
И стоят, друг другу пачки протягивают. Дурацкая, прямо скажем, ситуация. Оба это почувствовали. Игорь хмыкнул. А Виктора прорвало.
– Игорь, ты что, не понимаешь? Я ведь полгода на берегу не был. И ты первый знакомый человек, да ещё и ростовчанин. Я как мицу Петину увидел, чуть не прослезился.
– А чтож ты у нас такой чувствительный? Прямо чуть не прослезился?
– Ну…, слушай, – ухватил Игоря за рукав, – пошли ко мне на пароход заглянем. Я спиртику раздобуду. За встречу, – ткнул пальцем за воротник, – вспомним Ростов, мореходку.
Виктор почти умоляюще заглядывал в глаза Игорю. А тот, не освобождая свою руку, натягивал перчатки и разглядывал Виктора.
– Виля, значит? Это что же, Вильям, Вильгельм?
– Вилли.
– Надо же. А вообще то ты и правда на фашиста похож. Я недавно хронику военную смотрел. Там подводников немецких показывали. Как они наши конвои здесь, в северных морях топили. Чем-то ты мне этих молодцев напоминаешь. А? Фотографии у вас похожи.
Виктор отпустил руку Игоря.
– Ладно, пошли, чего стоять, – и они пошли рядом по причалу, – чего тебе моя фотография не нравится?
– Да почему не нравится? Блондин, как блондин. Белокурая бестия, – хохотнул и хлопнул по спине Виктора.
Виктор передёрнул плечами, замедлил шаг. Всё это начинало ему не нравиться.
– Я не пойму. Что-то ты не договариваешь. Мы ещё на рейде толкались, я это почувствовал. Ты что, забыть не можешь? Я тебе что, дорогу перебежал? Если так, пожалуйста, я тебя не уговариваю, не пойдём ко мне. Будь здоров.
Они окончательно остановились у трапа парохода Виктора. Саенко молчал. И Виктору даже показалось, что в его взгляде появилась растерянность, нерешительность. Но Игорь хлопнул перед собой перчатками и, как бы решившись, сказал:
– Ну, хорош. Есть у меня к тебе разговор. Или у тебя ко мне. Я даже и не знаю. Как сложится.
Виктор вытаращил на него глаза. О чём он?
– Ну, чего ты удивляешься? Сам же хотел поговорить. А разговор нам с тобой действительно необходим. Только не охи-ахи по поводу твоего прихода. Мужской разговор.
У Виктора вдруг от макушки до пяток пробежала волна мурашек, как будто волосы зашевелились. У него так бывало. Ещё с детства. Когда чего-то неожиданно пугался. А сейчас ведь его никто не пугал. Что страшного было в том, что сказал или мог сказать ему этот Игорь. Да и Виктор давно уже был не детского возраста, не пугливый. Сам иной раз лез наражён. Искал приключений. А вот надо же? Что-то почувствовал.
– Ну, так что? Зайдём, или здесь твой «мужской» разговор разговаривать будем? – он кивнул в сторону трапа.
– Да нет, блондин, к тебе я не пойду. Да и некогда мне рассиживаться. Дома жена ждёт.
– Ого! Ты уже женат? Здесь нашёл, или из дома привёз? – Виктору уже хотелось дерзить, но он не знал, за что зацепиться.
– Женат.
Игорь ответил односложно, вскинув на Виктора взгляд.
– И вот о моей жене мы сейчас и поговорим. Ещё не понял?
Он засунул руки в перчатках в карманы куртки и, опустив голову, уперся взглядом в свои ботинки. У Виктора пробежала вторая волна мурашек. Он непроизвольно оглянулся по сторонам, как будто ища поддержки, и ему вдруг захотелось уйти. Просто повернуться и уйти к себе на пароход, в каюту. Как будто Игорь уже всё сказал и дальнейшее просто не интересно.
– Так вот, слушай. Мою жену зовут Тамара, – говорил Игорь, четко произнося каждое слово, – Тамара Саенко. А девичья фамилия Сердюк. Слышал такую?
Виктор смотрел на Игоря, понимал, что тот продолжает что-то говорить, а в голове крутилась странная мысль. Я ведь это понял ещё на рейде. Вернее не понял – почувствовал. И мысль эта стукнула несколько раз. Только почему я это почувствовал? Ведь он мне ничего не говорил. Или говорил? Надо же, оказывается, может быть больно слышать. Тамара Саенко. Вот что больно. Тамара Са-ен-ко. Словосочетание дурацкое. Чёрт, что-то надо делать. Люди ведь в таких случаях должны психовать. Может дать ему в рожу? Урод. Вот этими губами он её целует. Врезать ему по этим губам. Каким же я сейчас дураком выгляжу. Вот ему потеха. Какого хера я за ним поперся? Какого я ещё здесь стою? Что я ещё хочу услышать? Это же издевательство какое-то. Надо просто повернуться и уйти. Автоматически вытащил пачку сигарет. Но закуривать не стал, понял, что дрожат руки. До сознания снова стали доходить слова Игоря.
– …мне, понимаешь, по херу, как ты на это реагируешь. Мне её спокойствие дорого. И моё. Я не хочу, чтобы ты к ней пришёл с разборками. Понял? Я тебе как мужик мужику. Понял?
Игорь замолчал, и прищурившись, заглянул в глаза Виктору. Заметил, что тот начал его слушать и повторил, по-видимому, ранее сказанное.
– Я говорю…, ну, она мне говорит, ну когда свадьбу уже затевали. Мол, давай Вилю, тебя, то есть, из рейса дождёмся. Я мол, она значит, должна, мол, точки над «и» поставить. Мол, что-то у вас тоже затевалось и как бы надо разобраться. Ну а я тогда твёрдо… так, говорю, любишь? Или у нас с тобой тоже, как с этим Вилей – игрушки-погремушки? Она мне – люблю! Слышишь?
Игорь отступил на шаг и рубанул ребром ладони по воздуху.
– Смотри на меня. Она сказала – люблю! И мы расписались. И у нас всё Оки-доки. И у нас всегда, всё будет отлично. Понял? Всё Виля, я всё сказал. И прошу запомнить мою основную мысль. Мы с ней живём в Мурманске. И ты здесь ошиваешься. Чтобы ты к ней ни ногой! Понял? Я чисто по-мужски. Пока без угроз. По-мужски. Вот так, приятель. А я пошёл.
Игорь мазнул по снегу ногой, как будто мяч ударил и резко развернувшись, пошёл в сторону проходной. Снег под ногами уходящего заскрипел мерзко, до звона в ушах.
Виктор медленно поплёлся по трапу на борт. В голове мешанина. Дурацкое сочетание имени Тамара с фамилией Игоря сменялось вопросом. А в чём он меня убеждает? Чтобы я с ней не встречался? Она в Мурманске? А он боится? И опять – Тамара Саенко.
Поднялся на борт, постоял, кому-то, что-то сказал и, развернувшись, спустился по трапу на причал и быстрым шагом пошёл в город. Снег сёк лицо, забивался за воротник, холод проникал в карманы и жёг руки без перчаток. Виктор не задумывался чётко о том, куда идёт. Он шёл в сторону, куда ушёл Игорь. Тамара в Мурманске.
Глава вторая. Что такое «шайба» и «шартрез»?
Пока Виктор шёл по порту, казалось ему, что он видит идущего впереди Игоря. Окликать его не было никакого желания. Ещё чего. Случись сейчас Игорю оглянуться или того хуже – остановиться, Виктор бы стороной его обошёл. Демонстративно. Не из боязни или неловкости. Он его физически сейчас переносить не мог. Но прошли проходную, и пропал ненавистный силуэт за снежной косой сеткой. После освещённого прожекторами порта за проходной Виктора встретила ночь, пятна фонарей и ведущая к еле различимому светлому пятну города заснеженная лестница. На лестнице никого не было. Куда пошёл Игорь? Куда идти? И куда он, Виктор направляется? Остановился. Наконец пришлось признаться себе, что намерен искать Тамару. Всё, что намечалось им на сегодняшний день, и даже встреча с Игорем, с его, не укладывающимся в голове сообщением, всё отступило на задний план. В голове стучала одна мысль. Тамара в Мурманске. Девчонка, ставшая родной за последние три года и ещё менее чем час назад предполагаемая быть родной на всю жизнь – здесь, в городе! Ведь он только что хотел идти на переговорный пункт, заказывать разговор с ней. Хотел сообщить ей о своём приходе в Мурманск. Хотел спросить, почему она перестала присылать ему радиограммы. Хотел сообщить ей, что намерен лететь в Ростов с решительными намерениями. Хотел. Хотел. Всё рухнуло. Как будто за спиной обвалился мост. Длинный мост. Длинной в прожитую, пусть не долгую жизнь. А впереди пусто. Пустыня. Не понятно вообще ни чего, что впереди. И ещё засела где то внутри иголочка. И колола беспощадно, стоило затронуть в мыслях свалившуюся за последний час беду. Да, беду. А как это ещё назовёшь? Впервые Виктор понял, насколько серьёзными для него были отношения с Тамарой. Для этого надо было её, Тамару, потерять. Да как же так? Неужели он её потерял?
