Художник и модель
Ты кричишь, что я твой изувер,и, от ненависти хорошея,изгибаешь, как дерзкая зверь,голубой позвоночник и шею!
Недостойную фразу твоюне стерплю. Побледнею от вздору.Но тебя я боготворю.И тебе стать другой не позволю.
Эй, послушай! Покуда я жив,жив покуда,будет люд Тебе в храмах служить,на Тебя молясь, на паскуду.
Новогоднее платье
Подарили, подарилизолотое, как пыльца.Сдохли б Вены и Парижиот такого платьица!
Драгоценная потеря,царственная нищета.Будто тело запотело,а на теле – ни черта.
Обольстительная сеть,золотая ненасыть.Было нечего надеть,стало некуда носить.
Так поэт, затосковав,ходит праздно на проспект.Было слов не отыскать,стало не для кого спеть.
Было нечего терять,стало нечего найти.Для кого играть в театр,если зритель не «на ты».
Было зябко от надежд,стало пусто напоследь.Было нечего надеть,стало незачем надеть.
Я б сожгла его, глупыш.Не оцените кульбит.Было страшно полюбить,стало некого любить.
Художники ужинают в парижском ресторане «Кус-кус»
I Мой собеседник – кроткий, баско́й!Он челюсть прикрыл бородкой как перчаточкою боксер.«Кус-кус» на меню не сетует – повара не учить!Мой фантастический собеседник заказывает – дичь.
«Коровы летают?Летают.Неси.Короны летают? Но в аут.Мерси».А красный Георгий на блюделетел на победных крылах,где как лебединые клювы,копыта на белых ногах!
И парочкой на излетеночномкричали Тристан и Изольда,обнявшись, как сендвич с мечом.
Поэты – не куропатки.Но если раздеть догола,обломок ножа под лопаткойсверкнет, как обломок крыла.
А наши не крылья – зонтики стекают в углу, как китч.Смакует мой гость: «Экзотика! Отличнейшая дичь!»
II Голодуха, брат, голодуха!
Ухоа ля Ван-Гог. . . . . 150 000 кронфаршированный вагонвсмятку. . . . . 1000 персонпяткасъеденного Рокфеллера мл. (Новая Гвинея). . . 10 000 000 000неочищенная фея. . . . . на 2 персоныцветочная корзинка Сеныс ручкою моста. . . . . 2 франкаИрисы. . . . . 2 франкаполисмены в фенахсидящие, как Озирисы. . . . .Дебре семилетней выдержки. . . . .роман без выдержки и урезки. . . . .Р. Фиш (по-турецки). . . . . 5000 экз.шиш с маслом. . . . . 450 000хлеб с маслом. . . . .блеф с Марсом. . . . . 1 000 000 000 000 000
«Мне нравится тот гарсонв засахаренных джинсах с бисером»
Записываем:«1 фиат на 150 000 персон,3 фиата на 1 персонуИона. . . . . 2 миллиона летсласти власти. . . . . 30 монетразблюдовка в стиле Людовикавинегрет. . . . . нетконфеты „Пламенный привет“. . . . . нетвокальный квинтет. . . . . нет
Голодуха, брат, голодухаособо в области духа! –
а вместо третьегомост Александра III. . . . . 188?»
Голодуха, брат, голодухаот славы, тоски, сластей,чем больше пропустишь в брюхо,тем в животе пустей!
Мы – как пустотелые бюсты,с улыбочкою без дна,глотаешь, а в сердце пусто –бездна!
«Рубаем (испанск.), Андрюха!»Ешь, неизвестно что,голодуха, брат, голодуха!Есть только растущий счет.
А бледный гарсон за подносомлетел, не касаясь земли,как будто схватясь за подножку,когда поезда отошли…
Ах, кто это нам подмаргивает из пищ?Мой собеседник помалкивает – отличнейшая дичь!
В углу драматург глотаетпротивозачаточные таблетки.Завтра его обсуждают.Как бы чего не вышло!..
На нем пиджачок, как мякиш – что смертному не достичь.Отличная дичь – знай наших!Послушаем, что за спич?
III На дубу написано «Валя».Мы забыли, забыли с вами,не забыли самих названий,позабыли, зачем писали!
На художнике надпись «сука»,у собаки кличка «Наука»,«Правдолюбец» на самодержце.Ты куда, «Аллея Надежды»?И зачем посредине забораизреченье: «Убей ухажора»?На Луне – «Дж. Армстронг, с любовью»и «Прогресс» на Средневековье
И, уверовав в слов тождественностьв одиночнейшем из столетий,кто-то обнял доску, как женщину.Но это надпись на туалете.
И зачем написано «Лошадь»на мучительной образине,в чьих смычковых ногах заложенаодна сотая автомашины?
IV «Кус-кус» пустеет во мраке, уносят остатки дичи…«Дикси!»
Но самая вера злющая –что было бы революциейназвание «Революция»написано на революции!И, плюнув на зонт и дождик, в нелепейший из дождищуходят под дула художники – отличнейшая дичь!
Похороны Кирсанова
Прощайте, Семен Исаакович.Фьюить!Уже ни стихом, ни сагоюоттуда не возвратить.
Почетные караулыу входа в нездешний гулждут очереди понуро,в глазах у них: «Караул!»
Пьерошка в одежде елечной,в ненастиях уцелев,серебрянейший, как перышко,просиживал в ЦДЛ.
Один, как всегда, без дела,на деле же – весь из мук,почти что уже без теламучительнейший звук.
Нам виделось кватроченто,и как он, искусник, смел…А было – кровотеченьеиз горла, когда он пел!
Маэстро великолепный,а для толпы – фигляр…Невыплаканная флейтав красный легла футляр.
Украли!
Нападающего выкрали!Тени плоские, как выкройки.Мчится по ночной Москветело славное в мешке.
До свидания, соколики!В мешковине, далека,золотой своей «наколочкой»удаляется Москва…
Перекрыты магистрали,перехвачен лидер ралли.И радирует радар:«В поле зрения вратарь».
Двое штатских, ставши в струнку,похвалялись наподдавшие:«Ты кого?» –«Я – Главнонструктора».«Ерунда! Я – нападающего!»
«Продается центр защитыи две штуки незасчитанные!»«Я – как братья Эспозито.Не играю за спасибо!»
«Народился в Магаданефеномен с тремя ногами,ноги крепят к головепо системе „дубль-ве“».
«Прикуплю игру на кубок,только честно, без покупок».Умыкнули балерину.А певицана мели –утянули пелерину,а саму не увели.
На суде судье судьяотвечает: «Свистнул я.С центра поля, в честном споренападающего сперли».
Центр сперт, край сперт,спорт, спорт, спорт, спорт…
«Отомкните бомбардира!Не нужна ему квартира.Убегу!Мои ноженьки украли,знаменитые по краю,я – в соку,я все ноченьки без крали,синим пламенем сгораю,убегу!
Убегу! Как Жанна д’Арк он, –ни гугу!Не притронулся к подаркам,к коньяку.
„Убегу“ – лицо как кукиш,за паркет его не купишь.„Когда крали, говорили –„Волга“. М-24…“»
Тень сверкнула на углу.
Ночь такая – очи выколи.Мою лучшую строку,нападающую – выкрали…
Ни гугу.
Зима
