ещё назад, но уже не сейчас. И так постоянно. Что за задержка на линии, как восстановить связь между умом и речью, Марта не знала. Единственным выходом в отсутствие гостей стали придуманные собеседники. Затем появились придуманные читатели, их придуманные собеседники, их придуманный мир. И получилось, что в какие-то моменты этот мир стал даже опережать окружающий, физический мир. Марта как бы торопилась рассказать сама себе, как должно быть, торопилась занять единственный стул, пока на него не упала тяжкая жопа мира эмоций, чувств, морали и ритуалов.
Рассказать, но как можно короче.
Пускай даже на неловком французском, чтобы красиво и томительно, пускай даже французы не поймут, лишь бы отозвалось внутри узнаванием до языка, до первого отрицания:
toi et les lèvres de toi
meilleur rouge à lèvres
pour moi
les mots de toi
meilleurs entraîneurs pour l'esprit -
pas artificiel polo
mais véritable Buzkashi
le jeu de la vie contre la mort
les mains de toi
seule la meilleure forme
laisser étreindre
voilà pourquoi
qui s'est passé et ma naissance
pour toi
И никаких романов.
Сеньор Д. аж поперхнулся, – каких романов?
– Ты хоть понимаешь, насколько это смешно? У меня был такой роман, такой роман, а когда, давно, да нет, год назад, длился три месяца. Допустим. Если прикинуть, то получается так, как если бы ты взяла толстую книжку, на вдохе открыла, предвкушая, а там, где-то в середине на половину страницы огромным шрифтом слов десять, и те, как правило, нрзб. На остальных же листах пустота, это ещё хорошо, хотя бы помечтать можно. Чаще непрерывный …fuckfuckfuck… Столько знаков, даже с пробелами, за одну жизнь не налямурить. Анекдоты. Не более. На что они тратят свои гонорары? На проводочки, миллионы разноцветных проводочков, мать их, и всё для чего? Думаешь, для чёткой связи, для точной связи, для вечного взаимопонимания? Для всего и сразу. Для того, чтобы понять, какой проводочек им действительно нужен. На этот вечер. Если всё остальное сработает. Романы. Смешно. Не смешно. Замолчать – и ничего нет.
Марта думала иначе. Безо всякой технической проводочной темы, в двух словах: будет так. Марта сделала глоток, вспоминая. Так-так. А подробней? – Сеньор Д. налил, довольный новой расправляющейся темой, уже ощутимо выступившей за размеры 7-15 секунд, – ну и ну, почти жизнь прожита вместе, всё не угомонимся. А подробней, – как раз под зарядивший дождь, – если большинство склонных к самокопанию людей рефлексировали по поводу невыигрышной очерёдности мысли и поступка, Марта хотела бы поменять местами вообще всё. Если, думала она, обычный ответ на социальное поведение приносит в итоге тревогу и страдания, отчего бы не поменять к ним отношение? Да, это разрушит все институты и догмы, все так называемые ценности, но это сохранит людей! Почему, например, человек бывает агрессивен или застенчив, или скрытен, или жесток? Из-за навязываемого чувства вины, которое он должен испытывать ежедневно, хорошо, если не ежеминутно. Столько ежей, кто же выдержит. Соблюдение этических норм своего сообщества остаётся самым важным делом, после зарабатывания денег. Что, инстинкты? Сеньор Д. радостно поддакнул, – к чёрту инстинкты! Этические нормы словно запах, присущий цветку – если будешь пахнуть неправильно, тебя не опылят. Обмолвишься, что для тебя ничего не значит традиции, ритуалы, все эти вехи годового цикла с чередованием траура и праздников, гордости и негодования, тревоги и облегчения – и жди-пожди завалящую пчелишку, вероятно, такого же изгоя в своём сообществе стереотипов, ну-ну. Строить таким вместе соты своей философии здравомыслия себе дороже, проще уйти в себя, такое приспособление как интеллект не даст соврать. Марта улыбнулась, – а если всё проще? Если обойтись на этот раз без сравнений с выдуманным миром, если попытаться просто говорить всё, как есть, без оглядки на мораль и границы, на потребности и стереотипы?
И-ип, – сеньор Д. выпучил глаза, некоторое время раскачиваясь застывшей в сомнениях коброй, а потом вдруг разлепил шерсть на лице, чтобы извлечь рвущееся наружу, – тоска-а. Я-то думал… Всё что у нас есть это только эти потребности и стереотипы и есть, пфф! А то, что ты хочешь – это то, что ты хочешь! Когда ты станешь всем, тогда и болтай. Налить тебе ещё?
По крайней мере, так услышала Марта и с удовольствием принимала на свой счёт, уже не опасаясь переполниться, напротив, словами лилась без оглядки. Стереотипы, монотипы, монотипии, стереотипии, выбор всегда есть, в отличие от так необходимого порой пинка. Весь пол был залит, смыслы доходили до груди, ассоциации щекотали волнами затылок. Марта была пьяна.
Змея извивалась, силясь дотянуться до собственного хвоста, замкнув и замкнувшись. С силой воспрепятствовав этому, Марта прервала круг. В который раз. И стали понятны истоки. И стало прозрачным течение. Мрак за окном разрубал пополам запутавшихся, свет в домах выставлял напоказ душу. Марта смотрела на это и хохотала до колик, до щекотания в пятках, так, что даже сеньор Д., бывалый в этих делах, стал вокруг приседать и прохаживаться, хватаясь то за голову, то за приставку , – надо в конце концов пройти игру, не всё же с бабами возиться. Это стало вовсе невыносимо и Марта выплеснула последнее воспоминание, ха-ха-ха, яд его превратив в страшной силы лекарство, в подобие живой воды. Вот, выпей же, выпей, пройдёшь в тот же миг! Прошёл, надо же… как так?
Итак, Марта встретила её на одном концерте. Давно, но как сейчас. Марта встретила её на одном концерте, вокруг были друзья, был тот, кто смотрел только на Марту под гулкие барабаны в голове, и была она. Именно в тот раз. Именно для этого раза. Бывает, солнце выглянет, хотя и так хорошо, музыка прозвучит, хотя и так хорошо, но именно это, как волшебный приз, сделает тебя в момент счастливым. Марта смотрела, дышала, говорила с ней и не могла напиться. Всё вокруг совершало какие-то свои движения, переживания, отчаяния, сочувствия, понимание, а Марта утоляла жажду. Только та, что была источником в тот день, могла ей помочь. Как в компьютерных играх, сеньор Д. не даст соврать, – помните, время от времени появляются предметы, достигнув которых прибавляются очки или способности? А здесь прибавлялась жизнь. Это практически таинство. Сейчас от таинства осталось одно название, оно подменилось всё той же моралью, традициями, эмоциями или просто тупостью. Тут мало что можно изменить, и никто не вправе чего-то ожидать или даже требовать. Но, если бы окружающие были более внимательны к друг другу, не было бы ни вины, ни чувства вины, была бы сила и
