пройтись, чтобы уловить все нюансы. Можно прилечь. Как иначе уловить звук, возникающий между коленками и кистями? Марта искала идеальную форму слушателя. Форму, идеальную для искусства и для окружающих. Форму, отвечавшую впопад и вовремя.
О, это время! Эта втиснутость в его рамки, украшенные по краям вензельками. Как все женщины, воспитанные в жёстких рамках страдающего феминизма, Марта, действительно, ничерта не понимала в естественном ходе вещей. Что искусство, что люди были для неё головоломкой, интересной, но зачастую неразрешимой. И моменты разгадок становились открытиями века. Неразрешимость вызывала слёзы, удачное совпадение – улыбку. Иной раз хотелось прокручивать на повторе, изумляясь примитивности своей психики: все они, эти вещи, гостили в её голове давным-давно. Но то были марта-гости, а реальные имели свои особенности, и Марта к ним совсем не была готова. Образы людей никогда, понимаете, никогда не совпадали с живыми людьми. Тот конструктор, тот шаблон, что складывается из посторонних историй, не работает в историях собственных. Приходится импровизировать, пытаясь допустить любые варианты, но…
Госпожа Л. сидела с улыбкой. К ней всю жизнь приходили выговориться – улыбка задействует множество лицевых мышц, избавленных от работы говорения, как слушатель улыбчивый человек великолепен. Даже музыка, казалось, изливала ей. Госпожа К. вдохновенно шептала, на гребне музыки подобная пифии, и светлые локоны над левым ухом госпожи Л. взлетали от жаркого полёта мысли, – Где граница в мире добровольно нивелированной морали между терпением и принятием? Где гарантия, что сама я не урод, искривлённо видящий одновалентных со мной людей? Где возможность стать свободными жителям царства Я, жить, ничем не подавляясь, не возмущаясь, не шокируясь? Мимоходом люди остаются теми же людьми, настолько заучены па их ритуальных танцев, меняющихся на гормональные, едва в поле зрения появлялся объект или объекты, готовые подчеркнуть их важность в качестве самки/самца. Что нам нужно, доказать самим себе свою актуальность? Желание любви, а где она, в каком из па? В какой из пар, если вскрыть скорлупу? Где она прячется потом, выйдя из организмов во время оргазма? Неужели в этих булочках? Или в этих персиках? Или в этих накрашенных глазках, или в этой модной стрижке? В себе самом или в узнавании себя с помощью другого?
И дальше allegro, – вы помните своё поведение во время влюблённости? А я помню. Вы становитесь совершенно одинаковыми, женщины с безумными глазами, мужчины с безумным сердечным мотивом, друзья мои, сколько вас побывало моим собственным зеркалом! Мы идём вслепую на звуки волшебной дудочки. Куда? – только и спросила госпожа Л. – А то вы не знаете, – пророкотали духовые, завершая первую часть.
Гости слушали по-разному. Кто сидел с закрытыми глазами, кто отстукивал на коленке ритм, кто отстукивал ритм соседей, словно через них пытаясь возбудить в себе подобное. Кто, бывалый, принимал в себя звуки и давал им делать то, что они могли.
Госпожа К., увлечённая звуками, куда-то шла. Господин Е. решился на большее. Он сделал одновременно две несовместимые вещи: воззвал к её пониманию и к её телу. О, для мужчины это было бы идеально, но для женщины – о! Вся человеческая культура учит нас обратному, как будто она в заговоре – так и есть! Размножение требует раздельной подпитки разума и чувств, что тут поделать. Она очень старалась, она понимала его настроения и влюблённости в других, она готова была ответить на его желания по отношению к ней, но, чёрт возьми, не в один момент! Предел человеческого был сметён и на волю вышел совсем не тот плод. На волю вышел гнев. Полёт валькирий, ярость Вотана. Смешно описывать словами музыкальные переживания. Хотя, с другой стороны, переживательный инструмент в человеческом теле всё равно один на все случаи, поэтому, будь то Вагнер или бытовая драма – мозг отреагирует одинаково, если он был сонастроен с происходящим. Правильно говорят – мозг не умеет понарошку. Такой, сука, серьёзный, но как иначе. Иначе мы были бы кем-то другим – без просторечий и глупостей. Музыка помогала вспомнить, что не были бы. Кто бы иначе за нас вечно стремился к невозможному и желал того, что принесёт страдания? Только сами, только себе, и с добавкой.
Господин Б. первым крикнул «браво!» и комната наполнилась шумом, напоминающим звуки множества огромных крыльев, бьющих по воздуху, в надежде найти опору. Такая привычка без паузы лишать себя гармонического эффекта, восстанавливая хаос, приводила Марту в недоумение. Это сеньор Д. так говорил – недоумение. Он был мастер изящных трактовок обычных женских истерик.
Господин С. ретировался, едва Марта вострубила. Последние гости, удаляясь, имели удовольствие развлекаться звеневшим оконными стёклами речитативом: «Мне нужно так мало!»
Марта довольствовалась малым. Малое стоило дороже, но оно того стоило. Кое-что шло без оценки, как его приобрести это был вопрос. На него отвечали, но всё больше притчами. Были разные техники, но проделав их, она чувствовала себя дурой. Тоже результат конечно, но именно одной вещи хотелось сполна: полного контроля над своими эмоциями. Пока же это не удавалось, она металась, как птичка в клетке, чирикала непонятное, ударяясь то об один взгляд, то о другой. Сеньор Д. редко вмешивался в ход событий в голове Марты: всякое вмешательство в сумме столь ж схематично, как и прочие действия, либо ты пророчишь nevermor, либо поддакиваешь угу угу. Почему люди в чужих ситуациях копируют воронов и сов, непонятно, сеньор Д. не собирался участвовать в этой занимательной орнитологии. Ему вполне достаточно было собственной вечности. Он был подобен органу, звуками своими возвышающим слушателя над самим собой. Чтобы возвыситься и увидеть – вот умора! И из-за этого стоило столько переживать?
3. Торг (Лингвистика)
Почему её описывают костлявой, страшной, чёрной? Чтобы жизнь не ревновала.
Не было зеркал, отразивших бы её. Отражается тело, идеи бесплотны. Попытки селфи тоже всегда заканчивались провалом большей части сущего, запечатлев участок чего-то трудно идентифицируемого. Кто видел красоту, кто уродство. Но в принципе, благодаря особенностям сознания, склонного к фантазиям, покупались все, пусть и не всегда с кэшбэком. То, что не объяснит язык, растолкует мозг, и, если им так же не слишком активно пользовались, всё будет страшно, но быстро. В ином случае долго. Или даже очень-очень долго.
Вчера Марта освоила новый язык – говяжий. Учили вместе с котом. Звучит он примерно так: мм хрм хрм чв чв мм хрм. В принципе, не трудно, тем более, что корпус его включает лишь настоящее и прошедшее время, никаких неправильных глаголов и прочих препятствий для взаимопонимания. Вполне подходящий для общения небольшой дружеской компании, считывающей друг друга с
