– Гирокомпас, – указал подбородком Ким на какой-то из приборов перед собой. – Врет, конечно, но нам особенной точности и не нужно. Кроме того, сейчас поднимемся, увидим пятно рассвета.
И в этот миг Ростик увидел. Далеко-далеко возникло серое марево. Оно даже не было похоже на свет, скорее напоминало туман, светящийся изнутри.
– Красиво, – кивнул Ростик. Пятно осталось сзади и справа. Но приближалось оно с такой скоростью, что Ростик не сомневался, не успеет он толком ко всему привыкнуть, как Солнце догонит их и зальет жарой и отвесным светом.
– Вот наш курс, – проговорил Ким. – Удерживай это направление.
Следующие пятнадцать минут Ростику было очень некогда. Он чувствовал, как антигравитационные блины, связанные штангами с рычагами и его руками, отбрасывают вниз и назад некую невидимую волну, действуя по принципу реактивного двигателя. И еще он чувствовал, что блины эти все время выскальзывают, норовят завалиться вбок, выдернуть из-под него машину и опрокинуть ее, размести по земле огненным снопом взрыва… Потом все как-то успокоилось. Он поймал некое состояние равновесия, которое позволяло удерживать высоту и в то же время продвигаться вперед, разрезая воздух с ощутимым свистом боковых выступов и давлением на лобовые стекла.
Ким скептически сощурился, потом кивнул:
– Совсем неплохо. Вот только нос ты задрал, а значит, сопротивление воздуха у тебя больше возможного процентов на двадцать. Смотри, как лодка должна идти в крейсерском положении.
Рычаги чуть дернулись, лодка мигом, словно почувствовала руку хозяина, выпрямилась, свист, которым Рост только что гордился, исчез. И машина заскользила вперед бесшумно, как привидение. И гораздо быстрее.
– Ничего, придет время, вздумаешь в седле посидеть, я свое возьму, – проговорил Ростик.
– Да, – Ким усмехнулся, – я слышал, ты лошадником стал, каких мало.
– Пришлось, – согласился Ростик. – Даже отливать научился из седла.
– А, удобства – засуетился Ким, – с этим просто.
– Нет, не сейчас. Я просто так сказал, к слову.
– Я подумал… Ну ладно, когда надо будет, скажешь. Тут от холода в самом деле чаще хочется.
Рассвет застал их, когда Ростик уже ощутимо осознал, что его самая удачная манера управления замедляла скорость по сравнению с Кимовой километров на двадцать в час. Как это получалось и почему – объяснить он не брался. И машина была та же, и Винторук так же пыхтел на котле, и положение всех блинов было почти таким же… А вот поди ж ты! Ким утверждал, что делает семьдесят верст, а Ростику никак не удавалось перевалить за пятьдесят. И хотя тут не было спидометров, тахометров или других приборов, которыми можно было измерить скорость, Ростик ему верил.
К тому же Ростик устал. С непривычки он даже вспотел. Странно это было – так быстро вымотаться, но вот случился такой конфуз.
– Нет, – Ким отрицательно покачал головой, – ты вынослив, как буйвол. Другие за четверть часа чуть не в отрубе валятся, а ты больше часа держишься. Мне бы тебя получить на месяц, я бы из тебя Водопьянова сделал.
– А чем он знаменит? – осторожно спросил Рост.
– Это такой летчик полярный и писатель. А знаменит выносливостью, один раз пять суток гонял свои самолеты и уснул только после того, как залез на отметку в пять тысяч метров и у него кислородная маска отказала… Ну, там, на Земле, конечно.
– И что, разбился?
– Нет, сработало чутье пилота. Проснулся и успел вывести машину из штопора, только очень расстроился из-за своей невнимательности. Даже докладную на себя подал. Его потом очень медкомиссии донимали, но… Такой вот человек.
Внизу открылся Чужой город. Он выпал на них из-за серо-зеленого леска, венчающего пологий на вид холм, который показался сверху вполне жесткой складкой.
– Давай-ка минуем его сторонкой. – Ким повернул нос лодки градусов на десять севернее. – Не любят они, когда мы над ними ходим.
– Быстро до них доскакали.
– По автомобильному спидометру Чужой, – Ким повернул голову в шлеме влево, где остались башни и стены обиталища гошодов, – находится от Боловска в семидесяти километрах. Если бы я тебя не учил, мы бы его еще в темноте прошли.
Потом Ростик снова попытался учиться. И это оказалось труднее, чем вначале, – он определенно выдохся. Но Ким не знал усталости и заставлял, заставлял его… И Рост старался, делал какие-то наклоны, крены.
То летел чуть боком, чтобы ощутить давление ветра в борт, то задирал корму, чтобы понять, как тяжело сразу становится работать на котле…
В этой части Полдневья Ростик никогда не был. Проскакивал мимо, один раз заблудился, но по-настоящему ничего так и не понял. А следовало. И может быть, даже не менее срочно, чем выучиться летать на антиграве.
Кроме того, внизу было очень уж красиво. Поля зеленокожих быстро кончились, а пошли необычные всхолмления, которые определенно указывали, что когда-то тут было море… Море?
И тогда Ростик вдруг понял, что блестящая полоса впереди, полоса, которая уже полчаса слепила их, немилосердно отражая солнечный свет, и есть море. Тот самый залив, западный берег которого занимали двары, восточный почти не давали осмотреть весьма свирепые пернатые, и лишь южный, самый дальний от океана, кусочек приходился на дружественных гошодов. И который, следовательно, можно было безопасно посещать.
– Красиво, – вздохнул Ростик. Ким хмыкнул. Он понял, что Ростик дошел до полного изнурения и на сегодня его лучше оставить в покое.
– Да, неплохо. Вот только слишком много, на мой вкус, разных странностей.
– А именно?
– Долетим – увидишь. – Он чуть повысил голос:
– Антон, ты не дашь нам отдохнуть?
Антон, который, как оказалось, отменно прикемарил в стеклянной кабинке над котлом, рвался в бой. Он сменил Ростика в правом кресле, а потом так поднажал, что Винторуку пришлось крутить котел гораздо быстрее.
Ростик поднялся к спаренной пушке пурпурных, чтобы не загромождать собой пилотскую кабину, и на всякий случай принялся осваивать ее, пока не услышал голос Кима:
– Рост, смотри!
– Что? И где?
– Смотри рядом с отражением солнца от воды.
Ростик прижал голову к стеклу башенки. Нет, ничего он не видел. Там, где кончался покатый борт их лодки, начиналось сверкающее солнечное пятно, не позволяющее даже оценить высоту, на которой они летели.
– Не вижу, сделайте что-нибудь.
– Антон, не гони, дай человеку посмотреть, – попросил Ким.
Антон сразу заскрипел рычагами, лодка дико накренилась, казалось, она вот-вот завалится вверх тормашками, зато Ростик увидел под собой прозрачнейшую с такой высоты воду. Впрочем, она была не только прозрачной, но и мелкой. Глубина в этом месте едва ли превышала метров десять. Дно было видно как нарисованное, и на нем… Ростик не поверил глазам. Дно залива было исчерчено правильными светло-желтыми квадратами. Так аккуратно не умели работать даже кропотливые махри гошоды.
3
Летающая лодка плавно ушла вниз, потом скакнула выше прежнего. «Обычная воздушная яма», – решил Ростик, потом опомнился. Он сидел в машине, которую по воздуху волокла непонятная сила антигравитации, тут не могло быть воздушных ям. В крайнем случае – гравитационные, хотя… Что-то в прежние времена, когда расхаживал по земле на своих двоих, он ничего подобного не замечал. Может, невнимательно ходил?
Вода внизу, ослепительно отливающая отраженным солнечным светом, вдруг стала приближаться – это означало, что Ким снижается. Сразу чуть полегче задышалось, оказывается, они ходили почти под потолком еще годного для дыхания пространства. М-да, действительно, тут не очень разлетаешься, без кислородных приборов по крайней мере.
И вдруг стало ясно, что залив они пересекли. С высоты Ростику никак не удавалось правильно оценивать расстояния. Конечно, при плоской, как стол, простирающейся вдаль поверхности Полдневья он давно видел и западный берег, который им предстояло обшарить, и лес, возникающий почти на берегу и уходящий на сотни километров дальше, к океану.
Но все эти перспективы и панорамы словно бы обрывались сознанием, на них не хотелось смотреть, не хотелось о них думать. Они как бы психологически не вмещались в поле зрения обычного человека. С этим, конечно, следовало бороться… Но вот так сразу, с бухты-барахты, не удавалось.
Берег проплыл внизу, как молчаливый укор морю. Тут все было иначе, все жило по другим законам. Лес, потом более высокий и густой лес… И вдруг пошли совершенно огромные деревья. «Как в тайге», – подумал Ростик. Собственно, в тайге он никогда не был, но на фотографиях, сделанных с вертолета, которые привозил из экспедиций отец, она выглядела именно так.
Внезапно Ростик понял, что рассматривать землю под собой из башенки стрелка неудобно, он последний раз окинул взглядом пласты серого, как всегда, воздуха вокруг их машины и спустился к пилотам. Ким покосился, но ничего не сказал, лишь подвинулся да голову наклонил, чтобы локоть Ростика не очень придавливал его к спинке.
