— Вы знаете Эвана Маккейна?
Я замерла. О боже. Они знали! Каким-то образом выяснили, что я взяла записку с номером Эвана. Примерно через пять секунд дружеская улыбка Стэна исчезнет, и он вытащит наручники. Меня арестуют. Бросят в тюрьму. Я никогда больше не увижу детей. Муж разведется со мной и женится на стройной блондинке с хорошим вкусом, подходящей ему во всем, с хорошим теннисным ударом слева. Она прекрасно подойдет к этому городу, который он выбрал, и мой деверь будет до конца жизни повторять: «Говорил же я тебе».
Я вытерла руки о бедра.
— Почему вы спрашиваете?
— Его имя высветилось на определителе номера.
Я почувствовала, что постепенно расслабляюсь.
— Я знала человека с этим именем в Нью-Йорке. Мы были… — Я хрустнула пальцами, выпачканными в чернилах. — Мы уже несколько лет не общаемся.
Стэн кивнул, устроил свое тяжелое тело в кресле и что-то записал.
— Но его ведь не подозревают? — выпалила я, прежде чем еще более ужасная мысль не пришла мне в голову. — Ведь это не он… он не…
Все эти годы я призывала страшные мучения на его голову, в своих фантазиях видела его, испускающего дух в муках, невыносимых и унизительных настолько, что его кончина обеспечила бы появление заметки в «Новостях из мира сверхъестественного». Теперь же, когда он действительно мог попасть в опасность, я не могла унять дрожь.
Стэн проигнорировал мои слова.
— Чем он занимается?
— Когда я его знала, он был частным детективом. Выполнял заказы страховых компаний, работал с исками по несчастным случаям на производстве. Разводы. Слежка. Обман мужей…
Я плохо соображала. Любой на моем месте повел бы себя так же после четырех лет бессонных ночей. Я быстро вскочила на ноги, и одна из моих заколок вылетела из волос.
— Вероятно, Китти наняла его, потому что муж обманывал ее! А муж узнал и убил ее!
Стэн воззрился на меня. Вместе с ним воззрились почтальон и молодой патрульный, которого я видела на переходе у начальной школы. Из моего воображения напрочь исчезли наручники и самодовольный деверь, а Стэн от души хлопал меня по спине, приговаривая: «Потрясающе, Кейт! Ты раскрыла преступление!» Однако он просто перевернул страничку в своем блокноте.
— Вы знаете Филиппа Кавано?
Я покачала головой, подбирая заколку с пола.
Стэн что-то записал.
— Давайте вернемся назад. Когда Китти позвонила, она сказала, что хочет поговорить с вами о чем-то. Вы знаете, о чем?
— Понятия не имею. Сожалею. Я бы хотела помочь, но я не так уж хорошо ее знала.
— Вам не известно, о чем она хотела побеседовать с вами?
— Нет. А вы уже пообщались с ее мужем?
Стэн лизнул большой палец и открыл чистую страницу в своем блокноте.
— Почему вы спрашиваете?
— А разве не всегда это муж?
Он потер щеку.
— Всегда?
— Ну, по моему журналистскому опыту, муж всегда замешан.
Стэн уставился на меня своими кроткими карими глазами, будто у меня на плечах выросла вторая голова.
— По мнению «Лайф тайм ТВ», для женщин — тоже. Муж. Всегда. Если только это не бойфренд.
— У Китти был друг?
— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Если и был, значит, она великолепно умела организовать свое время. С двумя детьми, знаете ли…
Дверь распахнулась, и вошел полицейский, крепко поддерживая под локоть высокого красивого мужчину лет сорока, с серебристо-светлыми волосами, в сером фланелевом костюме, который выглядел так, словно он разучился ходить.
— Извините, — произнес Стэн и бросился к ним.
Секретарша перестала притворяться, будто занята какими-то делами, помимо подслушивания, положила щеточку для туши и настроила зеркало так, чтобы видеть происходящее. Стэн подхватил мужчину под другой локоть и направил его в свой собственный офис, за углом. Дверь за ними защелкнулась, но я все-таки успела услышать, как мужчина стал кричать.
— Моя жена, — повторял он. — Моя жена.
Его голос прервался. Я закрыла глаза, вспоминая вес тела Китти и тошнотворный звук рвущейся ткани, когда я поднимала ее с пола. Посмотрела на часы. Почти три. Скоро дочери Китти вернутся домой из садика. Кто встретит их дома и сообщит им новости? Куда они отправятся?
Я вслушивалась изо всех сил. Голос Стэна звучал низко и успокаивающе, его нью-йоркский акцент напомнил мне о доме. Время от времени я могла различить только пару слов, но Филиппа слышала хорошо. Он простонал: «Моя вина». При этих словах секретарша вытянулась вперед, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. «Это я во всем виноват».
Через пятнадцать минут мне разрешили уйти, попросив не уезжать из штата и позвонить, если у меня появятся какие-нибудь новости об Эване Маккейне.
— Обязательно, — пообещала я. — Но не думаю, что он мне позвонит. Мы не общаемся.
— Все меняется, — заметил Стэн.
Полицейский с пешеходного перехода, розовощекий мальчишка со стрижкой «ежиком», довез меня до места преступления. Я втянула голову в плечи, проскочила мимо машин телевидения, уже успевших припарковаться перед домом Кавано, и села в машину Грейси. Я еще не доехала до конца Фолли-Фарм-уэй, когда мое сердце забилось так часто, что я побоялась двигаться дальше. Эван Маккейн. После всех этих лет.
Я достала свой мобильник и начала набирать номер. Мне даже не приходило в голову, что я все еще помню его наизусть. Набрав три цифры, я задумалась. Что я скажу, если он ответит? «Привет, это Кейт Кляйн. Помнишь меня? Ты тогда разбил мне сердце? Ну да ладно, мы сто лет не общались, и я полагаю, что ты был знаком с Китти Кавано. Так вот — ее убили, и полиция хочет с тобой пообщаться».
Я засунула телефон в карман, положила руки на руль, пока они не перестали дрожать. Я оставила сообщение своей лучшей подруге Джейни Сигал и попросила ее перезвонить как можно скорее. Потом я отправилась домой.
Глава 3
На следующий день я с детьми посидела в сайте «Музыка для малышей», накормила их сыром-гриль с маринованными огурчиками и невнятной приторной книжкой «Куда ушел дедушка?», написанной двумя психологами с целью «помочь юным читателям пережить горе и потерю». Затем загрузила детей в машину, куда поместились еще тонны две необходимой дополнительной одежды, влажные салфетки, стикеры «Доры-Путешественницы»[6] и коробки с соком. Со всем этим я отправилась в парк.
Я жила в Апчерче почти восемь месяцев и, по моей собственной нелицеприятной оценке, еще ни разу ничего не сделала правильно. На «День открытых дверей» в нашей «Красной тачке» я надела свои обычные брюки карго, а все прочие мамаши щеголяли в юбках и ботиночках на каблуках. Когда Софи прищемила мне палец дверцей от машины, я взвизгнула «Твою мать!» — а ведь Рейни Уилкс, чей сын был в одной детсадовской группе с моими детьми, произнесла всего лишь «Блин!», когда ее муж Роджер сдал назад на парковке и придавил ей ногу.
Но все вышеперечисленное не шло ни в какое сравнение с катастрофой на празднике в честь трехлетия моих близнецов.
Раньше, в Нью-Йорке, когда мы с Беном и детьми жили в трехкомнатной квартире с видом на крохотный кусочек Центрального парка, подобная вечеринка была бы уместной. Я пригласила к нам домой на Либерти-лейн всех детишек из группы, куда ходили мои мальчики, плюс друзей из Нью-Йорка, включая Жеке, у которой было две мамы; Йонаха, у которого было двое пап; и Мэй, которую мама-одиночка удочерила год назад в Китае. Купила пиньяту,[7] испекла пирог (из готового теста, но добавила туда шоколадной крошки и пакет смеси для пудинга), поставила на стол пунш и содовую, нарезанные овощи и наполнила салатницу сырными палочками. Чтобы освободить побольше места в гостиной, мы с Беном отодвинули диваны к стенам. Из развлечений были рисование пальцами, игра в «пришпиль хвост к ослику», а для взрослых — Джейни в коротком черном платье. Она смешивала мохито и пространно и непристойно обсуждала недостаток постельного мастерства у своего последнего кавалера.
Мне казалось, что все неплохо проводили время, хотя я заметила, что мамаши Апчерча оттаскивали своих детей от сырных палочек, словно это были отрезанные пальцы. И задавали много вопросов на тему наличия искусственных красителей в пунше. Я видела парочку детишек, которые выглядывали в наш дворик и спрашивали, когда же будут кататься на пони или когда же установят надувной воздушный замок. Я думала, они шутят. Они не шутили.
Я поняла это две недели спустя, когда нас пригласили на праздник к одному из ребят нашего садика. Все это было в «Апчерч-инн», гвоздем программы стало обильное угощение из ресторана, фуршет с копченой рыбой, шеф-повар, готовивший суши, и ледовая скульптура именинника в полный рост. Никаких пластиковых вилок, «пришпиль хвост к ослику», семей нетрадиционной ориентации, частично гидрированных закусок и вообще ничего искусственного. Отец, спортивный агент, разметил на парковочной площадке баскетбольную площадку в половину размера и каким-то образом уговорил весь стартовый состав НБА приехать к нам, сыграть с гостями вечеринки в игру и проиграть.
