– И кому же так повезло?
– Французской графине, ха-ха! – задорно ответил Тучков.
– Действительно, повезло. Поздравляю!
– Но я уже успел развестись, – на лице беспечного Тучкова не было и тени сожаления. – Здесь во Франции столько соблазнов… Проиграл в рулетку родовое имение и состояние своей жены. И как следствие – развод!
– Ну, прямо не знаю, что и сказать тебе, приятель. Может, посочувствовать?
Варнаховский весело рассмеялся. Его приятель совершенно не изменился, жил столь же бесшабашно, как и во времена безумного гусарства.
– Не стоит! Я уже свыкся.
– Вижу, ты не бедствуешь. Не каждый миллионщик может похвастаться тем, что обедает в таком шикарном ресторане, – произнес Леонид. – Ты, видно, получил немалое наследство.
Встреча со старинным другом начинала утомлять, наверняка через минуту попросит денег. Самое время раскланяться и отойти к заказанному столику. Подхватив Элиз под руку, он повел ее в сторону освещенного зала, из которого навстречу гостям уже выскочил предупредительный метрдотель.
– Вовсе нет, просто всякий раз находится добрая душа, которая хочет угостить меня в этом ресторане.
Варнаховский кисловато улыбнулся.
– Мы заказали у окна, – сказал он подошедшему метрдотелю.
– Прошу вас, господа. Столик уже ждет. Очень надеюсь, что вам там будет удобно.
Сдержанно кивнув, Леонид направился к указанному столику под раскидистой пальмой.
Он не спешил приглашать старинного друга за свой стол. Обычно это заканчивается одним и тем же: наверняка с кем-то повздорит и вызовет того на дуэль, а ему самому предстоит роль секунданта. Правда, возможен второй вариант – начнет энергично ухаживать за Элиз. Что тоже не входило в планы Варнаховского.
Отодвинув стул, Леонид бережно усадил Элиз.
– Вот как? И кто же будет на этот раз?
– А вот посмотри туда, – кивнул Тучков в сторону сцены, подле которой стояло несколько столиков, за одним из них сидела молодая женщина, не более двадцати пяти лет, в черном вечернем искрящемся платье.
– И что?
– На сегодняшний день она мой ангел-хранитель.
– Кто же она?
– Дочь главного редактора журнала «Французские огни». Занимается тем, что помогает своему папеньке в написании разного рода очерков и фельетонов.
– А какая твоя роль во всем этом?
– А я забавляю ее разного рода историями из собственной жизни. Кстати, я ей рассказал о тебе, и она просто мечтает познакомиться с тобой. Все-таки ты у нас петербургская знаменитость! Так отрекомендовать?
Варнаховский невольно нахмурился. Устроившись напротив Элиз, он сдержанно произнес:
– Как-нибудь в следующий раз.
– Но почему?
– Мне бы не хотелось сейчас портить аппетит.
Не обращая внимания на протесты приятеля, Тучков уже кричал через весь зал:
– Мадлен! Милая! Здесь тот самый поручик Варнаховский, о котором я тебе столько рассказывал!
Женщина, взмахнув руками, выпорхнула из-за стола, как перепуганная галка, и направилась через зал, ища взором место для приземления.
– Неужели вы тот самый Варнаховский? – Ее узкие ладони от неподдельного восторга сложились у самого подбородка. – Вы даже не представляете, как я рада с вами познакомиться, я столько о вас слышала…
– Представляю, – вздохнул Леонид.
– Самого хорошего!
Барышня явно была расположена на долгий разговор и намеревалась устроиться на одном из свободных стульев. Но не выпроваживать же ее с помощью швейцара! Это было бы просто неделикатно.
Кисловато улыбнувшись, Варнаховский указал на свободный стул рядом с собой.
– Прошу вас, мадемуазель, присаживайтесь. Надеюсь, вам будет здесь очень удобно.
Барышня тотчас опустилась рядом. Тучков на правах старинного друга устроился с противоположной стороны. Оставалось смириться с тем, что предстоящий ужин будет безнадежно испорчен. А ведь они с Элиз намеревались поужинать вдвоем.
Подкрался смазливый прилизанный гарсон.
– Что желаете, господа?
– Вот что, голубчик, принеси нам для начала по салатику из крабов и какого-нибудь хорошего вина, – заказал Варнаховский.
– А мне кусок мяса, – пожелал Тучков.
– Вас устроит говяжий язык? – спросил гарсон. – Он отмачивается в вине и подается с фруктами.
– То, что надо!
Через минуту заказ был исполнен. Расставив на столе тарелки, гарсон немедленно удалился.
– А правда, что вы были адъютантом великого князя Николая Константиновича? – спросила Мадлен.
– Правда.
– Говорят, император выслал великого князя из Санкт-Петербурга.
– Я давно не был в России, а потому ничего об этом не знаю, – пожал плечами Варнаховский. Нарастающее раздражение он заел крабовым салатом. – Если это так, то мне очень жаль.
– Сначала его отправили в Крым, а потом в Оренбург. Его признали умалишенным, и сейчас он находится там на излечении. А правда, что он сошел с ума из-за одной танцовщицы? Говорят, он был очень в нее влюблен. Вы случайно не знаете, кто она такая?
Элиз Руше, ковырнув вилкой салат, уткнула глаза в тарелку.
– Понятия не имею. Великий князь всегда пользовался у женщин большим успехом. Не исключено, что в одну из своих женщин он все-таки влюбился.
– А правда, что великий князь вовсе не сумасшедший, а пострадал за свои убеждения?
Молодая женщина начинала его забавлять. Подобная напористость встречается только у профессиональных репортеров. С такой хваткой ее ожидает большое будущее.
– Разумеется, мадмуазель, – посмотрел Леонид на женщину.
Теперь, на расстоянии вытянутой руки, он видел, что она весьма недурна. Крупные карие глаза делали ее слегка наивной, и на собеседника она смотрела с интересом, какой можно наблюдать разве что у малолетних детей. При этом длинные ресницы напоминали бабочек, порхающих над цветком. У Тучкова всегда был недурной вкус. Надо полагать, в Мадлен его привлекло не только батюшкино состояние, но и ее миленький курносый носик. Единственное, что ее портило, так это крупный рот с толстыми ярко-накрашенными губами. Варнаховский перевел взгляд на Тучкова, всецело увлеченного куском мяса.
– Великий князь был рэволюционером, – стараясь спрятать насмешку, проговорил поручик.
– Что вы говорите! – Глаза Мадлен вспыхнули профессиональным интересом, она всплеснула руками, отчего вновь напомнила сварливую галку, намеревавшуюся спорхнуть со своего места. – Рэволюционер? Как романтично!
– Именно так, дорогая мадемуазель, – с самым серьезным видом продолжал Леонид, внутренне потешаясь. – Он давал «народовольцам» огромные деньги на осуществление в России революции.
– Зачем ему это было нужно?
– Именно таким образом он боролся с царским террором.
– Боже мой! – восторженно воскликнула женщина. Крупные глаза от возбуждения засверкали. – Наверняка среди рэволюционеров у него имеются друзья.
Умело работая ножом и вилкой, Варнаховский поглощал крохотные кусочки мидий. И неожиданно поймал себя на том, что получает большое удовольствие не только от качественно приготовленной пищи, но и от общения с восторженной женщиной. Интересно, а в более интимной ситуации она столь же восторженна?
– Разумеется! Только в любовницах у него было несколько рэволюционерок. А «народоволец» Желябов – в России он является идейным вдохновителем движения – был его лучшим другом. Не удивлюсь, если «народовольцы» попытаются отбить великого князя у царского караула.
Леонид украдкой посмотрел на Элиз, едва сдерживающую приступы хохота.
– Вы такой занимательный собеседник, – проговорила Мадлен. – Надеюсь как-нибудь повстречаться с вами еще раз. Не будем вам мешать. Поговорим как-нибудь в другой раз.
– Леонид, давай как-нибудь встретимся, поговорим. Все-таки нам есть что вспомнить. Как мне тебя найти? – спросил Тучков, утирая рот салфеткой.
Варнаховский улыбнулся:
– Тебе это не составит большого труда. Достаточно поднять голову и посмотреть на вершину горы. Там у меня вилла.
– Это которая?
– Та, что с колоннами.
– Эко ты куда забрался, – не без восторга проговорил Тучков. – В этой вилле когда-то проживал индийский паша.
– А чем же индийский паша лучше русского офицера?
– Тоже верно, – согласился Тучков, отходя от стола.
Подозвав к себе официанта, стоявшего в стороне, Леонид распорядился:
– Вот что, милейший, принеси мне «Шато Латур» 1861 года.
– О! У вас хороший вкус, месье, этот год был особенно урожайным.
Появившись с подносом, на котором стояли бутылка вина, укрытая полотенцем, и два высоких бокала, он произнес:
– Это наше лучшее вино. Надеюсь, оно доставит вам подлинное удовольствие.
Откупорив бутылку, он аккуратно, стараясь не обронить ни одной капли, разлил вино по фужерам, произнес: «Приятного вам вечера» и, слащаво улыбнувшись, устремился встречать очередных клиентов.
