— Так, конечно, я злюсь, — сказала я со злостью. — А чего ты ожидала? Глупо было такое спрашивать.
— Да, — согласилась она. — Такое было спрашивать глупо. Я вижу, что ты злишься. Мне не нужно задавать таких глупых вопросов, чтобы это понять.
— Почему же ты спросила?
Она стала поворачиваться, медленно переставляя колени, пока, наконец, не развернулась ко мне полностью.
— Я спросила для тебя, — сказала она.
— Для меня?
— Чтобы ты могла услышать ответ.
Иногда старушка Дзико говорит загадками, и, может, потому, что я провела столько лет в Саннивэйле, у меня все еще есть сложности с пониманием японского, но в тот раз, думаю, я поняла, что она имеет в виду. После этого я начала рассказывать ей всякие мелочи, как оно было в школе и всякое такое, даже когда она не спрашивала. И пока я говорила, она просто слушала и все перебирала бусины дзюдзу по кругу, раз за разом, и я знала, что каждая бусина, которую она двигала, — это молитва за меня. Мелочь, казалось бы, но все-таки кое-что.
[105]
Вот какую смску она только что мне прислала. Столько, говорит она, тебе должно быть лет, чтобы сознание стало по-настоящему взрослым, но поскольку ей самой сто четыре, я практически уверена, она шутит.
Рут
1
Электричества не было четыре дня, для зимнего отключения относительно недолго. Во время этих блэкаутов они могли поддерживать компьютеры и бытовую технику в рабочем состоянии, только если генератор был исправен и пока у них было горючее. Когда оно кончалось, запас можно было пополнить, только если хотя бы на одной из двух заправок острова генератор был на ходу и дороги уже расчистили от упавших деревьев, которые, собственно, и обрывали провода.
Когда генератор прекращал работать, насос в колодце тоже останавливался, а это значило, что у них кончалась вода. Туалеты в доме, горячая вода из-под крана, ванна, электрический свет — на пятый день все это представлялось невообразимой роскошью из другого времени и с другой планеты.
— Добро пожаловать в будущее, — сказал Оливер. — Мы просто-таки опережаем время.
Рут бродила по дому, будто в темном, пропитанном керосином сновидении, прислушиваясь к шуму дождя и стенаниям ветра. Без привычного звукового фона — жужжания вентиляторов и компрессоров дом стоял в спокойном безмолвии. Сначала она еще ловила себя на том, что прислушивается, надеясь уловить рев двухмоторного гидроплана, везущего электриков, но на третий или четвертый день, так ничего и не услышав, она сдалась и дала тишине поглотить себя. Она сидела с котом перед дровяной плитой и читала при свете керосиновой лампы. Пыталась читать Пруста. Пыталась не читать дневник Нао, забегая вперед. По большей части глядела в огонь. Иногда в сумерках она стояла в дверях дома и слушала волков, рыскавших в окутанном туманом лесу. Их призыв начинался с низкого тревожного стона, к которому по мере того, как собиралась стая, по одному присоединялись другие голоса, сливаясь в общем, пробирающем до костей хоре, звучавшем все более дико. Она поежилась. Оливер упрямо отправился на пробежку, несмотря на дождь; она ждала его и беспокоилась. Она видела царапины от когтей кугуара на стволах деревьев за домом, свежий помет на дорожке, отпечатки волчьих лап на мокрой земле.
Популяция волков в последнее время увеличилась, и стаи осмелели. Они подходили к домам, крали кошек и заманивали собак в лес, чтобы съесть. В 1970-х, когда волки резали коров и овец, островитяне ответили облавой, преследуя волков по всему лесу, стараясь убить как можно больше, наваливая окровавленные трупы в кузова пикапов, как дрова. Люди помнили об этом до сих пор, и волки тоже, и потому долгое время их практически не было видно. Но теперь они вернулись. Работники природоохранной службы провинции приехали на остров, чтобы научить людей, как себя вести. Сбивайте их с толку, говорили они. Кричите на них. Швыряйте предметами. Легче сказать, чем сделать. Как-то она посмотрела из окна кабинета и увидела Оливера в беговых шортах, орущего и размахивающего огромной палкой — он гнал вверх по подъездной дорожке волка. Оливер бежал во всю мочь. Волк только отпрыгивал, особо не напрягаясь.
Как она дошла до такого? Как превратилась в женщину, которая боится, что ее мужа съедят волки и кугуары? Ответа у нее не было. Ее сознание пребывало в каком-то странном подвешенном состоянии.
Когда включилось электричество, дом перешел обратно в режим двадцать первого века: зажглись огни, замурлыкали бытовые приборы, забулькал насос аквариума, завздыхали водопроводные трубы, и Рут, перепрыгнув через кота и запутавшись в кабеле, устремилась наверх проверить электронную почту. Мир вновь утвердился на своем месте во времени, и ее сознание опять было онлайн.
Она залогинилась. От профессора — ничего. Уже почти неделя прошла. Он ее игнорировал, или, может, у него там тоже случилось отключение? Бывают в Пало-Альто отключения электричества?
Она проверила прогноз погоды. Надвигался еще один шторм. Времени не было. Столько оборванных нитей, столько вопросов без ответа — она выбрала один, который, как ей казалось, легко разрешить. Она запустила браузер и набрала «Сисёсэцу в Японии и нестабильность женского “Я”». Интернет для разнообразия работал быстро, будто вернулся из давно заслуженного отпуска. Через какие-то секунды она вновь очутилась на сайте научного архива, и вот эта выдержка из статьи, которую она читала перед тем, как отключили свет. Она кликнула ссылку <читать дальше>, которая привела ее на сайт издания под названием «Журнал восточной метафизики». Великолепно. Статья была перечислена в указателе. Она кликнула на название, и выскочила та же выдержка; в этот раз внизу страницы была кнопка «ЗАКАЗАТЬ СЕЙЧАС». Нажав на кнопку, она быстро заполнила форму заказа, а потом перевернула кабинет вверх дном в поисках кредитки. Здесь, на острове, она иногда по нескольку дней не вспоминала о кошельке и часто полностью теряла представление о его местонахождении. Наконец она нашла карточку за подушкой в уголке кресла и ввела номер в форму. Нажала кнопку ПОДТВЕРДИТЬ ПОКУПКУ и стала ждать, когда начнется загрузка, но вместо этого появилось новое сообщение.
Запрошенная статья была удалена из базы данных и более
не доступна. Приносим извинения за доставленные неудобства. Ваш заказ был аннулирован, средства с Вашей кредитной карты не будут списаны.
— НЕТ! — вскрикнула она так громко, что Оливер услышал ее из своего кабинета даже сквозь шумоподавляющие наушники. Он прервался на секунду, чтобы послушать, что будет дальше.
2
Снаружи, на кедре, росшем у поленницы, джунглевая ворона склонила голову набок. Она тоже слушала. Прошло несколько моментов, может, минута. В доме опять горели окна — светящиеся квадраты, парившие в темноте леса. Еще один крик, в этот раз более долгий, раздался из ближайшего к поленнице окна:
Последовала тишина, а потом окно погасло. Ворона подняла черные блестящие плечи и нахохлилась, что было вороньим эквивалентом пожатия плечами. Она взмахнула крыльями раз, другой, сорвалась со своего насеста и понеслась между тяжелыми кедровыми ветвями. Описала круг над крышей дома. Внизу, вытянувшись в неровную линию, сквозь заросли гаультерии гуськом бежала стая волков, шла по следу оленя. Ворона каркнула в знак предупреждения, на случай, если кто-то слушает, потом полетела выше, прочь от крыши на маленькой росчисти среди леса, пока, наконец, не поднялась над плотным балдахином дугласовых елей.
Паря над верхушками деревьев, она видела все до моря Салишей и целлюлозного завода и городка заготовщиков леса у Кэмпбелл-Ривер. Круизный лайнер, направлявшийся на Аляску, шел по проливу Джорджии, сияя огнями, как утыканный свечами торт. Еще один круг, и еще, все выше и выше — и вот открылся вид на горную цепь острова Ванкувер, на вершину Голден Хайнд, на ледники, флюоресцирующие в лунном свете. Вдалеке простиралась гладь открытого океана, все дальше и дальше, но ворона не могла подняться достаточно высоко, чтобы увидеть дорогу домой.
Нао
1
Настроение в «Фартучке» сегодня определенно какое-то странное, и я не знаю, смогу ли я много написать. Бабетта только что подходила спросить, не хочу ли я пойти на свидание (а я не хочу), но, когда я соврала, что у меня месячные, улыбка замерла у нее на лице, ставшем холодным и жестким, и она резко развернулась, чуть не выбив мне глаз кружевным подолом нижней юбочки. Не думаю, чтобы она поняла, что я вру, но уже ясно: вести дневник становится проблематично и мое асоциальное поведение начинает бесить Бабетту и других горничных. Надеюсь, они не заставят меня платить за столик, потому что это безумно дорого, и тогда мне придется искать другое место, где можно писать. Но я их вполне понимаю. Раньше мне это в голову не приходило, но теперь-то я знаю — писателя, который реально пишет, трудно назвать душой вечеринки, и в создание веселой, оживленной атмосферы в «Фартучке» я своего вклада не вношу.