– Требуем справедливости! Смерть людям! Хотим знать правду! – раздавались выкрики из толпы.
Рохт перевел взгляд на Торбуна.
– Что ты здесь делаешь?
– Я хотел поговорить наедине, – начал, заикаясь, тот. – Но неожиданно собралась толпа и стала задавать вопросы.
– Да уж, вопросы есть.
– Нам стоит срочно собрать Совет и обсудить все в спокойной атмосфере.
– Очень сомневаюсь, что сейчас это хорошая мысль, – повысил голос Азр, чтобы быть услышанным Торбуном. – Тут не меньше тысячи волкодлаков, которые очень хотят послушать твой рассказ, так что вещай.
Не понять откуда, Азр выкатил пустую бочку и поставил ее перед старейшиной. Тот недоуменно посмотрел на нее. Через мгновение два охотника взяли его под руки и поставили на бочку.
– Старейшина Торбун хочет нам что-то рассказать! – объявил Азр.
Толпа постепенно замолкла в ожидании. Старейшина немного помедлил, но все же, поняв, что ему придется говорить, начал.
– Я вместе с отрядом Эдура Змееголового направился вчера в Заброшенный Город, чтобы договориться об освобождении наших охотников, которые томятся в плену у людей. С собой у нас был сундук, доверху набитый серебром, в качестве выкупа. Но, видимо, за нами следили. Как только мы остановились на привал, на нас напали люди в белых масках, – Торбун сделал паузу, а толпа начала заводиться. Ему пришлось сильно повысить голос, чтобы продолжить рассказ: – Охотники Эдура и он сам храбро сражались, но нападавших было больше. Наши все полегли, и только благодаря молодому охотнику по имени Макс я все еще жив. Он сражался просто бесподобно и смог спасти меня от верной гибели.
В этот момент пара охотников закинула Макса, который вмиг стал героем толпы, на соседнюю бочку. Волкодлаки скандировали его имя и одобрительно улюлюкали. У парня перехватило дыхание, когда он увидел сотни волкодлаков, для которых сегодня стал героем. И хотя Макс знал, что история, рассказанная Торбуном, сильно искажена, он подтвердил его слова, дополнив их новыми героическими красками. Ближе к концу рассказа возле бочки появился обеспокоенный старейшина Блуд.
– Последнее время плохо сплю, знахарь прописал снотворное, – пожаловался он Рохту, как только увидел того. – С трудом проснулся.
Почти одновременно с Блудом к бочке подошел и вождь клана Хоруг. Его дом стоял дальше остальных, и он не сразу узнал о происходящем, но его появление уже мало на что могло повлиять. На бочку вскочил Азр, которого толпа встретила ликованием. Он начал свою речь с того, что маски не помогут этим трусливым людишкам из Города, и волкодлаки уже знают всю правду.
– Вчера они ненавидели его, а теперь встречают, как родного, – возмутился Блуд.
– Любовь толпы мимолетна, – промолвил Рохт. – Пусть наслаждается.
– Что это все значит? – нахмурился вождь.
– Это значит, что вы проспали начало войны, – вздохнул глава Совета. – На наших переговорщиков напали люди в белых масках, в живых остался только Торбун да тот молодой охотник. И все понимают, что это дело рук людей. Клан требует отмщения за столь дерзкие преступления. Люди убили Хара, пытались сорвать Посвящение, заняли Ржавый мост, пленили охотников, а теперь перебили Змееголового и его отряд.
В этот момент Азр завершил речь призывом к войне, и толпа взорвалась криками одобрения. Волкодлаки начали скандировать имя Рохта, призывая к немедленному голосованию старейшин. Тот не стал в силу возраста вставать на бочку, но потребовал тишины и объявил об экстренном голосовании. Голос старейшины Ааза пока принято было не засчитывать, но он и не понадобился. Совет под давлением толпы объявил войну. Лишь Блуд воздержался, заметив, что нельзя принимать такие решения в данных условиях. Вождю ничего не оставалось, как подчиниться воле старейшин.
Глава 9
Прошло два дня с тех пор, как Лэндона Финча перевели в одиночную камеру. Время от времени Грака и Ньял пытались очень тихо обсудить свое положение, пока недовольный голос охранника не пресекал их. Говорить было довольно затруднительно, так как через маленькое окошко в двери за ними велось наблюдение. Охранники менялись каждые два часа, неся вахту днем и ночью. Таково было распоряжение начальника тюрьмы. Люди в черных одеждах не разговаривали с заключенными, лишь смотрели на них вялыми, ничего не выражающими взглядами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ньял нервничал, накручивая волосы на палец. Их не выпускали на прогулку и все время подслушивали, в такой ситуации о побеге нечего было и помышлять. На старика Финча тоже надежды было мало, скорей всего, он так же находился под наблюдением. Грака говорил, что Азр вот-вот придет, но Ньял не разделял уверенности командира. Более того, он вообще уже сомневался в правильности того решения у ручья, когда охотники выбрали этого юнца главарем. Перед началом обсуждения Хартиг шепнул Ньялу и, кажется, Барею о том, что голосовать надо за Граку. Старый охотник пользовался уважением в стае, и раз он выбрал Граку, то и другие поддержали его. Однако тому же Барею это стоило жизни. Хартиг ошибся, а расплачиваться будет он, Ньял. Азр не придет, его ненавидит добрая половина клана, многие старейшины и вождь. Ему просто не дадут такой возможности. И эта чертова девчонка Хель, единственная дочь Хведрунга. Ньял слышал про нее, что та вечно влипала в какие-то истории, и порой только вмешательство отца помогало избежать наказания. А Грака повел себя, как мальчишка, надо было убить ее. Теперь из-за него и Ньялу конец. Скоро их казнят на площади, отрубив головы. Ньял являлся охотником, он понимал, что может умереть в битве, но ожидание казни его тяготило и даже пугало. В схватке с врагом все зависело от него: либо одержит верх, либо погибнет. Здесь вариантов не было, оставалось только ждать неизбежного конца и злиться на Граку, Хартига и самого себя, чем он и занимался.
Тем временем настала ночь, и у двери в очередной раз сменился охранник. Ньял встал с койки и начал ходить взад-вперед, измеряя шагами камеру. После третьего круга дверь со скрипом отворилась, и к ним вошел охранник, наблюдавший за заключенными. Одет он был, как и все остальные тюремщики. Его безбородое лицо выражало апатию ко всему происходящему. Ньял посмотрел на охранника, не понимая, что тому нужно.
– Запретили говорить, теперь запретите ходить по камере? – озлобленно рявкнул волкодлак.
Охранник ничего не ответил, лишь пожал плечами, дескать, твое дело, ходить или нет, и продолжил молча стоять у открытой двери. С минуту Ньял вопросительно взирал на него, ожидая какого-то продолжения, но, не дождавшись, плюхнулся на койку и отвернулся к стене.
– Я предполагал, что ты примешь более активное участие в нашем общем деле, – промолвил охранник.
Ньял повернул голову и с полным непониманием уставился на человека в черном.
– Простите, возникли непредвиденные обстоятельства, из-за которых я оказался здесь.
Это был голос Граки, Ньял повернул голову в его сторону. Так и есть, командир охотников стоял напротив человека в черном и говорил голосом провинившегося школьника.
– Если бы я каждый раз полагался на исполнителей, – вздохнул человек, – то постоянно оставался бы в дураках.
– Я думал, что Азр придет и освободит нас.
– Он приходил и будет здесь скоро вновь. Хотя от него тоже было бы мало толка. Пришлось вмешаться лично.
Этот охранник и Грака обсуждали план их освобождения. Ньял не мог поверить своим ушам! Похоже, происходящее в камере удивляло только его. Но Грака и человек в черном продолжали беседу, не замечая волкодлака.
– Когда?
– Всему свое время, – угомонил пыл Граки охранник. – Железные Клыки приняли решение о войне с людьми и скоро будут у стен этого мерзкого городишки. Но вот только им не взять эти стены. Король хорошо укрепил их за последние годы. Кроме того, ты все еще входишь в мои планы, хотя поначалу у меня был соблазн дать казнить тебя. Потом в голову пришла одна интересная мысль, как ты еще можешь послужить.
