заподозрить, а мы не можем оставаться здесь. На самом деле, нам нужно как можно скорее уйти подальше от этой пещеры — сюда в любой момент может прийти какой-нибудь из наших отрядов с заданием.
— Уходим сегодня? — уточнил Эмиэль.
— Да, — подтвердила женщина, — уже ночь, так что, искупаемся в реке и уходим, если вы готовы. Днем у нас передвигаться не получится, пока глаза не привыкнут к солнцу, поэтому идти будем в тёмное время. Если не найдём другую пещеру, спать придётся в лесу — там хоть какая-то тень. В идеале нам нужно отойти отсюда на несколько суток и временно обосноваться где-нибудь, чтобы спокойно привыкнуть к поверхности, а уже потом двигаться дальше в поисках места, где мне можно будет более-менее безопасно осваиваться с магией.
— Тогда пойдём пока вдоль хребта и будем искать, где можно остановиться, — решил Эмиэль.
— После, к холодам нам нужно будет найти какой-нибудь город, где можно купить одежду, — продолжала озвучивать план действий Ная, — к этому времени у нас должны быть деньги или шкуры.
— Карты, я так понимаю, у нас нет? — на всякий случай поинтересовался Асин.
— Нет… — покачала головой предводительница. — Как бы я её купила? Это было всё равно, что на весь купол пещеры Таэмрана написать, куда я иду.
— М-да, что ж, это, правда, будет веселое путешествие… Прям подарок Хаоса, — маг недовольно нахмурился, представляя, как они будут искать город там, где вокруг один лес: он, как и все остальные, совершенно не представлял, как на таком огромном открытом пространстве ориентироваться.
— Я предупреждала. Тоннель обратно вот здесь, если не хочешь… — фыркнула Ная, кивнув вглубь пещеры.
— Не злись, — отмахнулся Асин, — ты так просто от меня не избавишься. К тому же, кроме меня тут никто не говорит на языках поверхности. Так что — я тебе нужен.
— Ты тоже не говоришь, — хмыкнул Иран, — возможно, знаешь пару фраз. В прошлый раз от Ариена, который не сказал ни слова, толку было больше.
— Ты тогда вообще кроме проклятой шкуры ничем не занимался! Которую, кстати, тоже Ариен выделывал, если на то пошло! — ощетинился Асин, тут же забыв о своём недовольстве поверхностью.
— К реке! — командный тоном оборвал их ругать Эмиэль, указав вон из пещеры.
* * *
Первый дождь застал отряд ночью спустя трое суток. Ливень начался совершенно неожиданно и, перепугавшись внезапной атаки с неба, Ная тут же инстинктивно выставила огненный щит. Однако, вскоре выяснилось, что вода просто лилась сама по себе, а Асин даже вспомнил, как это называется.
— Твоё защитное заклинание не вышло из-под контроля, — похвалил женщину Эмиэль.
— Не считая того, что я спалила лес вокруг в радиусе тридцати метров… — возразила предводительница.
— Могло быть и хуже… — замялся Эмиэль, оглядывая дымящиеся стволы деревьев над головой, а точнее то, что от них осталось.
В ближайшие минуты почти все, включая Наю, определились с тем, что дождь им не понравился. Кьяр же наоборот был от него в полном восторге: стянув с себя всю вымокшую одежду, он долго стоял посреди обгорелой поляны, прикрыв глаза и наслаждаясь своей стихией. Эмиэль, казалось, тоже немного проникся тёплыми чувствами к ливню, но так откровенно, как танцор, демонстрировать это не стал.
* * *
Глаза привыкали к свету примерно так же медленно, как элементаль к Шиину. Мужчина монстра не боялся, но тот оказался в несколько раз сильнее его самого и никак не желал подчиняться. Сколько бы раз Шиин его не призывал, ему каждый раз приходилось просто сидеть и смотреть, как элементаль летает вокруг и бросается на него, обдавая порывами ветра.
— У меня вообще есть шанс? — сокрушался мужчина, уже без особой надежды наблюдая за монстром.
— Есть. Просто сиди и постарайся чувствовать себя абсолютно спокойно. Мне кажется, для тебя это не проблема, — подбадривала его Ная, — даже если магически ты его подавить не можешь, сознание у тебя сильнее — в конце концов он сдастся.
Хааи Кьяра тем временем уже окончательно освоился, и даже, казалось, вполне нормально чувствовал себя на поверхности. После того как он два дня бодал ноги мужчины, монстр начал шипя даваться в руки, а потом и вовсе перешёл на странные булькающие звуки, которые, видимо, означали удовольствие. Теперь, если Кьяр призывал тварь, она взбиралась ему на плечо и ехала на нем, постоянно спрыгивая, чтобы сожрать любое существо, подававшее признаки жизни, которое могла учуять.
Хааи оказался достаточно проворным, чтобы охотиться в зарослях. Один раз тварь загрызла даже какого-то крупного пушистого серого хищника, заставив Ирана долго сетовать по поводу прекрасной разорванной в клочья шкуры. От расправы монстра спас Аэн, запретив Ирану мстить безмозглому созданию, которое, по мнению его брата, ничего не понимало в торговле. Правда, когда Аэн отвернулся, кусок шерсти в хааи всё же полетел.
Однако, по большому счету, единственным неудобством, которое доставляла тварь, было то, что его приходилось постоянно чистить после охоты, потому что хааи каждый раз возвращался весь в крови и ошметках. Зато он прекрасно помогал на привалах: его почти слепые глаза оказались не чувствительны к свету, но прекрасное обоняние, превосходившее даже обоняние тёмных эльфов, позволяло использовать монстра в качестве дополнительной охраны. Тварь начинала беситься, стоило в радиусе километра появиться какому-нибудь крупному зверю — мелких он ловил и жрал молча. Видимо, так работали его инстинкты: то, на что можно было охотиться в одиночку — он убивал сам, а когда нужна была стая — он начинал подпрыгивать на месте и громко стрекотать.
Кроме всего прочего, тварь, за которой как-то незаметно, с подачи Ирана, закрепилась кличка «Вредитель», оказалась ревнивая. Стоило Шиину призвать элементаля, как хааи тут же бросался к Кьяру и, булькая, начинал его демонстративно вылизывать. Вонючая пасть и шершавый язык не доставляли ровным счётом никакого удовольствия, поэтому монстров теперь старались держать порознь.
Прошёл почти месяц, прежде чем элементаль наконец сдался и начал выполнять команды Шиина. К этому времени отряд уже больше двух недель жил в небольшой пещере на краю леса и почти привык к солнцу. Глаза перестали слезиться, рези тоже больше не было — остался только лёгкий дискомфорт. Но теперь перед мужчинами с Наей встала другая проблема.
— Дни становятся холоднее,
