то же, — прошептала в ответ аловласая. — Молитесь мне. Стройте храмы. Нужно больше золота. Я хороший и могучий, они мерзкие и ничтожные. И так далее. Хотя встречается такое, что понять никак невозможно, моих мозгов точно не хватает. Вот у Акоя, кстати… — они с Егором переглянулись, но развивать тему Куней не стала. — Что, у вас не так?
— Я считал, у нас нет богов. Ни чудес, ничего такого.
Куней задумалась.
— Слышала, есть миры без божеств. Чего-то там не хватает для возвышения. А кое-где их перебили. Но это не меня спрашивать надо. У Моржей вон спроси.
— У Моржей?!
— А… да. Мы с тобой же не говорили о заказчике. Теперь, думаю, можно. Это клан Моржей, они эликсирами торгуют. И вообще, дай-ка сюда эту штуку. — Она забрала рубиновый огонёк. — Вещь древняя, цены немалой, выдали только на этот заказ.
— У Моржей… — задумчиво протянул Егор, вспоминая записку отца. Моржи там определённо упоминались. И ещё кое-что. Он искоса взглянул на девицу. Сейчас, через десяток дней проведённых если и не в аду, то в непростых приключениях, Куней больше не казалась юной девой лет восемнадцати-двадцати, как почудилось тогда, на пляже.
Своей острой восточной привлекательности она не потеряла, но теперь Егор знал, что если в чём она и мастерица, то во всяких смертоубийственных штуках и в железной воле, не хуже того стального ломика в груди. Напарника волокла только так, сама будучи при смерти.
Повернувшись к седому, растянувшемуся рядом на скамье, Егор поправил слегка подтаявшие мороженки. В животе забурчало и он едва удержался чтобы не украсть эскимо. Одно или два.
Впрочем…
— Слушай. А ему точно надо всё это мороженое? Что-то не работает.
Куней привстала, с сомнением оглядев бутерброд из Мелвига и эскимошек, и пожала плечами:
— Раньше всегда помогало. Надо подождать.
— Оно же растает. Одежду заляпает, скамейку. Нам штраф выкатят… А денег и так нет!
— Городской! Двухходовочка! — процедила девица. — Ладно, можешь парочку съесть.
Упрашивать Егора не пришлось. Разве что его желудок, который требовал больше, ещё больше мороженок!
— Ты на еду особо не налегай, — предупредила Куней и сощурилась. — Здесь тебе не тут. Тьфу, там тебе не здесь! Короче, ты понял!
Егор уронил недоеденное мороженое и стремительно бросился в ближайшие кусты. К счастью, наружу просилась только жидкость, но и о большем стоило подумать.
Вернулся и уточнил:
— У вас общественные туалеты есть? Бесплатные?
— Наверное. У моего народа всё не так работает, физиология другая. Но я слышала про вокзалы. На вокзалах всё есть.
— А где ближайший?
Куней неопределенно махнула куда-то вправо.
— Киевский там.
— А нам куда надо?
Рыжая махнула влево.
— Через весь город, а там ещё пару-тройку часов пешком вдоль шоссе.
— Да что ж вы всегда пешком и пешком?
— Привычка. В тайге трамваи не ходят, знаешь ли.
…Через полчаса очнулся Мелвиг. К тому времени мороженое, что не съели, то отнесли в мусорные бачки. Растаяло. Здоровяк долго приходил в себя, но больше не пугал бельмами, не дрожал в ознобе и вообще выглядел прилично. Разве что с одеждой не повезло, заменить нечем, всё Куней потратила. Впрочем, никто ей и слова не сказал. Девочки вперёд!
Собрали совет на троих и постановили: ехать на трамвае, благо не тайга.
Егор, понятное дело, отмалчивался и крутил на будущий ус.
Выяснилось, что по Москве бегают исторические трамваи. Пара радиальных веток и кольцевая, которая как раз неподалёку проходит. Проезд бесплатен, хоть скорость на маршруте мизерная. Но зато можно послушать лекцию экскурсовода, что для Егора весьма актуально. Всяко пригодится.
Ну а дальше, от Курского вокзала, пешком. Часа два, — радостно заявила Куней, поглядела на бледно-серого напарника и уточнила: — четыре. Не больше пяти. Или шесть, если…
Упражнения в арифметике прекратил Егор:
— Куда идём? — и встал.
Поползли.
Через недолго и доползли.
Оказалось, что кольцевая трамвайная идёт мимо Киевского вокзала и дальше, едва не над кольцевой веткой метро. Но метро — для людей занятых, которым надо быстро и срочно, а исторически-трамвайное это для бездельников, которые любят глазеть по сторонам и никуда не спешат.
На остановке дождались бегающего по рельсам антиквариата и выяснилось, что небольшой, в общем-то, вагончик, с открытыми по случаю жары окнами и посадочными площадками без дверей, почти полностью занят разумными людьми, которые умеют считать деньги, но при этом не торопятся.
Кое-как втиснулись между мешочниками с большими баулами и работниками сельского труда с корзинами яблок, груш, картошки и даже крыжовника. Егору в соседки досталась деваха кровь с молоком, налитыми арбузами грудей и неуверенной улыбкой. Деваха обложилась корзинами с яблоками и заинтересованно стреляла глазами. Да и разулыбалась, увидев симпатичного парня.
— Яблочко хошь? — пророкотала она, пытаясь говорить Егору на ухо, но грудь не пускала. — Сама растила, вот те Эрмес свидетель! Своими руками.
И согнула руку, надув мощную бицуху.
— Сыт! — развёл руками сытый. Лишние мороженки ещё икались.
— Эх, да я разве чо? Яблочко тока.
Егор осторожно потыкал в бицепс и натурально впечатлился.
Девица порозовела и сложила руки на коленях.
— У нас сам Ерофей Ерофеич из Белёва закупается. Непременно в каждый урожай восемнадцать вагонов забирает. Сидр волшебный гонит, пастилу опять же. Скоро снова приехать должен, грит, в сей раз больше двадцати возьмёт.
— А что ж вы с корзинками-то и в трамвае?
— Дык, надо расширять этот, как его, экономический потенциал и воронку продаж. Новых купцов, значит, искать. Вот я и…
— И даже воронку продаж? — уважительно покивал Егор.
Девица густо покраснела.
— Эт не я так, это батюшка мой так сказывает.
— Батюшку непременно слушать надо.
— Эх! Вот и он так говорит. И про воронку эту клятую! Вот и катаюсь. А если б не батюшка, я бы яблочные будущнисы на биржу выставляла, да и горя не знала! Сами бы приехали и забрали, по бычьей цене. Без воронок этих.
И она умолкла, слегка нахмурившись.
Как раз трамвайчик зазвенел колокольцем и двинулся, осторожно перестукивая по рельсам. И Москва тоже двинулась мимо жадного на взгляды Егора. Много знакомого в этой Москве было, но много и нового. Вот, высотка «Украины» на месте, хотя в деталях может и отличается. А моста Хмельницкого, известного как Киевский пешеходный, не видно. Или уже не видно, уехали далековато.
Стоило
