Джефф встал, взял чашку Мэри, налил в нее кофе и снова сел.
— Она вспомнила, что в прошлом я занимался расследованием нераскрытых убийств. Смерть ее мужа произошла при подобных же странных обстоятельствах. Это можно сказать и о смерти Ли, Мэри.
На ее лице появилось выражение крайнего удивления.
— Почему ты заговорил об этом?
Джефф пристально смотрел на огонь. Ему предстояло решить, что стоит рассказать Мэри, а о чем следует умолчать.
— Я поражаюсь твоей слепоте, Мэри. В течение трех лет я занимался этим в сенатской комиссии по расследованию, выслушивая показания о том, что Ли был болен раком, что он впал в отчаяние и в конце концов покончил с собой. Но и тогда я всем своим нутром чувствовал, а теперь просто уверен, что он был убит. Я подозревал тогда и подозреваю теперь, что каким-то образом Хейги или другие нефтяные магнаты замешаны в его смерти. И вот еще один несчастный придурок погибает из-за того, что осмелился сунуть нос в дела Хейгов. — Он взглянул на Мэри. — Можешь побиться об заклад на любую сумму, Мэри, здесь прослеживается связь.
— Что ты собираешься делать?
Джефф встал со стула и подошел к камину.
— Я собираюсь прикончить остатки виски, а затем брошу пить. После чего вернусь в вашу жизнь, и если у меня крыша не поедет, то пробьюсь в сенат и вытряхну из них все дерьмо.
Мэри отставила чашку с кофе и встала. Быстро и решительно она подошла к брату и заговорила категоричным тоном:
— Теперь послушай меня. Ты всегда во что-то впутывался, но это меня не пугало, потому что ты все равно ничего не можешь довести до конца, даже если соберешься с силами, проявишь на этот раз характер и уедешь с этого острова. Но меня беспокоит сама возможность того, что ты разрушишь то немногое, что осталось от нашей жизни. Я умоляю тебя, Джефф, я умоляю тебя — не впутывайся опять в это дело. Успокойся.
— Не понимаю, что, черт побери, опасного в том, чтобы убедиться, что твой брат был убит?
— Ты — идиот. Будто ты когда-нибудь понимал, что опасно, а что нет! — Она заставила себя замолчать, догадавшись, что зашла слишком далеко. — Мы должны смотреть вперед, Джефф, и стремиться сохранить репутацию нашей семьи. Все, что у нас осталось, — это место, которое наши предки и родители занимали в истории Америки, и я хочу, чтобы оно было и впредь почетным и достойным.
— Разумеется, ведь ты всегда занималась только созданием имиджа.
— Ну а у тебя вообще ничего не осталось, кроме имиджа!
Джефф вышел на веранду. С неба серо-стального цвета обрушился на землю проливной дождь.
— Нет, Мэри, сам я все еще жив.
Мэри отлично знала, что он умеет восстанавливать свои умственные способности. Хотя его сегодняшние высказывания были несколько сумбурными, но вполне трезвыми и осмысленными.
— Я не слишком удивился, когда они угробили Люка Эвери и даже Сьюзан Риган. Но поднять руку на маленькую девочку, Боже правый, неужели это ради денег?
— Прошу тебя, Джефф. Ты уже не сенатор. И нет никаких доказательств, что кто-то организовал эти убийства и покушения.
— Не будь такой дурой. Я был примерным маленьким мальчиком, когда погиб Ли. И я согласился участвовать в этом спектакле и пережевывать слова заранее написанной роли. Я даже заставил себя поверить этой лжи. Но у меня есть причины — и достаточно серьезные, — чтобы вновь вернуться к этому делу. Пересмотреть его. Убили не только Ли, но и меня убили. Все это время я был мертвым. Но сейчас мертв Люк Эвери, который занимался расследованием убийства моего брата, а я воскрес.
Мэри тяжело вздохнула:
— Как благородно. И ни капли тщеславия, а, брат? Ни слова о возродившейся жажде власти? Хорошо, я тебя предупреждала, я тебя отговаривала, все напрасно! Осталось только попросить: будь осторожнее. А теперь мы должны придумать легенду для прессы. Они уже ждут моего возвращения в аэропорт.
— А зачем ты прилетела, да еще на частном самолете? — резко спросил Джефф. — Ты вполне могла переехать через мост на старой машине, и тебя никто бы не заметил.
На ее лице мелькнула улыбка.
— Мне нужно было, чтобы они насторожились, чтобы задумались. Мне нужно было заставить их понять, что клан Коннери еще кое-что значит и представляет интерес для прессы.
Джефф рассмеялся:
— Как же так, Мэри? Ведь ты не хочешь, чтобы я возвращался в политику.
Лицо Мэри оставалось серьезным и строгим.
— Профессиональная привычка и фамильная гордость. Так какая же у нас легенда, брат?
— Ты приезжала одолжить мне денег, — подсказал он. — Я был близок к тому, чтобы попросить кредит в банке, где мне наверняка отказали бы. А это несмываемое позорное пятно. Вот ты и прилетела спасать мою шкуру и нашу репутацию.
— Неплохо, я лишь слегка подредактирую. Они, наверное, уже поджидают меня.
— Уж в этом-то я уверен.
За окнами, под холодным дождем, свора журналистов с нетерпением ожидала окончания их беседы. Один из клана Коннери вошел в дом; журналисты горели желанием узнать, сколько их оттуда выйдет.
Глава 14
После встречи с сестрой Джефф Коннери покинул Гулль-Айленд. Первым пунктом назначения стал для него Вашингтон, столица США, где он намеревался возобновить прежние связи, чтобы, вернувшись домой, организовать избирательную кампанию по выдвижению его кандидатуры в сенат. После этого он направился в Вестчестер-Каунти.
Дом Сэнди в Вестчестере стоял на холме, возвышаясь примерно на тридцать ярдов над извилистым шоссе, поэтому из выходящих на фасад окон видны были все подъезжающие автомобили. В сумерках не по сезону теплого январского дня Сэнди сидела в гостиной и перебирала газетные вырезки с материалами о смерти Гейба, пытаясь решить, с чего начать. Услышав шум приближающегося автомобиля, необычайно громкий в зимнем оцепенении, она встала, чтобы взглянуть, не приехал ли кто-нибудь из друзей или знакомых.
Жидкий закат выплескивал малиновые языки пламени на широкую лужайку. Преодолевая попороты, по шоссе катился «форд» последней модели с зажженными габаритными огнями, которые янтарно поблескивали в подступающих сумерках.
