Машинально допила оставшуюся воду, вернула чашку на место.
Я стояла молча, ожидая истерики.
Но истерики не последовало.
Элла посмотрела на меня абсолютно сухими глазами и рассудительно сказала:
– Тогда нужно подниматься…
– Нужно, – согласилась я, не смея поверить в такое везение. Обошлось!
– И одеваться.
– И одеваться, – согласилась я, чуть ли ни радостно.
– Встаю.
– А я пойду к себе. Умоюсь, – ответила я и направилась к двери.
Элла спросила вслед:
– Максим знает?
– Марья Гавриловна отправилась его будить, – ответила я на ходу.
Вышла из спальни приятельницы и пошла в свою.
Предстоит долгий и, видимо, неприятный разговор со следователем. Нужно хотя бы для приличия зубы почистить. Да и умыться не помешало бы.
Я открыла дверь своей комнаты и остолбенела.
В спальне царил ужасающий разгром. Ящики комода были вытащены, их содержимое разбросано по всей комнате.
Тот же кошмарный бардак творился и в гардеробе.
Спортивная сумка, в которую я запихала часть своих шмоток, стояла посреди комнаты. Ее содержимое небрежно свалили рядом.
– Ничего себе! – сказала я вслух.
Перешагнула через порог и остановилась.
Наверное, здесь ничего нельзя трогать. Я и не буду. Возьму только зубную щетку.
Я сделала один шаг вдоль стены, и нога моя наткнулась на что-то твердое.
Я шарахнулась в сторону.
У стены валялся обычный одноразовый шприц, наполненный каким-то лекарством.
Впрочем, возможно, это было не лекарство.
Возможно, это был яд.
Мне-то откуда знать? Это не мое!
* * *
– Я этот шприц впервые в глаза видела, – повторила я следователю, приехавшему из города.
Верить в то, что этот мальчик работает следователем, получалось с трудом. Он был едва ли старше меня, но я обращалась к нему по имени-отчеству – «Николай Сергеевич». И это было единственное, что придавало ему некоторую солидность.
– То есть у вас при себе аптечки не было? – уточнил мальчик дотошно.
– Не было.
– А у хозяев дома?
– Не знаю. Спросите сами.
Мы беседовали, сидя в гостиной Стефана. Наверху работали эксперты, или как они называются…
Не помню.
Впрочем, с ними нам еще предстоит тесное знакомство.
Сразу после того, как закончился осмотр спальни убитого хозяина дома, начнется не менее тщательный осмотр мой разгромленной комнаты.
О наличии в ней шприца я следователю сообщила сразу. Поднимать его не стала, не тронула в комнате вообще ничего. На носочках пробралась в ванную комнату и забрала оттуда зубную щетку.
И даже зубы почистила в ванной Эллы, а не в своей, за что удостоилась следовательской похвалы.
– А паспорт у вас с собой?
– С собой, – ответила я и протянула следователю документ.
Тот небрежно изучил содержание этой короткой, но исчерпывающей книжицы.
– Саратов? – спросил он, поднимая на меня глаза.
– Саратов, – подтвердила я.
– В Москве, значит, проездом?
– Не совсем, – ответила я неловко. – Хочу купить здесь квартиру.
– А-а-а, – с уважением протянул мальчик, которого я называла «Николай Сергеевич». – Это хорошо. Уже выбрали?
– Еще нет.
– А у Волоховых вы гостите?
– Ну, да, – ответила я расплывчато.
– Давно?
– С конца февраля. Точную дату не помню, спросите у них.
Честно говоря, я ощущала некоторый дискомфорт, рассказывая о себе. Я до сих пор не решила, нужно ли начинать повествование о моей нелегкой судьбе и частичной потере памяти.
Подумала, и пришла к выводу, что это не имеет никакого отношения к происходящему. А значит, не стоит загружать мальчика Николая Сергеевича ненужной информацией.
У него и так забот хватает.
Поэтому, говоря о себе, я проявляла прямо-таки нечеловеческую скромность.
Следователь еще раз изучил мою фотографию в паспорте.
– У вас тут волосы темнее. Кажется, – уточнил он нерешительно.
– Темнее, – сухо подтвердила я. – Женщины имеют дурную привычку менять цвет волос.
Мальчик Николай Сергеевич недоверчиво посмотрел на меня. Не убедила.
Я наклонила голову, подвинулась ближе к нему и пригласила:
– Посмотрите сами.
– Куда? – не понял он.
– Сюда!
И я поворошила пробор. Слава богу, о существовании перхоти мне известно только из рекламы лечебных шампуней.
– Видите? Корни темные…
Он наклонился ко мне.
– Да, действительно…
Я подняла голову и отодвинулась. «Пора закрашивать корни», – подумала я мимоходом.
– Значит, сегодня вы ночевали в этом доме?
– В этом.
– Из-за того, что заболела горничная.
– Именно.
Он недоверчиво посмотрел на меня. В его глазах я была «барыня», а барыни, опять-таки на его взгляд, не ухаживают за служанками. Все обстоит противоположным образом.
– А хозяина дома вы давно знаете? – спросил следователь.
Ясно. Он думает, что мы со Стефаном любовники. Ха-ха!
– Я познакомилась с ним две недели назад, – сказала я мягко. – Или чуть больше.
– Ясно, – ответил мальчик Николай Сергеевич.
Что тебе ясно? Отсутствие у меня моральных принципов? Моя поспешная сексуальная неразборчивость?
Глупый! Ой, глупый!
Но ничего этого я вслух, разумеется, не произнесла.
Молча смотрела на собеседника и ждала вопросов.
– Давайте поднимемся наверх, – предложил мальчик Николай Сергеевич.
– Зачем? – удивилась я.
– Покажете, как вы вошли в комнату. Где стояли, и вообще… Все с самого начала.
– Ладно, – покладисто согласилась я.
– Трупа не боитесь? – на всякий случай уточнил следователь.
– Не боюсь, – ответила я, пряча улыбку.
Марийка, с которой десять минут назад следователь решил провести эксперимент, устроила в спальне хозяина очередную истерику.
– А то эта барышня такая…
Следователь поискал слово.
– …слабонервная…
– Она опасается неопределенности своего положения, – объяснила я.
– То есть? – не понял следователь. – Можно не так витиевато?
– Человек без работы остался! – перевела я сердито.
– А-а-а…
Мы поднялись на второй этаж. В спальне Стефана копошились незнакомые мне люди. Наверное, следственная бригада.
– Нашли? – спросил следователь, намекая на что-то неизвестное мне.
Пожилой дяденька в сильных бифокальных очках молча кивнул на тумбочку. Там в прозрачном пакетике лежал один-единственный ключ.
Надо полагать, ключ от спальни Стефана, где деньги лежат.
И какие деньги!
Я вспомнила содержимое кейса, стоявшего возле кровати, и тихо улыбнулась.
Мужчина в сильных очках отвел следователя в сторону и принялся что-то объяснять. В комнате стоял ровный гул от присутствия и движения нескольких человек, но мне удалось уловить кое-что из их разговора.
– От этого замка? – спрашивал мальчик Николай Сергеевич. – Проверили?
– Проверили, – флегматично ответил собеседник. – От этого.
– Отпечатки?
– Только одного человека. Причем, отпечатки не смазаны. Думаю, что дверь открыл и закрыл покойник.
– Почему?
– Потому, что замок недавно смазали. Масло совсем свежее. И это свежее масло есть на ключе.
– Понятно.
Следователь оглянулся на труп, все еще лежавший поперек кровати.
– Самоубийство?
– Похоже. Дверь заперта изнутри, ключ в кармане покойника, под окном никаких следов… Да и невозможно через это окно влезть и вылезти, видишь, как оно открывается…
Эксперт взялся за ручку и приоткрыл окно. Причем, открылось оно не сбоку, а сверху. Образовалась достаточно широкая щель, чтобы проветрить помещение, но недостаточно широкая, чтобы в нее влез даже ребенок.
– Шире не открывается?
– Нет. Тут регулятор не позволяет.
– Понятно.
– Стрелял он стоя, – продолжал эксперт. – Брызги на покрывало упали, видишь?
– Угу.
– И упал логично: колени подогнулись естественно, по сгибу матраса. Если бы его втащили на кровать, то колени были бы выше, и покрывало помялось.
– Гильза?
– В порядке. Отлетела куда положено… Эй! Дамочка! – перебил вдруг эксперт самого себя. – Сюда нельзя! Выйдите!
Я быстро обернулась.
На пороге стояла Виктория. Не обращая никакого внимания на окрик эксперта, она, как зачарованная, приблизилась к постели и впилась взглядом в лежащего на ней мужчину.
– Вы кто? – строго спросил следователь.
Вика, не отвечая, продолжала смотреть в лицо бывшего любовника.
Потом вдруг расхохоталась и беспечно сказала:
– Вот сволочь! Сбежал-таки, не заплатив!
– Кто вы?! – повторил следователь уже на повышенных тонах.
Вика соблаговолила нас заметить.
– Привет, – сказала она мне.
– Привет.
– И ты тут?
– Как видишь…
– Неплохое начало дня.
