есть набор убеждений, мы ищем свидетельства, которые подтвердят их. Мы избирательно ищем информацию, пропуская или не замечая факты, противоречащие нашим взглядам.
Вторая особенность быстрого мышления – мы мотивированы. Например, человек подсознательно ищет приятные эмоции и избегает неприятных. В результате мы склонны верить и запоминать свидетельства, которые дают возможность хорошо себя чувствовать и соответствуют нашим взглядам и представлениям. Мотивированные рассуждения в сочетании со смещением доступности и эгоцентричностью приводят нас к положительным суждениям о самих себе. В то же время любые стереотипные или неверные представления, которые у нас есть относительно неприятной для нас группы, могут изменяться очень медленно.
Наконец, влияние на наши решения может оказывать так называемый аффект. Под этим термином психологи подразумевают нечто более длительное, чем просто чрезмерно эмоциональное состояние. Аффект гораздо ближе к понятию настроения. Он определяет то, как мы оцениваем ситуацию в целом. Важно при этом понимать, что не существует чисто рациональных решений: эмоции пронизывают даже самые взвешенные расчеты.
Эгоцентризм, смещение доступности, предвзятость, мотивированность и аффект – элементарные составляющие нашей системы быстрого мышления. Эти элементы могут соединяться в более сложные и токсичные смеси, каждая из которых ведет к неверному восприятию. В этой главе мы уделим внимание трем типам неверного восприятия, которые я считаю наиболее релевантными для понимания характера межгрупповых конфликтов: группы могут быть чрезмерно уверенными в своих шансах на успех, они могут ошибочно проецировать собственные представления на противника и неверно истолковывать мотивы, приписывая ему гораздо более худшие намерения, чем есть на самом деле [5].
Между этими тремя типами есть нечто общее: они влияют на то, как ведут себя группы и их лидеры в стратегическом плане. В частности, они способны помешать процессу дележки пирога, который мог бы привести противников к мирному соглашению. Любое стратегическое взаимодействие требует, чтобы каждая из сторон имела свои убеждения в оценке относительных шансов на успех, предвидении реакции противника, понимании его стимулов и стратегических расчетах. Когда группы ошибаются в своих оценках, договориться становится труднее.
Разбираясь с неверными представлениями, важно помнить: большую часть времени войны не идут, следовательно, эти ошибки не могут считаться достаточно драматичными. Военные стратеги тщательно обдумывают планы, проигрывая каждый сценарий и ход. Руководители разведслужб направляют разведчиков и шпионов, чтобы правильно оценить вероятность того или иного сценария. Парламентарии и министры обсуждают свои представления и спорят, где взять деньги и другие ресурсы. Даже банды неторопливо размышляют над решением объявить войну. Все это позволяет избегать дорогостоящих ошибок.
Ниже рассмотрим обстоятельства, при которых наше «медленное» мышление все же уступает автоматическому быстрому.
Неверное представление о себе: сверхуверенность
Людям свойственно не только переоценивать собственные способности, но и недооценивать неопределенность событий – мы чрезмерно точны. И то и другое – компоненты сверхуверенности. Они появляются потому, что мы эгоцентричны, мотивированы положительно относиться к себе и своим суждениям, склонны искать подтверждение своей точки зрения и очень медленно пересматриваем оптимистические прогнозы. В одном учебнике говорится, что нет ни одной проблемы суждения более распространенной и потенциально катастрофичной. Когда дело касается конфликтов, по мнению Даниэля Канемана, нет предвзятости более существенной, чем эта [6].
Исследования в данной области дают множество подтверждений этого тезиса. Например, большинство автомобилистов убеждены, что водят машину на уровне выше среднего. Люди в целом полагают, что они остроумнее других. Марафонцы каждый раз уверены, что смогут пробежать дистанцию быстрее, чем обычно. Студенты бизнес-школ, предприниматели и опытные руководители чрезмерно высоко оценивают свои шансы на успех. Во время исследования, в котором приняли участие миллион старшеклассников, почти все из них утверждали, что ладят с одноклассниками лучше большинства, а четверть опрошенных и вовсе отнесла себя к одному проценту тех, кто умеет делать это лучше всех.
Нам при этом важно понять, сохраняется ли подобная опрометчивость в ситуациях, когда ставки по-настоящему высоки, взаимодействия носит регулярный характер, а человек или группа людей, о которых мы выносим суждения, нам знакомы или близки. Отвечая на этот вопрос, обратимся к одному известному американскому телешоу.
Телеигра «Молодожены» выходила на экраны, пусть и с перерывами, на протяжении почти 50 лет. Пары соглашались участвовать в ней за возможность получить ценные призы: бытовые приборы и мебель. По условиям игры, в начале шоу жены покидают сцену. Затем представительный ведущий обращается к их мужьям, задавая по три вопроса каждому. Мужья должны предположить, как бы ответили на эти вопросы супруги. Затем жены возвращаются, отвечают на вопросы под камеру и с радостью или ужасом реагируют на нелепые предположения своих мужей. Во втором раунде супруги меняются ролями.
Несколько лет назад Ник Эпли решил еще раз провести эту игру, но не в телевизионной студии, а в лаборатории. Высокого, общительного, кудрявого психолога Эпли, изучающего человеческую проницательность, нетрудно представить в качестве ведущего телешоу. Но гораздо лучше он проявляет себя как специалист в области поведенческой психологии.
Вместе с группой коллег он собрал несколько десятков семейных пар. Среди них были молодожены, но в основном это были люди, прожившие вместе в среднем около десятка лет. В игре Эпли партнеры должны были угадать, согласятся или не согласятся их партнеры с длинным перечнем утверждений вроде «Мне бы хотелось пожить годик в Лондоне или Париже», «Я лучше проведу тихий вечер дома, чем пойду на вечеринку» и другими подобными. При этом партнер, делающий предположение, должен был оценить степень своей уверенности в процентах по каждому из вопросов.
В результате Эпли с коллегами сделали три довольно грустных открытия. Первое заключалось в том, что партнеры оказывались правы всего в 25 % случаев. Второе – они были уверены, что правы, в 55 % случаев. Это значит, что соотношение уверенности и реальности расходится больше чем в два раза. Но самое грустное открытие состояло в том, что уровень сверхуверенности оказался наиболее высоким у пар, которые жили вместе дольше [7].
Долгая семейная жизнь предполагает одни из самых близких отношений, которые могут сложиться между людьми. У людей в таких парах были все основания понять, что нравится и не нравится их супругам. Телевизионная версия игры добавляла к этому финансовый стимул. Но пары не просто неверно воспринимали друг друга: их непонимание усиливалось по мере увеличения продолжительности совместной жизни.
Примерно то же самое происходит в области финансов и бизнеса. Чрезмерная уверенность не пропадает даже тогда, когда ставки высоки, люди являются хорошими специалистами и имеют опыт совместной работы в успешных организациях. Даниэль Канеман вспоминал, как задолго до того, как стать автором бестселлеров, он получил от одного крупного биржевого инвестора приглашение посетить его офис, располагавшийся
