вы взяли, что она за него… пойдет? — кто-то с трудом выговорил это неуместное слово, — с чего вы взяли, что мать ее согласится на это извращение?
Вот с этим все дружно согласились. И выпили.
С пляжа шли разморенные и довольные. Возле летнего кафе, у мусорного контейнера, какой-то парень в спецовке, с молотком, доставал из тары для бутылок пустую пивную бутылку и бил по бутылке молотком, горлышко бросал на землю, в кучу осколков возле контейнера. Бросив горлышко, доставал следующую бутылку и бил по ней молотком. На него глянули, бьет и бьет, какое дело. Данил только удивился:
— А зачем он их бьет?
— Хрен его знает, — ответил кто-то. — Так надо, наверное.
— Все-таки любопытно, — Данил развернулся и зашагал к парню. Компания остановилась.
— Извини, а зачем ты их бьешь? Их же сдать можно, — спросил Данил. Парень, побив все бутылки, с пустой тарой в одной руке, с молотком в другой, потянулся, ответил:
— А на хер они нужны.
— А-а, — с пониманием глянул на него Данил.
— Ну и зачем он? — спросил Дима. И ему было это интересно, но самому спрашивать… не прилично как-то.
— Сказал, а на хер они нужны, — ответил Данил.
— А-а, — с пониманием произнес Дима. Ответ парня его устроил. Такова душа русская, — заметил он, впрочем, не уверенно и про себя. Данил только не мог успокоиться.
— Все-таки зачем? — не понимал он.
— Загадочная русская душа, — вслух решился оформить свою мысль Дима, но все же не уверенно, и от того с улыбкой.
— Причем здесь душа, — воскликнул Леха Пантелеев, белобрысый парень с веснушками. — Он же ответил тебе, не нужны они.
— Ну да, конечно, — согласился Данил. — Но зачем? — не выдержал он.
— Они, может, бракованные, — предположил Леха, битая тара, чтобы бомжи по двадцать раз не сдавали.
— Ну, так еще логично, — успокоился Данил. — Но бить-то зачем?
— Чтоб бомжи не сдавали! — ответили ему все разом. — Тебе ж Леха объяснил.
— А чего тогда не в контейнер бросал, а рядом, на землю? — не унимался Данил.
— А на хер ему это надо, — ответил Леха.
На автобусной остановке компания разделилась, часть зашла в парк, часть, где был Данил, Дима и Леха, осталась ждать автобус и — домой.
— Лично мне спать хочется, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Дима, добавив, устало. — После такого суточного пивного марафона в честь первого жаркого дня. — В ответ усталые кивки.
В автобусе Данил встал у заднего выхода, даже сейчас на нем были черные джинсы, черная джинсовка нараспашку, из-под которой выглядывала черная майка, распущенные волосы его покрывала черная косынка, узлом завязанная на затылке. Леха и еще двое парней прошли в центр салона, Дима опустился на сиденье, где с краю сидела какая-та женщина, и уставился в окно. Непривычно: яркое солнце, сухой асфальт, девушки, сколько же красивых девушек… приятно было смотреть в окно. Краем глаза он глянул на Данила, невольно усмехнулся — верен своему стилю даже в такую жару. Казалось, ему даже не было жарко, он стоял у окна, рядом с ним какие-то два парня о чем-то разговаривали. Дима отвернулся и, думая о Гене, Кристине (вот ведь какая это штука — жизнь) смотрел в окно. Автобус остановился, сидевшая с ним женщина поднялась и вышла, на ее место сел Данил. Лицо его было озадачено.
— Видел тех двоих? — спросил он.
— Да, — Дима кивнул.
— Карманники, — Данил поджал губы, в глазах его звучала обида. — обокрасть меня хотели.
— То есть?! — Дима даже вперед подался — новость была неожиданная.
— Да вот так. Один разводил, спрашивал всякую ерунду, как куда проехать, второй все пытался во внутренний карман джинсовки мне залезть, где у меня мобила.
— Шутишь? — трудно было в это поверить. — Я видел, ты с ними стоял, нормально общался, думал, знакомые твои.
— Знакомые, ага, — съехидничал Данил. — Обалденные знакомые.
— И?
— И всё, вон, вышли на остановке.
— Украли?!
— Нет, но очень старались. А у меня ступор, я никогда в жизни карманников не видел, а еще, чтобы меня… Я просто обалдел. Один мне зубы заговаривает, другой жмется и все норовит руку в карман мне засунуть. Я его руку отпихиваю, он внаглую, упорно лезет. И первый — как заведенный, как доехать, да как доехать, и все старается, чтоб я ему в лицо смотрел.
— Ты чего нам-то не сказал? Я рядом сижу, нас здесь пять человек, вон ребята… — Дима резко обернулся; парни, все также лениво, стояли в центре салона, Леха, казалось, даже дремал, повиснув на поручне. — Мы бы их… Я думал, это твои знакомые, ты с ними нормально разговаривал.
— Нормально, — негромко воскликнул Данил, — я же говорю — ступор. Меня как переклинило, одному объясняю, как проехать, от другого отбиваюсь, всё — ступор.
— Ну, дела.
— Вот тебе и ну, — произнес он с обидой. — Как лоха хотели развести — внаглую. Без всякого стеснения. И не говори мне, что почему не позвал. Ступор и всё. Сам ничего не понимаю.
Дальше ехали молча. Парни, когда подходила их остановка, прощались и выходили. Дима с Данил остались одни.
— Давай к Сингапуру зайдем, чего там с ним? — предложил Данил.
— Ладно, — согласился Дима. Тем более что жили все в одном районе, с разницей, что Диме выходить на остановку раньше перед остановкой, где жил Сингапур, а Данилу — две остановке дальше.
2
— Может, дома нет? — спросил Дима.
— Может, и нет, — ответил Данил, в третий раз, нажав кнопку звонка.
— Нет, наверное, — Дима уже собрался уйти, как дверь открылась.
— Привет, проходите, — Сингапур, привычно предоставил им самим закрыть дверь. Захлопнув дверь, парни прошли в зал. Сингапур сидел на диване, видно, он еще не проснулся.
— Чай будете? — спросил он.
— Нет, мы пива напились, — сказав, Данил поставил на стол купленные три бутылки пива.
— Спасибо, — сказал Сингапур.
— Спал, что ли? — сев в кресло, спросил Данил, Дима тем временем открыл бутылки, протянул одну Сингапуру.
— Спасибо. Да, спал, — взяв бутылку, ответил он.
— Прикинь, меня только что чуть в автобусе не обокрали, — поделился Данил.
— Меня вчера чуть не убили, — глянул на него Сингапур.
— Во как! — разом воскликнули парни.
— Что интересно — менты спасли, — сказал Сингапур. — Теперь начинаю о них хорошо думать, — он взял со стола сигареты, закурил. Вид его был невеселый. Хоть и жара, окна и балкон были закрыты.
— Душно у тебя, — Данил поднялся, подошел к балкону, распахнул его. — Жарко, — сказал он, глубоко вздохнув. — В драку влез? — спросил он, вернувшись в кресло.
— Обошлось. Но ситуация идиотская; совсем шпана оборзела. То ли времена такие настали,
